Неточные совпадения
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не
смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому
начальнику.
— Не
поместить ли его благородие к Ивану Полежаеву?» — «Врешь, Максимыч, — сказала капитанша, — у Полежаева и так тесно; он же мне кум и помнит, что мы его
начальники.
Он, однако, изумился, когда узнал, что приглашенные им родственники остались в деревне. «Чудак был твой папа́ всегда», —
заметил он, побрасывая кистями своего великолепного бархатного шлафрока, [Шлафрок — домашний халат.] и вдруг, обратясь к молодому чиновнику в благонамереннейше застегнутом вицмундире, воскликнул с озабоченным видом: «Чего?» Молодой человек, у которого от продолжительного молчания слиплись губы, приподнялся и с недоумением посмотрел на своего
начальника.
Это происходило, как
заметил Обломов впоследствии, оттого, что есть такие
начальники, которые в испуганном до одурения лице подчиненного, выскочившего к ним навстречу, видят не только почтение к себе, но даже ревность, а иногда и способности к службе.
В службе у него нет особенного постоянного занятия, потому что никак не могли
заметить сослуживцы и
начальники, что он делает хуже, что лучше, так, чтоб можно было определить, к чему он именно способен. Если дадут сделать и то и другое, он так сделает, что
начальник всегда затрудняется, как отозваться о его труде; посмотрит, посмотрит, почитает, почитает, да и скажет только: «Оставьте, я после посмотрю… да, оно почти так, как нужно».
Третьего дня наши ездили в речку и видели там какого-то
начальника, который приехал верхом с музыкантами. Его потчевали чаем, хотели подарить сукна, но он, поблагодарив, отказался, сказав, что не
смеет принять без разрешения высшего начальства, что у них законы строги и по этим законам не должно брать подарков.
Святейший отец, верите ли: влюбил в себя благороднейшую из девиц, хорошего дома, с состоянием, дочь прежнего
начальника своего, храброго полковника, заслуженного, имевшего Анну с
мечами на шее, компрометировал девушку предложением руки, теперь она здесь, теперь она сирота, его невеста, а он, на глазах ее, к одной здешней обольстительнице ходит.
Она ни разу не доводила его до отчаяния, не заставляла испытать постыдных мук голода, но мыкала им по всей России, из Великого-Устюга в Царево-Кокшайск, из одной унизительной и смешной должности в другую: то жаловала его в «мажордомы» к сварливой и желчной барыне-благодетельнице, то
помещала в нахлебники к богатому скряге-купцу, то определяла в
начальники домашней канцелярии лупоглазого барина, стриженного на английский манер, то производила в полудворецкие, полушуты к псовому охотнику…
Не зная законов и русского судопроизводства, он попал в сенат, сделался членом опекунского совета,
начальником Марьинской больницы,
начальником Александрийского института и все исполнял с рвением, которое вряд было ли нужно, с строптивостью, которая вредила, с честностью, которую никто не
замечал.
Начальник департамента
замечает, бледнея, чиновнику, делающему возражение: «Вы забываетесь, знаете ли вы, с кем вы говорите?»
Надо
заметить при этом, что в надзиратели командируются не лучшие солдаты, так как
начальники команд, в интересах строевой службы, отпускают в тюрьму менее способных, а лучших удерживают при частях.
Начальник, не понимающий дела или нечистый на руку, старается напустить на себя важность, чтобы подчиненные не дерзали слишком
смело судить о нем.
Этот генерал был непосредственный
начальник Ивана Федоровича по службе и которого тот, по горячности своего благодарного сердца и даже по особенному самолюбию, считал своим благодетелем, но который отнюдь не считал себя благодетелем Ивана Федоровича, относился к нему совершенно спокойно, хотя и с удовольствием пользовался многоразличными его услугами, и сейчас же
заместил бы его другим чиновником, если б это потребовалось какими-нибудь соображениями, даже вовсе и не высшими.
— Ведь вот… Иван-то Петрович покойному Николаю Андреевичу Павлищеву родственник… ты ведь искал, кажется, родственников-то, — проговорил вполголоса князю Иван Федорович, вдруг очутившийся подле и заметивший чрезвычайное внимание князя к разговору. До сих пор он занимал своего генерала-начальника, но давно уже
замечал исключительное уединение Льва Николаевича и стал беспокоиться; ему захотелось ввести его до известной степени в разговор и таким образом второй раз показать и отрекомендовать «высшим лицам».
Раз они в чем-то разругались на баллотировке: «Ты, — говорит один другому, — не
смей мне говорить: я два раза в солдаты был разжалован!» — «А я, — говорит другой, — в рудниках на каторге был!» — хвастаются друг перед другом тем; а вон нынешние-то лизуны — как съедутся зимой, баль-костюме сейчас надо для
начальника губернии сделать.
Зато я за этого
начальника и до сей поры бога
молю.
— Еще бы он
посмел! — вступается супруга Николая Тимофеича, повисшая у него на руке, — у Николая Тимофеича и дела-то его все — стало быть, какой же он подчиненный будет, коли
начальников своих уважать не станет?
С этою целью предполагалось
наметить покладистое влиятельное лицо, прикинуться сочувствующим его предначертаниям и начинаниям, сообщить последним легкий либеральный оттенок, как бы исходящий из недр начальства (всякий мало-мальски учтивый
начальник не прочь от либерализма), и затем, взяв облюбованный субъект за нос, водить его за оный.
Никогда он не
метил высоко, держался средней линии и паче всего заботился о том, чтоб
начальнику даже в голову не пришло, что он, честный и старый служака Люберцев, кому-нибудь ножку подставить хочет.
Любимый писец старого губернатора, гораздо более занятый созерцанием своего нового
начальника, чем пьесой,
заметил, что у вице-губернатора задрожала голова.
— При рекрутских наборах я тоже бывал печальным свидетелем, как эта, и без того тяжелая обязанность наших низших классов, составляет сенокос, праздник для волостных голов, окружных
начальников, рекрутских присутствий и докторов в особенности! — сказал губернатор и, как все
заметили, прямо при этом посмотрел на кривошейку инспектора врачебной управы, который в свою очередь как-то весь съежился, сознавая сам в душе, что при наборах касательно интереса он действительно был не человек, а дьявол.
Молоденькая прокурорша и молоденькая жена чиновника особых поручений, гулявшие по обыкновению вместе, первые это
заметили и вспыхнули от стыда; а жена председателя уголовной палаты, некогда столь обеспокоившаяся отставкою прежнего
начальника губернии, в этот раз с каким-то неистовством выбежала из сада, села на пролетку и велела себя везти вслед за губернаторским экипажем.
Румянцев до невероятности подделывался к новому
начальнику. Он бегал каждое воскресенье поздравлять его с праздником, кланялся ему всегда в пояс, когда тот приходил в класс, и, наконец, будто бы даже, как
заметили некоторые школьники, проходил мимо смотрительской квартиры без шапки. Но все эти искания не достигали желаемой цели: Калинович оставался с ним сух и неприветлив.
Заметив издали
начальника училища, выходящего из своей квартиры, он командует: «Смирно, глаза направо!»
Начальник училища, генерал Анчутин, приближается к строю.
Конечно, он яснее высказаться не мог и не
смел, ибо он все-таки твой прямой
начальник.
В будни работу работают, в праздник песни поют и за
начальников бога
молят.
Вот и я спервоначалу думал: какой,
мол, оболтус этот ретивый
начальник, ишь ведь что выдумал! — а теперь и сам вижу, что без того, чтоб городок-другой не спалить, ихнему брату нельзя.
— И начальство у нас бывало всякое, — ответил Разноцветов, — иной
начальник мерами кротости донимал, другой — строгостью. Было у нас разговору! Отчего у вас фабрик-заводов нет? отчего гостиный двор не выстроен? отчего пожарной трубы исправной нет? каланчи? мостовых? фонарей?.. Ах, варвары,
мол, вы!
— А важивала — так тебе и книги в руки. Стало быть, и входы и выходы — все должно быть тебе известно. Смотри же,
помести его, да
начальников низенько попроси — вот так!
Замечу еще одну странность: сами арестанты не любят слишком фамильярного и слишком уж добродушного с собой обхождения
начальников.
Доктор и другие из
начальников почти никогда их не осматривали, а если и заставали кого с трубкой, то делали вид, что не
замечают.
Но, несмотря на это, я все-таки
замечу, что ничто так не раздражает арестантов, да и вообще всех нижних чинов, как вот этакие выражения
начальников.
— Превосходно!.. Бунт! — радостно воскликнул Термосесов и, надев посреди комнаты фуражку,
заметил своему
начальнику: — Видите, как делают дела!
В то время как Хаджи-Мурат садился на лошадь, воинский
начальник заметил, что все пять нукеров собирались ехать с Хаджи-Муратом, и сказал ему, что ему не позволяется брать с собой всех, но Хаджи-Мурат как будто не слыхал, тронул лошадь, и воинский
начальник не стал настаивать.
Никто не делает этого; напротив, когда всех приняли и надо выпускать их, как бы в насмешку им, воинский
начальник с самоуверенными, величественными приемами входит в залу, где заперты обманутые, пьяные ребята, и
смело по-военному кричит им: Здорово ребята! Поздравляю с «царской службой». И они бедные (уже кто-то научил их) лопочат что-то непривычным, полупьяным языком, вроде того, что они этому рады.
Передонов со злобою думал, что к какому-нибудь
начальнику недотыкомка не
посмела бы забраться.
— Но что же, наконец, делать? — воскликнул я с тоскою, — что делать, ежели, с одной стороны, для административного творчества нет арены, ежели, с другой стороны, суды препятствуют, земства препятствуют,
начальники отдельных частей препятствуют, и ежели, за всем тем, помпадур обладает энергией, которую надобно же как-нибудь
поместить!.. Где же исход?
—
Начальники всегда сердятся, — закон природы! — вздыхая,
замечал Грохотов.
Не рассуждать, когда не приказывают, смеяться, когда начальство вздумает сострить, думать и работать за
начальников и в то же время уверять их со всевозможным смирением, что я,
мол, глуп, что все это вам самим угодно было приказать.
Читатель, может быть,
заметил, что почтенный правитель дел несколько изменил тон обращения с своим
начальником, и причина тому заключалась в следующем: будучи лет пять статским советником, Феодосий Иваныч имел самое пламенное и почти единственное в жизни желание быть произведенным в действительные статские советники, и вот в нынешнем году он решился было попросить Оглоблина представить его к этому чину; но вдруг тот руками и ногами против того: «Да не могу!..
Бобров не
заметил подмена и явился к Перскому, который Андрея Петровича очень уважал, но все-таки был ему
начальник и держал свой тон.
Тебе кланяется твой бывший
начальник, генерал Б. У него недостает одного адъютанта, но он не торопится
заместить эту ваканцию и просил меня об этом тебя уведомить.
— Понимаю: вы
метите в
начальники русских гвериласов. Но ведь и тут надобен некоторый навык и военные познания; а вы…
— Так я тебе скажу: они понятия не имеют о фрунтовой службе. Все взводы заваливали, замыкающие шли по флангам, а что всего хуже —
заметил ли ты двух взводных
начальников, которые во фрунте курили трубки? Ну, братец! Я думал всегда, что они вольница, — да уж это из рук вон!..
Товарищи и
начальники ваши тогда искренно сожалели, что вы оставили военную службу, для которой положительно были рождены; даже покойный государь Николай Павлович, — эти слова генерал начал опять говорить потише, — который, надо говорить правду, не любил вас, но нашему полковому командиру, который приходился мне и вам дядей, говорил несколько раз: «Какой бы из этого лентяя Бегушева (извините за выражение!) вышел боевой генерал!..» Потому что действительно, когда вы на вашем десятитысячном коне ехали впереди вашего эскадрона, которым вы,
заметьте, командовали в чине корнета, что было тогда очень редко, то мне одна из grandes dames… не Наталья Сергеевна, нет, другая… говорила, что вы ей напоминаете рыцаря средневекового!
— Это недобрый знак, если мальчик прячет свои глаза и не
смеет или не хочет смотреть прямо на своего
начальника…
— Я думал рыцарское, ваше превосходительство… Что здесь, дескать, рыцарское, и
начальника за отца принимаю… дескать, так и так, защитите, еле… слезно м…
молю, и что такие дви…движения долж…но по…по… поощрять…
Был также Азария, сын Нафанов, желчный высокий человек с сухим, болезненным лицом и темными кругами под глазами, и добродушный, рассеянный Иосафат, историограф, и Ахелар,
начальник двора Соломонова, и Завуф, носивший высокий титул друга царя, и Бен-Авинодав, женатый на старшей дочери Соломона — Тафафии, и Бен-Гевер,
начальник области Арговии, что в Васане; под его управлением находилось шестьдесят городов, окруженных стенами, с воротами на медных затворах; и Ваана, сын Хушая, некогда славившийся искусством
метать копье на расстоянии тридцати парасангов, и многие другие.
Когда вас, находящегося в таком положении, призовут к
начальнику, поспешите пожевать пшена или чесноку и
смело представайте к реверендиосиму: нос его не услышит; на опыте известно.
Тут я начал прислушиваться к разговору реверендиссима
начальника с домине Галушкинским. Первого я не понимал вовсе: конечно, он говорил настоящим латинским; домине же наш хромал на обе ноги. Тут была смесь слов: латинского, бурсацкого и чистого российского языка. Благодаря такого рода изъяснению, я легко понял, что он просил за старших братьев
поместить их в риторику, а меня, вместо инфимы,"по слабоумию", написать в синтаксис, обещая заняться мною особенно и так, чтоб я догнал братьев.