Неточные совпадения
А она продолжала, переменив позу так, что лунный
свет упал ей на голову, на лицо,
зажег в ее неуловимых глазах золотые искры и сделал их похожими на глаза Марины...
По двору в сарай прошли Калитин и водопроводчик, там
зажгли огонь. Самгин тихо пошел туда, говоря себе, что этого не надо делать. Он встал за неоткрытой половинкой двери сарая; сквозь щель на пальто его легла полоса
света и разделила надвое; стирая рукой эту желтую ленту, он смотрел в щель и слушал.
Версилов к образам, в смысле их значения, был очевидно равнодушен и только морщился иногда, видимо сдерживая себя, от отраженного от золоченой ризы
света лампадки, слегка жалуясь, что это вредит его зрению, но все же не мешал матери
зажигать.
С ее красой любви не знать, Бермята?
Не верю я. Таких чудес на
светеНе слыхано. Природой неизменно
Положена пора любви для всех.
Не верю я. Но если правда, как же
Не гневаться подателю тепла?
Удвоим же старания исправить
Невольный грех. Ужли из берендеев
На мой призыв никто не отзовется?
Кому из вас Снегурочка милее?
Кто может в ней младенческую душу
Желанием любви
зажечь, скажите!
В усадьбе и около нее с каждым днем становится тише; домашняя припасуха уж кончилась, только молотьба еще в полном ходу и будет продолжаться до самых святок. В доме зимние рамы вставили, печки топить начали; после обеда, часов до шести, сумерничают, а потом и свечи
зажигают; сенные девушки уж больше недели как уселись за пряжу и работают до петухов, а утром, чуть
свет забрезжит, и опять на ногах. Наконец в половине октября выпадает первый снег прямо на мерзлую землю.
«Уже, добродейство, будьте ласковы: как бы так, чтобы, примерно сказать, того… (дед живал в
свете немало, знал уже, как подпускать турусы, и при случае, пожалуй, и пред царем не ударил бы лицом в грязь), чтобы, примерно сказать, и себя не забыть, да и вас не обидеть, — люлька-то у меня есть, да того, чем бы
зажечь ее, черт-ма [Не имеется.
Мы пролезли в пролом, спустились на четыре ступеньки вниз, на каменный пол; здесь подземный мрак еще боролся со
светом из проломанного потолка в другом конце подземелья. Дышалось тяжело… Проводник мой вынул из кармана огарок свечи и
зажег… Своды… кольца… крючья…
В зале делалось душно, особенно когда
зажгли лампы. Свидетелям не было конца. Все самые тайные подвиги Полуянова выплывали на
свет божий. Свидетельствовала крестьяне, мещане, мелкие и крупные купцы, какие-то бабы-торговки, — все это были данники Полуянова, привыкшие ему платить из года в год. Страница за страницей развертывалась картина бесконечного сибирского хищения. Многое Полуянов сам забыл и с удивлением говорил...
На дворе стреляет мороз; зеленоватый лунный
свет смотрит сквозь узорные — во льду — стекла окна, хорошо осветив доброе носатое лицо и
зажигая темные глаза фосфорическим огнем. Шелковая головка, прикрыв волосы бабушки, блестит, точно кованая, темное платье шевелится, струится с плеч, расстилаясь по полу.
В моей комнате, пред образом, всегда
зажигают на ночь лампадку, —
свет тусклый и ничтожный, но, однако ж, разглядеть всё можно, а под лампадкой даже можно читать.
— Правы те, которые говорят — мы должны все знать. Нам нужно
зажечь себя самих
светом разума, чтобы темные люди видели нас, нам нужно на все ответить честно и верно. Нужно знать всю правду, всю ложь…
Натаскали огромную кучу хвороста и прошлогодних сухих листьев и
зажгли костер. Широкий столб веселого огня поднялся к небу. Точно испуганные, сразу исчезли последние остатки дня, уступив место мраку, который, выйдя из рощи, надвинулся на костер. Багровые пятна пугливо затрепетали по вершинам дубов, и казалось, что деревья зашевелились, закачались, то выглядывая в красное пространство
света, то прячась назад в темноту.
Засим великий мастер начал
зажигать стоящие около гроба свечи, говоря при зажжении первой свечи: «Вы есте соль земли», второй свечи: «Вы есте
свет миру», третьей свечи: «Вы есте род избран, царское священие, язык свят, люди обновления!».
Страх его передался мне, я очень осторожно заглянул в углубление под корнем, — корень служил пещере сводом, — в глубине ее Саша
зажег три огонька, они наполнили пещеру синим
светом.
Варвара
зажгла свечку и поставила ее так, чтобы
свет не падал в глаза Передонову.
«Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью… Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец
зажгут безумной жаждой свободы,
света!
— Что ты, бог с тобою! — вскричала хозяйка. — Да разве нам белый
свет опостылел! Станем мы ловить разбойника! Небойсь ваш губной староста не приедет гасить, как товарищи этого молодца
зажгут с двух концов нашу деревню! Нет, кормилец, ступай себе, лови его на большой дороге; а у нас в дому не тронь.
Он завесил окна и не
зажег огня; слабый
свет костра, проникая сквозь занавески, лег на стол, стену и дрожал, становясь то ярче, то ослабевая.
Задребезжала лампа. Сыщик выругался, потом начал
зажигать спички, они вспыхивали, пугая темноту, и гасли; наконец из комнаты к постели Евсея протянулся бледный луч
света, он вздрагивал пугливо и точно искал чего-то в тесной прихожей…
Ступайте, полно вам по
свету рыскать,
Служа страстям и нуждам человека.
Усните здесь сном силы и покоя,
Как боги спят в глубоких небесах…
Хочу себе сегодня пир устроить:
Зажгу свечу пред каждым сундуком,
И все их отопру, и стану сам
Средь них глядеть на блещущие груды.
Но умирающий уже забыл о нем и молча метался. Думали, что началась агония, но, к удивлению, Колесников заснул и проснулся, хрипло и страшно дыша, только к закату.
Зажгли жестяную лампочку, и в чернеющий лес протянулась по-осеннему полоса
света. Вместе с людьми двигались и их тени, странно ломаясь по бревенчатым стенам и потолку, шевелясь и корча рожи. Колесников спросил...
Метеор пошел в ночлежку и
зажег в ней лампу. Тогда из двери ночлежки протянулась во двор широкая полоса
света, и ротмистр вместе с каким-то маленьким человеком вели по ней учителя в ночлежку. Голова у него дрябло повисла на грудь, ноги волочились по земле и руки висели в воздухе, как изломанные. При помощи Тяпы его свалили на нары, и он, вздрогнув всем телом, с тихим стоном вытянулся на них.
В соседней комнате г-н Кругликов не торопясь
зажигал свечи; серная спичка сначала кинула синеватый, мертвенный
свет, потом вдруг загорелась и осветила комнату.
Мышлаевский. «Я гений — Игорь Северянин». Туши
свет,
зажигай елку и сыграй какой-нибудь марш.
Он
зажигал им свечи и принимал своими руками деньги от людей, потому что жиды — это уж всему
свету известно — строго наблюдают свою веру: ни за что в праздник ни свечей не
зажгут, ни денег в руки не возьмут: грех!
Услышал это царь, и сердце его опечалилось… «За что же я пролил кровь этих учителей, если они и все такие, как Бава?» Открылся он бен-Буту и говорит: «Вижу я, что сделал великий грех… Погасил
свет в глазах твоих». А Бава, великий мученик, отвечает: «Заповедь-мне светильник. Закон —
свет…» Царь спрашивает: «Что же мне теперь сделать, как искупить грех, что я убил столько мудрых?» А Бава опять отвечает: «Ты погасил
свет Израиля.
Зажги опять
свет Израиля».
На том берегу, в доме Копылова,
зажгли огонь, светлая полоса легла по дороге к мосту, и в
свете чётко встали три тёмные фигуры, в одной из них Николай сразу узнал Степана, а другая показалась похожею на Христину.
Тяжело пламенеющим шаром скатывалось оно книзу,
зажигая небо, и все на земле, что было обращено к нему: смуглое лицо Иисуса, стены домов и листья деревьев, — все покорно отражало тот далекий и страшно задумчивый
свет.
Кудряшов в двух местах
зажег электрические фонари:
свет их проходил сквозь массу голубоватой воды, кишащую рыбами и другими животными, наполненную растениями, резко выделявшимися на неопределенном фоне своими кроваво-красными, бурыми и грязно-зелеными силуэтами.
Сторож
зажег лампу.
Свет ее упал на глаза Цезарю, и он проснулся. Сначала лев долго не мог прийти в себя; он даже чувствовал до сих пор на языке вкус свежей крови. Но как только он понял, где он находится, то быстро вскочил на ноги и заревел таким гневным голосом, какого еще никогда не слыхали вздрагивающие постоянно при львином реве обезьяны, ламы и зебры. Львица проснулась и, лежа, присоединила к нему свой голос.
Перед благословенным образом покойной жены его тихо мерцала там лампадка, которую никогда не забывала
зажечь на ночь старая Максимовна, и
свет этой лампадки слабо озарял предпостельный столик со свечой и графином воды, кисейную занавеску, несколько книг на окошке, девическую кровать, застланную чистым, свежим бельем и тщательно, как всегда, приготовленную на ночь.
Совсем другой мир, чем в душе князя Андрея. «Высокое, вечное небо», презирающее землю, говорящее о ничтожестве жизни, вдруг опускается на землю, вечным своим
светом зажигает всю жизнь вокруг. И тоска в душе не от пустоты жизни, а от переполнения ее красотою и счастьем.
Александра Ивановна оборотилась и увидела трепещущий
свет; Вера сидела в постели и
зажигала спичкой свечу.
Большая часть его желчи, горькой, пенящейся, доставалась на долю рыжей девочки, стоявшей третьей с правого фланга. Он готов был проглотить ее, провалить сквозь землю, поломать и выбросить в окно. Она рознила больше всех, и он ненавидел и презирал ее, рыжую, больше всех на
свете. Если б она провалилась сквозь землю, умерла тут же на его глазах, если бы запачканный ламповщик
зажег ее вместо лампы или побил ее публично, он захохотал бы от счастья.
На дворе
зажгли фонарь. Тусклый
свет лег на потолок около шкапа. На проспекте звенела конка. Александра Михайловна села в кресло и задремала.
Наверху в башне Теркин начал медленно раздеваться и свечи сразу не
зажег. В два больших окна входило еще довольно
свету. Было в исходе десятого часа.
В умывальнике была еще вода, очень теплая, и я ощупью умылся и вытер лицо простыней. Там, где лицо было разбито, очень саднило и щипало, и мне захотелось взглянуть на себя в зеркало. Я
зажег спичку — и при ее неровном, слабо разгорающемся
свете на меня взглянуло из темноты что-то настолько безобразное и страшное, что я поспешно бросил спичку на пол. Кажется, был переломлен нос.
В одном из окон при
свете луны ему показалось, что он видел длинную фигуру Дмитрия Ерофеича, который, вероятно, еще не спал и любовался луною, а может быть, и собирался молиться. Гуго вздохнул, взял лошадь под уздцы и повел ее со двора, — и как только за Пекторалисом заперли ворота, в окошечке Дмитрия Ерофеича засветился тихий огонек: вероятно, старичок
зажег лампадку и стал на молитву.
— Это не говори… Не говори, отче преподобный… Мало ль что на
свете бывает!.. Это Палецкий!.. Он воет!.. Слышишь? Упокой, господи, душу усопшего раба твоего Дмитрия… Страшно, отче святый!.. И лампадка-то у тебя тускло горит…
Зажги свечу!..
Где, где эти робко-злые, упрямые глаза, этот ноющий голос? Животик поправился у мальчика. Клизмочки помогли и манные кашки. И вот переметнулся его маленький Хозяин. Бессмысленной радостью заливается тельце, ясным
светом зажег глазенки, неузнаваемо перестроил всю душу…
Кучер нащупал спички и
зажег фонарь. Но
свет не успокоил Алешку.
Я пришел как раз в назначенное время, когда
зажгли свечи, и на этот раз мой пироп действительно был готов. «Трубочист» в нем исчез, и камень поглощал и извергал из себя пуки густого, темного огня. Венцель на какую-то незаметную линию снял края верхней площадки пиропа, и середина его поднялась капюшоном. Гранат принял в себя
свет и заиграл: в нем в самом деле горела в огне очарованная капля несгораемой крови.
Быстро потушила
свет, оделась в темноте. Марк сонно молчал. Опять
зажгла электричество.
Софья Александровна
зажгла, так как уже начало смеркаться, висевшую над большим столом висячую лампу, одну из тех, которые бывают обыкновенно в портновских мастерских. Лампа осветила всю комнату и при
свете ее можно было не только шить за большим столом, но и писать за ломберным, где и поместился Вадим Григорьевич клеить вексель и писать прошение.
Старик
зажег лучину, и
свет от нее, выпадавший из окна на левый берег речки, беспорядочно осветил толпу всадников.
Он заметил это уже после того, как
зажег фонарь и долгим, как бы в раздумьи, взглядом, окинул лежавшую навзничь Екатерину Петровну, направив на ее смертельно-бледное лицо слабый
свет фонаря.
Потом потушили свечи,
зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый
свет.
Потом опять
зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный
свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Потом встала быстро и шумно, и с силою, точно желая сломать рожок, погасила верхний
свет и
зажгла нижний, под красным колпачком.
«
Зажгут или не
зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и
зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем
свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.