Неточные совпадения
Он, однако, продолжал работать над собой, чтобы окончательно завоевать спокойствие, опять ездил по городу, опять
заговаривал с смотрительской дочерью и предавался необузданному веселью от ее ответов. Даже иногда вновь пытался возбудить в Марфеньке какую-нибудь искру поэтического, несколько мечтательного, несколько бурного чувства, не к себе, нет, а только повеять на нее каким-нибудь свежим и новым воздухом жизни, но все отскакивало от этой ясной, чистой и
тихой натуры.
Но я знаю, что мама часто и теперь садится подле него и
тихим голосом, с
тихой улыбкой, начинает с ним
заговаривать иногда о самых отвлеченных вещах: теперь она вдруг как-то осмелилась перед ним, но как это случилось — не знаю.
— Мне иногда хочется умереть… —
заговорила Зося
тихим, прерывающимся голосом; лицо у нее покрылось розовыми пятнами, глаза потемнели. — Проходят лучшие молодые годы, а между тем найдется ли хоть одна такая минута, о которой можно было бы вспомнить с удовольствием?.. Все бесцельно и пусто, вечные будни, и ни одной светлой минуты.
Но вдруг он тихо и кротко, как
тихий и ласковый ребенок,
заговорил с Феней, совсем точно и забыв, что сейчас ее так перепугал, обидел и измучил.
Он вытянул через тын свою сухую шею и
заговорил мне в ухо
тихим топотом...
И опять ему вспомнилось детство,
тихий плеск реки, первое знакомство с Эвелиной и ее горькие слезы при слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но девушка овладела собой, и, когда она
заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
Даже сидя в коляске, старик продолжал дичиться и ежиться; но
тихий, теплый воздух, легкий ветерок, легкие тени, запах травы, березовых почек, мирное сиянье безлунного звездного неба, дружный топот и фыркание лошадей — все обаяния дороги, весны, ночи спустились в душу бедного немца, и он сам первый
заговорил с Лаврецким.
Дружеские заботы Розанова, спокойствие и тишина, которые доставляли больной жильцы Дома, и отсутствие лишних людей в три дня значительно уменьшили жестокость этих припадков. Через три дня Лиза могла читать глазами книгу и переносила вблизи себя
тихий разговор, а еще через день
заговорила сама.
— Милый вы мой, Андрюша! —
заговорила она так, как будто у нее открылось сердце и из него ручьем брызнули, играя, полные
тихой радости слова.
—
Тише,
тише, не трогай! —
заговорил дядя, — бритвы преострые, того и гляди обрежешься сам и меня обрежешь.
Ну, а коли ты сам полюбишь да выдастся хорошая девушка — так того… — тут она еще
тише заговорила…
—
Тише, дайте сказать, дайте высказаться, — вопила другая часть. Особенно волновался юный учитель, который, раз осмелившись
заговорить, как будто уже не мог остановиться.
— А ты — умный! — с внезапною досадою ответила Людмила, вытерла слезы и вздохнула. — Пойми, глупый, —
заговорила она
тихим убеждающим голосом, — только в безумии счастье и мудрость.
Тихий ангел отлетел. Казаки зашевелились,
заговорили. Двое пошли рубить кусты для шалаша. Другие побрели к кордону. Лука с Назаркой побежали собираться в станицу.
Гордей Евстратыч сначала улыбался, а потом, опустив голову, крепко о чем-то задумался. Феня с замиравшим сердцем ждала, что он ей ответит, и со страхом смотрела на эту красивую старческой сановитой красотой голову. Поправив спустившиеся на глаза волосы, Гордей Евстратыч вздохнул как-то всей своей могучей грудью и, не глядя на Феню,
заговорил таким
тихим голосом, точно он сам боялся теперь своей собеседницы. В первую минуту Фене показалось, что это говорит совсем не Гордей Евстратыч, а кто другой.
—
Тише, пан! —
заговорил женской голос, — вы этак разбудите проезжих.
— Маменька! —
заговорила Наталья
тихим голосом, — даю вам слово, что, если вы сами не будете упоминать о нем, от меня вы никогда ничего не услышите.
Когда доктор N позволял себе
заговорить с Манею о чем-нибудь в несколько наставительном тоне, Маня выслушивала его с глубоким вниманием и спокойствием; но тотчас же, как только он произносил последнее слово, Маня откашливалась и начинала возражать ему, сохраняя свое всегдашнее грациозное спокойствие и
тихую самостоятельность.
— У всякого свой вкус, —
тихим голосом
заговорила Сусанна, и губы ее задрожали, — а ваши замечанья, Иван Демьяныч, вы знаете, меня обидеть не могут.
— С приездом честь имею поздравить… — закрывая рот рукой,
заговорила своим
тихим голосом появившаяся в дверях Галактионовна. — Вот, Фатевна, кошка-то намывала давеча гостей?.. Здравствуйте, Глафира Митревна!.. Как вы из себя-то похорошели… как бы только не сглазить.
Он сказал: «Не будем говорить», — а я видела, что он всеми силами души ждал моего слова. Я хотела говорить, но не могла, что-то жало мне в груди. Я взглянула на него, он был бледен, и нижняя губа его дрожала. Мне стало жалко его. Я сделала усилие и вдруг, разорвав силу молчания, сковывавшую меня,
заговорила голосом
тихим, внутренним, который, я боялась, оборвется каждую секунду.
— Маша, —
заговорил он
тихим, взволнованным голосом. — Это не шутки то, что мы делаем теперь. Теперь решается наша судьба. Я прошу тебя ничего не отвечать мне и выслушать. За что ты хочешь мучить меня?
По переходе Синтяниных в их новое помещение, на другой день вечером, все эти три лица опять собрались вместе и, ведя
тихую беседу пред камином, вспоминали немногих милых им лиц, остающихся еще там, на теплых пажитях, и
заговорили о Евангеле и о Форове.
—
Тише,
тише, —
заговорил я, слушая за палаткой мерные шаги Гуськова.
Она вдруг опустила голову и
заговорила гораздо
тише, более жидким звуком, тоном девушки, немного отрывочно, с передышками.
— Простите, Петр Дмитриевич! — начала она с
тихой и тонкой усмешкой, — я пришла напомнить Владимиру Ивановичу, что надо и вас пожалеть. Он, я думаю, совсем вас
заговорил!
И вот произошло то, чего все мы трое не ожидали. Графиня сделала два шага, приблизилась к Сане, и тонкие руки, прикрытые белым батистом матинэ, обвились вокруг шеи девушки. Глаза графини с любовью остановились на печальном, несколько смущенном и чуть-чуть испуганном лице Орловой, и она
заговорила,
тихим и нежным, как бы надломленным горем голосом.
— Дети мои, —
заговорил архиепископ
тихим, ласковым голосом после некоторой паузы, обведя всех стоявших перед ним проницательным взглядом, — знаю, что дух и плоть — враги между собою. Тесно добродетели уживаться в сем мире срочном, мире испытания, зато просторно будет в будущем, безграничном. Не ропщите же, смиритесь: претерпевший до конца спасен будет — глаголет Господь. Но вы сами возмущаете, богопротивники, братий своих и на долго ли раскаиваетесь?
— Дети мои, —
заговорил архиепископ
тихим ласковым голосом, после некоторой паузы, обведя всех стоявших перед ним проницательным взглядом, — знаю, что дух и плоть — враги между собой. Тесно добродетели уживаться в этом мире срочном, мире испытания, зато просторно будет в будущем, безграничном. Не ропщите же, смиритесь: претерпевший до конца спасен будет — говорит Господь. Но вы сами возмущаете, богопротивники, братьев своих и надолго ли раскаиваетесь?
Стража с офицером, вновь наряженным, вошла. Роза в безумии погрозила на них пилою и голосом, походившим на визг,
заговорила и запела: „
Тише!.. не мешайте мне… я пилю, допилю, друга милого спасу… я пилю, пилю, пилю…” В это время она изо всех сил пилила, не железо, но ногу Паткуля; потом зашаталась, стиснула его левою рукою и вдруг пала. Розу подняли… Она… была мертвая.
Горничная
заговорила еще
тише, совсем наклонившись к Татьяне Борисовне.
— Я? Вас?.. — мягким голосом
заговорила она. — Разве я могу, разве я хочу этого? Вы сами выдумываете себе муку и страдаете понапрасну. Вы любите меня и должны верить любимой женщине, —
тише добавила она, кладя руку ему на плечо.
— В пустыне жил я, матушка, —
тихой речью
заговорил обогревшийся старец.
—
Тише… скажите… это… —
заговорил он, — не надо…
— В нынешния, последния времена, —
тихой, вкрадчивой речью
заговорил Ардалион, — мир преисполнен ересей…