Неточные совпадения
Там, слышно, бывший студент на большой дороге почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной
истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и
загадочной…
Много есть
загадочного в русской
истории, в судьбе русского народа и русского государства.
Загадочное выражение лиц древних народов Востока, которое так поражает нас, европейцев, должно быть когда-нибудь разгадано на каком-то перевале
истории.
Тогда-то узнал наш кружок и то, что у него были стипендиаты, узнал большую часть из того о его личных отношениях, что я рассказал, узнал множество
историй, далеко, впрочем, не разъяснявших всего, даже ничего не разъяснявших, а только делавших Рахметова лицом еще более
загадочным для всего кружка,
историй, изумлявших своею странностью или совершенно противоречивших тому понятию, какое кружок имел. о нем, как о человеке, совершенно черством для личных чувств, не имевшем, если можно так выразиться, личного сердца, которое билось бы ощущениями личной жизни.
Средние века — самая
загадочная и чарующая эпоха мировой
истории, полная антитезисов и противоречий.
Но насколько в этой
истории было правды — она не знала, и только видела, что в жизни доктора было что-то
загадочное.
Всегда эта страна представляла собой грудь, о которую разбивались удары
истории. Вынесла она и удельную поножовщину, и татарщину, и московские идеалы государственности, и петербургское просветительное озорство и закрепощение. Все выстрадала и за всем тем осталась
загадочною, не выработав самостоятельных форм общежития. А между тем самый поверхностный взгляд на карту удостоверяет, что без этих форм в будущем предстоит только мучительное умирание…
Случаи подобного издевательства были совсем неизвестны в домашней
истории Александровского училища, питомцы которого, по каким-то
загадочным влияниям, жили и возрастали на основах рыцарской военной демократии, гордого патриотизма и сурового, но благородного, заботливого и внимательного товарищества.
А теперь, описав наше
загадочное положение в продолжение этих восьми дней, когда мы еще ничего не знали, приступлю к описанию последующих событий моей хроники и уже, так сказать, с знанием дела, в том виде, как всё это открылось и объяснилось теперь. Начну именно с восьмого дня после того воскресенья, то есть с понедельника вечером, потому что, в сущности, с этого вечера и началась «новая
история».
— А какие эти господа масоны
загадочные люди!.. — не унимался капитан. — Я знаю это по одной
истории об них!
Но это-то именно и наполняет мое сердце каким-то
загадочным страхом. По мнению моему, с таким критериумом нельзя жить, потому что он прямо бьет в пустоту. А между тем люди живут. Но не потому ли они живут, что представляют собой особенную породу людей, фасонированных ad hoc [для этой именно цели (лат.)] самою
историей, людей, у которых нет иных перспектив, кроме одной: что, может быть, их и не перешибет пополам, как они того всечасно ожидают…
Разговор зашел о городе Бобыльске,
история которого являлась чем-то
загадочным и удивительным.
Казалось, что именно так, хотя и без слов, должны были петь
загадочные и жалкие полулюди на заре человеческой жизни, глубоко за пределами
истории.
К сожалению, эта переписка, которая во многом могла бы разъяснить темное,
загадочное дело самозванки, — нам неизвестна, хотя, как видно из сообщенных графом В. Н. Паниным в Московское Общество
Истории и Древностей сведений, она сохранилась при деле.
Впервой книжке «Чтений», издаваемых императорским Московским Обществом
Истории и Древностей, 1867 года, помещены доставленные почетным членом этого Общества, графом В. Н. Паниным, чрезвычайно любопытные сведения о
загадочной женщине, что в семидесятых годах прошлого столетия, за границей, выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, рожденную от законного брака ее с фельдмаршалом графом А. Г. Разумовским.
Сергия, с жадным любопытством изучает
историю загадочного старца Федора Кузьмича.
Образ этот имел свою таинственно-загадочную
историю. Он достался Андрею Васильевичу от его родного деда, Юрия Петровича.
— Они совсем не
загадочные, мой друг, — ответил доктор, — когда я узнал из
истории литературы, что гений Шекспира был оценен его соотечественниками лишь два века спустя после его смерти, когда я читал о страданиях и лишениях великих людей: Гомера, Данте, Торквато-Тассо, Велисария, Овидия, умершего в изгнании, Мильтиада, окончившего свои дни в темнице, и всех других, которых я не перечисляю — я сам тоже подумал, что слава — это дым, и был готов относиться к ней с таким же, как ты, презрением…
«К концу прошлого столетия, — писал Андреев, — на подмостки театра
истории выступил новый
загадочный герой — народы И как это ни странно: весьма любя „народ“, меньше всего поверила в „народ“ русская талантливая литература.