Приехал он еще в молодости в деревню на побывку к жене, привез гостинцев. Жена
жила в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у жены в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника, впустила мужа и не знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка в сени, из сеней на улицу да и закричала мужу...
Неточные совпадения
Какой бестолковый этот есаул: он думает, мне весело
жить в Киеве; нет, здесь и муж мой, и сын, кто же будет смотреть за
хатой?
Парасю, голубко!как пристала к нему белая свитка! еще бы пояс поярче!.. пускай уже, правда, я ему вытку, как перейдем
жить в новую
хату.
Уже день и два
живет она
в своей
хате и не хочет слышать о Киеве, и не молится, и бежит от людей, и с утра до позднего вечера бродит по темным дубравам.
Голова вдов; но у него
живет в доме свояченица, которая варит обедать и ужинать, моет лавки, белит
хату, прядет ему на рубашки и заведывает всем домом.
— О! зачем ты меня вызвал? — тихо простонала она. — Мне было так радостно. Я была
в том самом месте, где родилась и
прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Как зелен и душист тот луг, где я играла
в детстве: и полевые цветочки те же, и
хата наша, и огород! О, как обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней
в очах! Она приголубливала меня, целовала
в уста и щеки, расчесывала частым гребнем мою русую косу… Отец! — тут она вперила
в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?
Это ж еще богачи так
жили; а посмотрели бы на нашу братью, на голь: вырытая
в земле яма — вот вам и
хата!
В хатах жили мужики, те самые, которые однажды сломали наше крыльцо и построили новое, — умные и сильные.
Уехать… туда… назад… где его родина, где теперь Нилов со своими вечными исканиями!.. Нет, этого не будет: все порвано, многое умерло и не оживет вновь, а
в Лозищах,
в его
хате живут чужие. А тут у него будут дети, а дети детей уже забудут даже родной язык, как та женщина
в Дэбльтоуне…
Хата,
в которой
жил Белецкий, была такая же, как и
хата Оленина.
В походах,
в крепостях ему было хорошо; но только здесь, только из-под крылышка дяди Ерошки, из своего леса, из своей
хаты на краю станицы и
в особенности при воспоминании о Марьянке и Лукашке ему ясна казалась вся та ложь,
в которой он
жил прежде и которая уже и там возмущала его, а теперь стала ему невыразимо гадка и смешна.
И все люди, что
в хате жили, от тихва перемерли.
— Вот вы все таковы! Пока человек
жив, на ногах, нужен вам, глупость-то вашу отчищает, как коросту какую, — вы ему всякое уважение. А тут
в пустяках — отказ, трусость поганая, моя
хата с краю… Славно!.. Чудесно!.. И не надо!..
— Уж недалече наша мыза, вот видишь, барынька, — сказал Кирилл, указывая кнутом на выдвигающийся из-за березовой рощи господский дом. — А вот влево,
в другую сторону, чуть видно вдали, экономия пана Сурмина. Богаче всех
в здешнем краю. Две мельницы, винокуренный завод, да и хлопы его против других панских
живут, як у Иезуса на плечике. Едят чистый русский хлеб без мякины, и
хаты у них не курные.
Мать твою
в эт-твою!
Ветер, как сумасшедший мельник,
Крутит жерновами облаков
День и ночь…
День и ночь…
А народ ваш сидит, бездельник,
И не хочет себе ж помочь.
Нет бездарней и лицемерней,
Чем ваш русский равнинный мужик!
Коль
живет он
в Рязанской губернии,
Так о Тульской не хочет тужить.
То ли дело Европа?
Там тебе не вот эти
хаты,
Которым, как глупым курам,
Головы нужно давно под топор…