Неточные совпадения
Мадам Шталь уже более десяти лет безвыездно
жила за границей
на юге, никогда не вставая с постели.
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме, отец его в это время помер, Кумов
прожил некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал
на Урале,
на Кавказе,
жил у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но
на острове Крите заболел, и его возвратили в Одессу. С
юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
Потом долго
жил где-то
на юге.
«Где же вы бывали?» — спрашивал я одного из них. «В разных местах, — сказал он, — и к северу, и к
югу, за тысячу верст, за полторы, за три». — «Кто ж
живет в тех местах, например к северу?» — «Не
живет никто, а кочуют якуты, тунгусы, чукчи. Ездят по этим дорогам верхом, большею частью
на одних и тех же лошадях или
на оленях. По колымскому и другим пустынным трактам есть, пожалуй, и станции, но какие расстояния между ними: верст по четыреста, небольшие — всего по двести верст!»
На днях священник Запольский получил поручение ехать
на юг, по радиусу тысячи в полторы верст или и больше: тут еще никто не измерял расстояний; это новое место. Он едет разведать, кто там
живет, или, лучше сказать,
живет ли там кто-нибудь, и если
живет, то исповедует ли какую-нибудь религию...
Года три-четыре по смерти второй жены он отправился
на юг России и под конец очутился в Одессе, где и
прожил сряду несколько лет.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения,
жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к
югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и
на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и
на испанцев, и
на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Это был не мичман, а корабельный постройщик. Он долго
жил в Америке, знал хорошо дела
Юга и Севера, говорил о безвыходности тамошней войны,
на что утешительный теолог заметил...
Лебедь
живет в старинных наших песнях, очевидно сложенных
на юге России,
живет также до сих пор в народной речи, хотя там, где теперь обитает настоящая Русь, лебедь не мог войти ни в песню, ни в речь, так мало знает и видит его народ.
— А может быть, и ничего нет. Подозрительных симптомов решительно никаких! Это так… вы засиделись слишком долго здесь в этом болотистом климате. Ступайте
на юг: освежитесь, наберитесь новых впечатлений и посмотрите, что будет. Лето
проживите в Киссингене, возьмите курс вод, а осень в Италии, зиму в Париже: уверяю вас, что накопления слизей, раздражительности… как не бывало!
На третий день праздника приехал доктор, поговорил с больною и, прописав ей малиновый сироп с какой-то невинной примесью, сказал Анне Михайловне, что в этом климате Даше остается
жить очень недолго и что как последнее средство продлить ее дни, он советует немедленно повезти ее
на юг, в Италию, в Ниццу.
— Я
жила перед приездом сюда в Киеве,
на юге! — отвечала Мерова, все более и более краснея.
— Помнишь наш разговор о севере и
юге, еще тогда давно, помнишь? Не думай, я от своих слов не отпираюсь. Ну, положим, я не выдержал борьбы, я погиб… Но за мной идут другие — сотни, тысячи других. Ты пойми — они должны одержать победу, они не могут не победить. Потому что там черный туман
на улицах и в сердцах и в головах у людей, а мы приходим с ликующего
юга, с радостными песнями, с милым ярким солнцем в душе. Друг мой, люди не могут
жить без солнца!
Старший офицер, похожий
на «Черномора», — одинокий холостяк, которого никто не провожал, так как родные его
жили где-то далеко, в провинции,
на юге, — предложил адмиралу и дамам занять диван; но адмирал просил не беспокоиться и тотчас же перезнакомился со всеми офицерами, пожимая всем руки.
От Савушки я узнал, что мыс Успения является южной границей распространения орочей
на берегу моря и что дальше
на юг живут кяка, которые сами себя называют «удэхэ».
Рассказы дворовых были драгоценны по своему бытовому разнообразию. В такой губернии, как Нижегородская,
живут всякие инородцы, а коренные великороссы принадлежат к различным полосам
на севере и
на юге по Волге, вплоть до дремучих тогда лесов Заволжья и черноземных местностей юго-восточных уездов и «медвежьих углов», где водились в мое детство знаменитые «медвежатники», ходившие один
на один
на зверя, с рогатиной или плохим кременным ружьишком.
Он похоронил жену
на юге Франции, в Авиньоне, где и по смерти ее
жил каждый год в зимний сезон.
— Я
жить хочу… Довольно я с вами возилась. Я решила третьего дня ехать
на осень за границу,
на юг… А теперь я и совсем не хочу возвращаться в эту Москву.
Стр. 34. Фиваида — область
на юге Египта, в пустынях которой в IV–V вв.
жили монахи-отшельники; здесь: шутливое название меблированных комнат, где товарищеским кружком
жили студенты.
Болезнь погнала его за границу, где он сначала
жил на водах и
на юге, а под конец попал в Париж.
Да, из вас ни один не будет забыт — вы все без исключения пойдете с связанными руками
на юг, ближе к земле глупого народа Куш, и за поясом у каждого из вас будет заткнут приговор, которым будет определено, по скольку ударов воловьею
жилой этого человека будут бить эфиопы каждый день трижды — поутру, в полдень и
на ночь.
Поправив свои денежные обстоятельства, Баранщиков опять надолго успокоился насчет православия и своего семейства и не спешил возвращением
на родину, а служил янычаром и
жил в казармах «под командой чиновника, по их названию юг-баши».