Неточные совпадения
Усадьба, в которой
жила Анна Сергеевна, стояла
на пологом открытом холме, в недальнем
расстоянии от желтой каменной церкви с зеленою крышей, белыми колоннами и живописью al fresco [Фреской (итал.).] над главным входом, представлявшею «Воскресение Христово» в «итальянском» вкусе.
Вскоре мы подъехали к самому живописному месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом.
На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором
расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где
жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
«Где же вы бывали?» — спрашивал я одного из них. «В разных местах, — сказал он, — и к северу, и к югу, за тысячу верст, за полторы, за три». — «Кто ж
живет в тех местах, например к северу?» — «Не
живет никто, а кочуют якуты, тунгусы, чукчи. Ездят по этим дорогам верхом, большею частью
на одних и тех же лошадях или
на оленях. По колымскому и другим пустынным трактам есть, пожалуй, и станции, но какие
расстояния между ними: верст по четыреста, небольшие — всего по двести верст!»
На днях священник Запольский получил поручение ехать
на юг, по радиусу тысячи в полторы верст или и больше: тут еще никто не измерял
расстояний; это новое место. Он едет разведать, кто там
живет, или, лучше сказать,
живет ли там кто-нибудь, и если
живет, то исповедует ли какую-нибудь религию...
Корейцы
живут хуторами. Фанзы их разбросаны
на значительном
расстоянии друг от друга, и каждая находится в середине своих полей и огородов. Вот почему небольшая корейская деревня сплошь и рядом занимает пространство в несколько квадратных километров.
Они, пока
живут в тюрьмах или казармах, смотрят
на колонию лишь с точки зрения потребностей; их визиты в колонию играют роль вредного внешнего влияния, понижающего рождаемость и повышающего болезненность, и притом случайного, которое может быть больше или меньше, смотря по тому,
на каком
расстоянии от селения находится тюрьма или казарма; это то же, что в жизни русской деревни золоторотцы, работающие по соседству
на железной дороге.
Мы держались от берега
на таком
расстоянии, чтобы можно было сразу обозревать всю толщу горных пород и
жилы, которые их прорезают. Около полудня наши лодки отошли от реки Аука километров
на шесть. В это время сидящий
на веслах Копинка что-то сказал Намуке, стоящему у руля. Тот быстро обернулся. Копинка перестал грести и спросил своего товарища, не лучше ли заблаговременно возвратиться.
Каратаев вел жизнь самобытную: большую часть лета проводил он, разъезжая в гости по башкирским кочевьям и каждый день напиваясь допьяна кумысом; по-башкирски говорил, как башкирец; сидел верхом
на лошади и не слезал с нее по целым дням, как башкирец, даже ноги у него были колесом, как у башкирца; стрелял из лука, разбивая стрелой яйцо
на дальнем
расстоянии, как истинный башкирец; остальное время года
жил он в каком-то чулане с печью, прямо из сеней, целый день глядел, высунувшись, в поднятое окошко, даже зимой в жестокие морозы, прикрытый ергаком, [Ергак (обл.) — тулуп из короткошерстных шкур (жеребячьих, сурочьих и т. п.), сшитый шерстью наружу.] насвистывая башкирские песни и попивая, от времени до времени целительный травник или ставленый башкирский мед.
Дорога к Каратаевым, которые
жили почти в таком же
расстоянии от Багрова, как и Нагаткина, то есть немного более пятидесяти верст, шла совершенно в противоположную сторону, прямо
на север.
Нору, в которой
живет лиса с лисятами, узнать нетрудно всякому сколько-нибудь опытному охотнику: лаз в нее углажен и
на его боках всегда есть волосья и пух от влезанья и вылезанья лисы; если лисята уже
на возрасте, то не любят сидеть в подземелье, а потому место кругом норы утолочено и даже видны лежки и тропинки, по которым отбегают лисята
на некоторое
расстояние от норы; около нее валяются кости и перья, остающиеся от птиц и зверьков, которых приносит мать
на пищу своим детям, и, наконец, самый верный признак — слышен сильный и противный запах, который всякий почувствует, наклонясь к отверстию норы.
— Вот не может мне простить, что я
живу за рекой, — улыбаясь
на Шебека, сказал Петр Иванович. И заговорили о дальности городских
расстояний, и пошли в заседание.
Ведь совсем нельзя
жить на таком
расстоянии один от другого!
И вдруг кто-то, может быть воздух, может быть сам он, сказал неторопливо и ясно: «Стелла». Матрос нагнулся, весло раскачивалось в его руках — теперь он хотел
жить, наперекор проливу и рифам. Молнии освещали битву. Аян тщательно, напряженно измерял взглядом маленькое
расстояние, сокращавшееся с каждой секундой. Казалось, не он, а риф двигается
на него скачками, подымаясь и опускаясь.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры, Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот
жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым
на дальнем
расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого, Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыхание этого большого и красивого тела.