Неточные совпадения
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой
девушке. Домашняя же
жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника
девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою
жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.
В Москве в первый раз он испытал, после роскошной и грубой петербургской
жизни, прелесть сближения со светскою, милою и невинною
девушкой, которая полюбила его.
Кити чувствовала, что в ней, в ее складе
жизни, она найдет образец того, чего теперь мучительно искала: интересов
жизни, достоинства
жизни — вне отвратительных для Кити светских отношений
девушки к мужчинам, представлявшихся ей теперь позорною выставкой товара, ожидающего покупателей.
Матери не нравились в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости, и его, по ее понятиям, дикая какая-то
жизнь в деревне, с занятиями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что он, влюбленный в ее дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не велика ли будет честь, если он сделает предложение, и не понимал, что, ездя в дом, где
девушка невеста, надо было объясниться.
В карете дремала в углу старушка, а у окна, видимо только что проснувшись, сидела молодая
девушка, держась обеими руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину
жизни, она смотрела через него на зарю восхода.
Девушка эта была la belle Flamande, про которую писала maman и которая впоследствии играла такую важную роль в
жизни всего нашего семейства. Как только мы вошли, она отняла одну руку от головы maman и поправила на груди складки своего капота, потом шепотом сказала: «В забытьи».
В другое время, размышляя обо всем этом, она искренно дивилась себе, не веря, что верила, улыбкой прощая море и грустно переходя к действительности; теперь, сдвигая оборку,
девушка припоминала свою
жизнь.
Тут являлось даже несколько более того, о чем он мечтал: явилась
девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему всю
жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!..
Это была
девушка… впрочем, она мне даже нравилась… хотя я и не был влюблен… одним словом, молодость, то есть я хочу сказать, что хозяйка мне делала тогда много кредиту и я вел отчасти такую
жизнь… я очень был легкомыслен…
Феклуша. Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что
жизнь такую праведную ведем. А я, милая
девушка, не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно; я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну, так что ж! По немощи моей Господь посылает.
— Невесте идет принарядиться, — сказала бабушка: — это памятный день в
жизни каждой
девушки, и это очень похвально, чтобы ее обрадовать, — от радости всякий человек бодрее выступает на новый путь
жизни, а от первого шага много зависит. Ты сделал очень хорошо, что обрадовал бедную невесту.
Клим чувствовал на коже лба своего острый толчок пальца
девушки, и ему казалось, что впервые за всю свою
жизнь он испытывает такое оскорбление.
В
жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина красивыми глазами
девушки покорно, даже как будто с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной, у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и, получив его, тихо сказал...
Любаша часто получала длинные письма от Кутузова; Самгин называл их «апостольскими посланиями». Получая эти письма, Сомова чувствовала себя именинницей, и все понимали, что эти листочки тонкой почтовой бумаги, плотно исписанные мелким, четким почерком, — самое дорогое и радостное в
жизни этой
девушки. Самгин с трудом верил, что именно Кутузов, тяжелой рукой своей, мог нанизать строчки маленьких, острых букв.
— Объясните мне, серьезный человек, как это: вот я
девушка из буржуазной семьи, живу я сытно и вообще — не плохо, а все-таки хочу, чтоб эта неплохая
жизнь полетела к черту. Почему?
В последний вечер пред отъездом в Москву Самгин сидел в Монастырской роще, над рекою, прислушиваясь, как музыкально колокола церквей благовестят ко всенощной, — сидел, рисуя будущее свое: кончит университет, женится на простой, здоровой
девушке, которая не мешала бы жить, а жить надобно в провинции, в тихом городе, не в этом, где слишком много воспоминаний, но в таком же вот, где подлинная и грустная правда человеческой
жизни не прикрыта шумом нарядных речей и выдумок и где честолюбие людское понятней, проще.
«Я невеста!» — с гордым трепетом думает
девушка, дождавшись этого момента, озаряющего всю ее
жизнь, и вырастет высоко, и с высоты смотрит на ту темную тропинку, где вчера шла одиноко и незаметно.
Отчего вдруг, вследствие каких причин, на лице
девушки, еще на той неделе такой беззаботной, с таким до смеха наивным лицом, вдруг ляжет строгая мысль? И какая это мысль? О чем? Кажется, все лежит в этой мысли, вся логика, вся умозрительная и опытная философия мужчины, вся система
жизни!
Она как будто слушала курс
жизни не по дням, а по часам. И каждый час малейшего, едва заметного опыта, случая, который мелькнет, как птица, мимо носа мужчины, схватывается неизъяснимо быстро
девушкой: она следит за его полетом вдаль, и кривая, описанная полетом линия остается у ней в памяти неизгладимым знаком, указанием, уроком.
Он не успел еще окунуться в омут опасной, при праздности и деньгах,
жизни, как на двадцать пятом году его женили на
девушке красивой, старого рода, но холодной, с деспотическим характером, сразу угадавшей слабость мужа и прибравшей его к рукам.
Но едва ли она знает ту
жизнь, где игра страстей усложняет людские отношения в такую мелкую ткань и окрашивается в такие цвета, какие и не снятся никому в мирных деревенских затишьях. Она —
девушка.
Привалов увидел
девушку совершенно в новом для него свете: она тяготилась богатой обстановкой, в которой приходилось жить, всякой фальшивой нотой, которых так много звучало в
жизни бахаревского дома, наконец, своей бездеятельной, бесполезной и бесцельной ролью богатой невесты.
Именно теперь, при тяжелом испытании, которое неожиданно захватило их дом,
девушка с болезненной ясностью поняла все те тайные пружины, которые являлись в его
жизни главной действующей силой.
— Послушайте, доктор, ведь я не умру?.. — шептала Зося, не открывая глаз. — Впрочем, все доктора говорят это своим пациентам… Доктор, я была дурная
девушка до сих пор… Я ничего не делала для других… Не дайте мне умереть, и я переменюсь к лучшему. Ах, как мне хочется жить… доктор, доктор!.. Я раньше так легко смотрела на
жизнь и людей… Но
жизнь так коротка, — как
жизнь поденки.
Василий Назарыч рассказал дочери последние известия о положении приваловского наследства и по этому случаю долго припоминал разные эпизоды из
жизни Гуляевых и Приваловых.
Девушка внимательно слушала все время и проговорила...
И в самом деле: образ офицера, отдающего свои последние пять тысяч рублей — все, что у него оставалось в
жизни, — и почтительно преклонившегося пред невинною
девушкой, выставился весьма симпатично и привлекательно, но… у меня больно сжалось сердце!
Но, m-r Бьюмонт, при условиях нашей
жизни, при наших понятиях и нравах нельзя желать для
девушки того знания будничных отношений, о котором мы говорим, что без него, в большей части случаев,
девушка рискует сделать неосновательный выбор.
— Вот вы говорите, что останетесь здесь доктором; а здешним докторам, слава богу, можно жить: еще не думаете о семейной
жизни, или имеете
девушку на примете?
Бедная квартира поведет к предложению невыгодных условий гувернантке; без почтенности и видимой хорошей семейной
жизни рекомендующего лица не будут иметь выгодного мнения о рекомендуемой
девушке.
— Если женщина,
девушка затруднена предрассудками, — говорил Бьюмонт (не делая уже никаких ни англицизмов, ни американизмов), то и мужчина, — я говорю о порядочном человеке, — подвергается от этого большим неудобствам. Скажите, как жениться на
девушке, которая не испытала простых житейских отношений в смысле отношений, которые возникнут от ее согласия на предложение? Она не может судить, будет ли ей нравиться будничная
жизнь с человеком такого характера, как ее жених.
Девушки, которые держали себя безукоризненно с тех пор, как начиналось ее знакомство с ними, говорили ей, что прежде когда-то вели дурную
жизнь.
Конечно, в других таких случаях Кирсанов и не подумал бы прибегать к подобному риску. Гораздо проще: увезти
девушку из дому, и пусть она венчается, с кем хочет. Но тут дело запутывалось понятиями
девушки и свойствами человека, которого она любила. При своих понятиях о неразрывности жены с мужем она стала бы держаться за дрянного человека, когда бы уж и увидела, что
жизнь с ним — мучение. Соединить ее с ним — хуже, чем убить. Потому и оставалось одно средство — убить или дать возможность образумиться.
Вот я так и жила. Прошло месяца три, и много уже отдохнула я в это время, потому что
жизнь моя уже была спокойная, и хоть я совестилась по причине денег, но дурной
девушкою себя уж не считала.
…Две молодые
девушки (Саша была постарше) вставали рано по утрам, когда все в доме еще спало, читали Евангелие и молились, выходя на двор, под чистым небом. Они молились о княгине, о компаньонке, просили бога раскрыть их души; выдумывали себе испытания, не ели целые недели мяса, мечтали о монастыре и о
жизни за гробом.
Молодая институтка была
девушка умная, бойкая, энергическая, с прибавкой пансионской восторженности и врожденного чувства благородства. Деятельная и пылкая, она внесла в существование ученицы-подруги больше
жизни и движения.
Ясное дело, что положение молодой
девушки не могло перемениться к лучшему. Компаньонка стала осторожнее, но, питая теперь личную ненависть и желая на ней выместить обиду и унижение, она отравляла ей
жизнь мелкими, косвенными средствами; само собою разумеется, что княгиня участвовала в этом неблагородном преследовании беззащитной
девушки.
Года через четыре после свадьбы в ее
жизни совершился крутой переворот. Из молодухи она как-то внезапно сделалась «барыней», перестала звать сенных
девушек подруженьками, и слово «девка» впервые слетело с ее языка, слетело самоуверенно, грозно и бесповоротно.
Ему сделалось страшно, страшно за себя, за ту
девушку, которая сегодня сделается его подругой на всю
жизнь…
Мать будто чувствовала, что эта гордая и белокурая
девушка, которая только что прошла с таким гневно вызывающим видом, пронесла с собой счастье или несчастье всей
жизни ее ребенка.
Найдите себе жену богатую да такую, чтоб любила вас так, как я; живите с ней в радости, а я,
девушка простая, доживу, как-нибудь, скоротаю свой век, в четырех стенах сидя, проклинаючи свою
жизнь».
Надя у меня —
девушка хороших правил, будет его удерживать, а то он от холостой
жизни совсем избалуется».
Ведь тебя нельзя пустить в хорошую семью: ты яд и соблазн!» И действительно, во всей пьесе представляется очень ярко и последовательно — каким образом этот яд мало-помалу проникает в душу
девушки и нарушает спокойствие ее тихой
жизни.
Надо было ей самой — и
жизнь раскрывать, и людей показывать, и приучать ее к самостоятельности мнений и поступков:
девушка развитая и привыкшая к обществу — не поддалась бы пошлой Арине Федотовне и не пленилась бы пустоголовым Вихоревым.
И однако же эти две пошлости расстраивают всю гармонию семейного быта Русаковых, заставляют отца проклинать дочь, дочь — уйти от отца и затем ставят несчастную
девушку в такое положение, за которым, по мнению самого Русакова, следует не только для нее самой горе и бесчестье на всю
жизнь, но и общий позор для целой семьи.
Облокотясь на бархат ложи,
девушка не шевелилась; чуткая, молодая
жизнь играла в каждой черте ее смуглого, круглого, миловидного лица; изящный ум сказывался в прекрасных глазах, внимательно и мягко глядевших из-под тонких бровей, в быстрой усмешке выразительных губ, в самом положении ее головы, рук, шеи; одета она была прелестно.
Баушка Лукерья жила в задней избе одна, и, когда легли спать, она, чтобы утешить чем-нибудь Феню, начала рассказывать про прежнюю «казенную
жизнь»: как она с сестрой Марфой Тимофеевной жила «за помещиком», как помещик обижал своих дворовых
девушек, как сестра Марфа Тимофеевна не стерпела поруганья и подожгла барский дом.
Лука Никонович был женат, по приказанию родительскому, на богатой
девушке, которой он не любил и с которою в
жизни не нашел никакого утешения; но сестру свою, Ульяну Никоновну, он выдал замуж за мирового посредника Звягина по взаимной склонности и жил с зятем в большой дружбе, любил сестру, разделился с нею по-братски, крестил ее детей и заботился поокруглить и расширить небольшой наследственный зятнин участок.
Далее автор письма сообщал, что она
девушка, что ей девятнадцатый год, что ее отец — рутинист, мать — ханжа, а братья — бюрократы, что из нее делают куклу, тогда как она чувствует в себе много силы, энергии и желания жить
жизнью самостоятельной.
Такая навязчивость входила в круг их негласных обязанностей. Между
девушками существовало даже какое-то вздорное, детское, странное соревнование в умении «высадить гостя из денег», — странное потому, что они не получали от этого никакого барыша, кроме разве некоторого благоволения экономки или одобрительного слова хозяйки. Но в их мелочной, однообразной, привычно-праздной
жизни было вообще много полуребяческой, полуистерической игры.