Неточные совпадения
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя
от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не
желаю. То — то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что Бог его хранит, что он еще здравствует.
Но, с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует людей
от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой личности, как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно
желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы правами.
Сверх того, издателем руководила и та мысль, что фантастичность рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не
желают быть преждевременно уволенными
от должности.
Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным лицом, спутанными волосами и обнаженными по локоть худыми руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину,
от всей души
желая, чтоб она застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу по варке малины, должен быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я тебя хотел попросить при случае, когда ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о том, что я бы очень
желал занять открывающееся место члена комиссии
от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Анна, отведя глаза
от лица друга и сощурившись (это была новая привычка, которой не знала за ней Долли), задумалась,
желая вполне понять значение этих слов. И, очевидно, поняв их так, как хотела, она взглянула на Долли.
При этом известии он с удесятеренною силой почувствовал припадок этого странного, находившего на него чувства омерзения к кому-то; но вместе с тем он понял, что тот кризис, которого он
желал, наступит теперь, что нельзя более скрывать
от мужа, и необходимо так или иначе paзорвать скорее это неестественное положение.
Есть люди, которые, встречая своего счастливого в чем бы то ни было соперника, готовы сейчас же отвернуться
от всего хорошего, что есть в нем, и видеть в нем одно дурное; есть люди, которые, напротив, более всего
желают найти в этом счастливом сопернике те качества, которыми он победил их, и ищут в нем со щемящею болью в сердце одного хорошего.
Подъехав к серьезному болоту, главной цели поездки, Левин невольно подумывал о том, как бы ему избавиться
от Васеньки и ходить без помехи. Степан Аркадьич, очевидно,
желал того же, и на его лице Левин видел выражение озабоченности, которое всегда бывает у настоящего охотника пред началом охоты, и некоторой свойственной ему добродушной хитрости.
С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что
от него требовалось только того, чтоб он оставил свою жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его
желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не знал сам, чего он хотел теперь, и, отдавшись в руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.
Первый ряд, как заметил Левин, Тит шел особенно быстро, вероятно,
желая попытать барина, и ряд попался длинен. Следующие ряды были уже легче, но Левин всё-таки должен был напрягать все свои силы, чтобы не отставать
от мужиков.
Как бы я
желала это знать и научиться
от нее этому», вглядываясь в это спокойное лицо, думала Кити.
— Передайте вашей жене, что я люблю ее как прежде, и что если она не может простить мне мое положение, то я
желаю ей никогда не прощать меня. Чтобы простить, надо пережить то, что я пережила, а
от этого избави ее Бог.
Алексей Александрович вздохнул и помолчал. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него с тем мучительным чувством физического отвращения к нему, за которое она упрекала себя, но которого не могла преодолеть. Она теперь
желала только одного — быть избавленною
от его постылого присутствия.
Княгиня, не отвечая, посмотрела на Кознышева. Но то, что Сергей Иваныч и княгиня как будто
желали отделаться
от него, нисколько не смущало Степана Аркадьича. Он улыбаясь смотрел то на перо шляпы княгини, то по сторонам, как будто припоминая что-то. Увидав проходившую даму с кружкой, он подозвал ее к себе и положил пятирублевую бумажку.
Приехав в обед в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика, мужа братниной кормилицы, Левин вошел к старику на пчельник,
желая узнать
от него подробности об уборке покоса.
— Да, именно, но должен предупредить вас, что я рискую злоупотребить вашим вниманием. Я приехал только предварительно посоветоваться с вами. Я
желаю развода, но для меня важны формы, при которых он возможен. Очень может быть, что, если формы не совпадут с моими требованиями, я откажусь
от законного искания.
Он ничего не думал, ничего не
желал, кроме того, чтобы не отстать
от мужиков и как можно лучше сработать. Он слышал только лязг кос и видел пред собой удалявшуюся прямую фигуру Тита, выгнутый полукруг прокоса, медленно и волнисто склоняющиеся травы и головки цветов около лезвия своей косы и впереди себя конец ряда, у которого наступит отдых.
— Должно дома, — сказал мужик, переступая босыми ногами и оставляя по пыли ясный след ступни с пятью пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо
желая разговориться. — Вчера гости еще приехали. Гостей — страсть…. Чего ты? — Он обернулся к кричавшему ему что-то
от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..
— Хочешь пройтись, пойдем вместе, — сказал он, не
желая расставаться с братом,
от которого так и веяло свежестью и бодростью. — Пойдем, зайдем и в контору, если тебе нужно.
Левин во всё время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость
от напряженного и ничем не вознагражденного внимания. Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили, заговорили.
Желая разъяснить по впечатлению других свое недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из известных знатоков в разговоре со знакомым ему Песцовым.
— Это Сорокина с дочерью заезжала и привезла мне деньги и бумаги
от maman. Я вчера не мог получить. Как твоя голова, лучше? — сказал он спокойно, не
желая видеть и понимать мрачного и торжественного выражения ее лица.
Вернувшись домой к Петру Облонскому, у которого он остановился в Петербурге, Степан Аркадьич нашел записку
от Бетси. Она писала ему, что очень
желает докончить начатый разговор и просит его приехать завтра. Едва он успел прочесть эту записку и поморщиться над ней, как внизу послышались грузные шаги людей, несущих что-то тяжелое.
Его суждения о русских женщинах, которых он
желал изучать, не раз заставляли Вронского краснеть
от негодования.
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки
от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы
желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Выбрав первую минуту молчания, Левин встал,
желая избавиться хоть на минуту
от мучительного чувства, и сказал, что пойдет приведет жену.
Камердинер Вронского пришел спросить расписку на телеграмму из Петербурга. Ничего не было особенного в получении Вронским депеши, но он, как бы
желая скрыть что-то
от нее, сказал, что расписка в кабинете, и поспешно обратился к ней.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил в ней всё то, чего он
желал от жены: она была бедна и одинока, так что она не приведет с собой кучу родных и их влияние в дом мужа, как его он видел на Кити, а будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда
желал для своей будущей семейной жизни.
В первом письме Марья Николаевна писала, что брат прогнал ее
от себя без вины, и с трогательною наивностью прибавляла, что хотя она опять в нищете, но ничего не просит, не
желает, а что только убивает ее мысль о том, что Николай Дмитриевич пропадет без нее по слабости своего здоровья, и просила брата следить за ним.
Он,
желая выказать свою независимость и подвинуться, отказался
от предложенного ему положения, надеясь, что отказ этот придаст ему большую цену; но оказалось, что он был слишком смел, и его оставили; и, волей-неволей сделав себе положение человека независимого, он носил его, весьма тонко и умно держа себя, так, как будто он ни на кого не сердился, не считал себя никем обиженным и
желает только того, чтоб его оставили в покое, потому что ему весело.
Редко встречая Анну, он не мог ничего ей сказать, кроме пошлостей, но он говорил эти пошлости, о том, когда она переезжает в Петербург, о том, как ее любит графиня Лидия Ивановна, с таким выражением, которое показывало, что он
от всей души
желает быть ей приятным и показать свое уважение и даже более.
— Ну, bonne chance, [
желаю вам удачи,] — прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный
от держания веера, и движением плеч опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все глаза.
Она смутилась, — но отчего?
от своей ошибки или оттого, что мой ответ ей показался дерзким? Я
желал бы, чтоб последнее мое предположение было справедливо. Грушницкий бросил на меня недовольный взгляд.
— Я начинаю думать, Платон, что путешествие может, точно, расшевелить тебя. У тебя душевная спячка. Ты просто заснул, и заснул не
от пресыщения или усталости, но
от недостатка живых впечатлений и ощущений. Вот я совершенно напротив. Я бы очень
желал не так живо чувствовать и не так близко принимать к сердцу все, что ни случается.
Одевшись, подошел он к зеркалу и чихнул опять так громко, что подошедший в это время к окну индейский петух — окно же было очень близко
от земли — заболтал ему что-то вдруг и весьма скоро на своем странном языке, вероятно «
желаю здравствовать», на что Чичиков сказал ему дурака.
Он даже до того был неучтив, что скоро ушел
от них в другую сторону,
желая повысмотреть, куда ушла губернаторша с своей дочкой.
Но Ленский, не имев, конечно,
Охоты узы брака несть,
С Онегиным
желал сердечно
Знакомство покороче свесть.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
Еще не скоро должен был прийти наш черед танцевать, а молчание возобновилось: я с беспокойством посматривал на нее,
желая знать, какое произвел впечатление, и ожидая
от нее помощи.
Это происходило оттого, что, быв поставлен в такое положение, в котором он мог быть полезен многим, своею холодностью он старался оградить себя
от беспрестанных просьб и заискиваний людей, которые
желали только воспользоваться его влиянием.
— Пойдемте поскорее, — прошептал ей Свидригайлов. — Я не
желаю, чтобы Родион Романыч знал о нашем свидании. Предупреждаю вас, что я с ним сидел тут недалеко, в трактире, где он отыскал меня сам, и насилу
от него отвязался. Он знает почему-то о моем к вам письме и что-то подозревает. Уж, конечно, не вы ему открыли? А если не вы, так кто же?
Я
желаю теперь повидаться с Авдотьей Романовной, через ваше посредство и, пожалуй, в вашем же присутствии, объяснить ей, во-первых, что
от господина Лужина не только не будет ей ни малейшей выгоды, но даже наверно будет явный ущерб.
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но
от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала
желать и требовать, чтобы все жили в мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
— Так-с. Так вот, по чувству гуманности и-и-и, так сказать, сострадания, я бы
желал быть, с своей стороны, чем-нибудь полезным, предвидя неизбежно несчастную участь ее. Кажется, и все беднейшее семейство это
от вас одной теперь только и зависит.
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это
желает иметь
от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине
от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
— Так-с. Ну-с, так имейте в виду-с; а теперь благоволите принять, для интересов вашей родственницы, на первый случай, посильную сумму
от меня лично. Весьма и весьма
желаю, чтоб имя мое при сем не было упомянуто. Вот-с… имея, так сказать, сам заботы, более не в состоянии…
Карандышев (отходя
от Кнурова к Вожеватову). Я
желаю, чтоб Ларису Дмитриевну окружали только избранные люди.
— Да, кстати, — начал Николай Петрович, видимо
желая переменить разговор. — Я получил письмо
от Колязина.
(Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого
желал; он целый день сидел у себя в комнате, весь желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному; раза два ему случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом
от него отскакивала.)
—
От него. Он приехал в*** ревизовать губернию. Он теперь в тузы вышел и пишет мне, что
желает, по-родственному, повидаться с нами и приглашает нас с тобой и с Аркадием в город.
— Совершенно правильно, — отвечал он и,
желая смутить, запугать ее, говорил тоном философа, привыкшего мыслить безжалостно. — Гуманизм и борьба — понятия взаимно исключающие друг друга. Вполне правильное представление о классовой борьбе имели только Разин и Пугачев, творцы «безжалостного и беспощадного русского бунта». Из наших интеллигентов только один Нечаев понимал, чего требует революция
от человека.