Неточные совпадения
Друзья мои, вам жаль поэта:
Во цвете радостных надежд,
Их не свершив еще для
света,
Чуть из младенческих одежд,
Увял! Где
жаркое волненье,
Где благородное стремленье
И чувств и мыслей молодых,
Высоких, нежных, удалых?
Где бурные любви желанья,
И жажда знаний и труда,
И страх порока и стыда,
И вы, заветные мечтанья,
Вы, призрак жизни неземной,
Вы, сны поэзии святой!
Шагая в ногу с Иноковым, он как бы таял в
свете солнца, в
жарком воздухе, густо насыщенном запахом иссушенных трав.
За ширмами, на постели, среди подушек, лежала, освещаемая темным
светом маленького ночника, как восковая, молодая белокурая женщина. Взгляд был горяч, но сух, губы тоже
жаркие и сухие. Она хотела повернуться, увидев его, сделала живое движение и схватилась рукой за грудь.
Гроза прошла стороной, и после полудня небо очистилось. Солнце так ярко светило, что казалось, будто все предметы на земле сами издают
свет и тепло. День был
жаркий и душный.
Море свету-огня, яркого,
Жаркого,
Пышного...
— Именно — красная и горячая. И вот красный цвет, как и «красные» звуки, оставляет в нашей душе
свет, возбуждение и представления о страсти, которую так и называют «горячею», кипучею,
жаркою. Замечательно, что и художники считают красноватые тоны «горячими».
Когда мы воротились с похорон Нелли, мы с Наташей пошли в сад. День был
жаркий, сияющий
светом. Через неделю они уезжали. Наташа взглянула на меня долгим, странным взглядом.
Она медлила уходить и стояла, прислонившись к двери. В воздухе пахло от земли и от камней сухим, страстным запахом
жаркой ночи. Было темно, но сквозь мрак Ромашов видел, как и тогда в роще, что лицо Шурочки светится странным белым
светом, точно лицо мраморной статуи.
И представьте себе, даже совсем забыл о том, что мне еще придется свой образ мыслей в надлежащем
свете предъявить! Помилуйте! щи из кислой капусты, поросенок под хреном,
жаркое, рябчики, пирог из яблоков, а на закуску: икра и балык — вот мой образ мыслей!
Сегодня чем
свет французская военная музыка играла так близко от наших биваков, что я подлаживал ей на моем флажолете [старинной флейте.]; а около двенадцатого часа у нас завязалось
жаркое аванпостное дело.
Прекрасное, даже
жаркое, весеннее утро настоящего майского дня обливало горячим
светом всю природу.
С каждой минутой бледнела
жаркая смуглота ночи, и в большак уперлись уже при
свете, — правда, неясном и обманчивом, но достаточно тревожном.
На следующий день после смерти Петруши в становище проснулись поздно, за полдень. Было тихо и уныло, и день выпал такой же:
жаркий, даже душный, но облачный и томительно-неподвижный — слепил рассеянный
свет, и даже в лесу больно было смотреть на белое, сквозь сучья сплошь светящееся небо.
Я насчитал около двенадцати оборотов, длиной каждый от пяти до семи шагов, после чего должен был с болью закрыть глаза, — так сверкал этот великолепный трос, чистый, как утренний
свет, с
жаркими бесцветными точками по месту игры лучей.
И полились через солнце
жаркие волны лучезарного Ярилина
света. Мать-Сыра Земля ото сна пробуждалася и в юной красе, как невеста на брачном ложе, раскинулась… Жадно пила она золотые лучи живоносного
света, и от того
света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам ее.
Цвет лица ее бледный, но горячо-бледный, матовый; глаза большие, черные, светящиеся электрическим блеском откуда-то из глубины, отчего вся она кажется фарфоровою лампой, освещенною
жарким внутренним
светом.
Жарким золотым
светом смеется воздух, соленым простором дышит темно-синее море, зовущий аромат льется от белых акаций.
Почему-то — он не мог понять — вдруг, в
свете жаркого июльского дня, ему представился голый загороженный садик буйных сумасшедших женщин, куда он глядел в щель, полный ужаса от мысли о возможности сделаться таким же, как они.
День стоял очень
жаркий, небывалый в половине августа.
Свету было столько на площадке перед Иверской, что пучки восковых свеч внутри часовни еле мерцали из темноты.
Много пробудили
Грез во мне былых
Эти переливы
Звуков удалых,
Сотен свеч возженных
Нестерпимый
свет,
Скользко навощенный,
Блещущий паркет,
Жаркое дыханье.
Длинных кос размах,
Тихая улыбка
В любящих глазах,
Груди волнованье,
Голос молодой,
Стана трепетанье
Под моей рукой,
Бешеного вальса
Страстная волна,
Ласковые взоры…
Все — она, она…
Этот кусок льду, облегший былое я, частицу бога, поглотивший то, чему на земле даны были имена чести, благородства, любви к ближним; подле него зияющая могила, во льду ж для него иссеченная; над этим чудным гробом, который служил вместе и саваном, маленькое белое существо, полное духовности и жизни, называемое европейцем и сверх того русским и Зудою; тут же на замерзлой реке черный невольник, сын
жарких и свободных степей Африки, может быть, царь в душе своей; волшебный
свет луны, говорящей о другой подсолнечной, такой же бедной и все-таки драгоценной для тамошних жителей, как нам наша подсолнечная; тишина полуночи, и вдруг далеко, очень далеко, благовест, как будто голос неба, сходящий по лучу месяца, — если это не высокий момент для поэта и философа, так я не понимаю, что такое поэзия и философия.
Самоубийство баронессы фон Армфельдт в течение нескольких месяцев было предметом
жарких пересудов в петербургских гостиных, а главным образом в Павловске, Петергофе и на Островах, куда вскоре на летний сезон переселилась часть петербургского большого
света, лишенная родовых поместий и не уехавшая «на воды».