Неточные совпадения
— Титул не гарантирует от заразы. Мать великого князя Александра Михайловича
жила с
евреем…
Совсем внизу около Днепра был Подол, где
жили главным образом
евреи, но была и Киевская духовная академия.
Католики, лютеране и даже татары и
евреи нередко
живут с русскими.
Говорят, будто она названа так каторжными в честь пейсов
еврея, который торговал здесь, когда еще на месте Слободки была тайга; по другой же версии,
жила тут и торговала поселка Пейсикова.
Старики презирают эту пестроту и со смехом говорят, что какое может быть общество, если в одном и том же селении
живут русские, хохлы, татары, поляки,
евреи, чухонцы, киргизы, грузины, цыгане?..
— Товарищи! Говорят, на земле разные народы
живут —
евреи и немцы, англичане и татары. А я — в это не верю! Есть только два народа, два племени непримиримых — богатые и бедные! Люди разно одеваются и разно говорят, а поглядите, как богатые французы, немцы, англичане обращаются с рабочим народом, так и увидите, что все они для рабочего — тоже башибузуки, кость им в горло!
Он был один из тех бедных, восторженных
евреев, которые, среди зловония и нечистот уездного городка, умеют устроить для себя мучительно-возвышенный мираж, который в одно и то же время и изнуряет, и дает силу
жить.
Дело в том, что Лазарь, как некрещеный
еврей, не имел права самостоятельно
жить в Кашинском уезде, и ежели его до сих пор не тревожили, то единственно только по упущению.
— Недалеко ходить: на этой же улице
живет христианская девушка у
еврея. И уже бог благословил их ребеночком.
— Что ж, — сказала Роза, — со всяким может случиться несчастье. Мы
жили спокойно и тоже не думали ехать так далеко. А потом… вы, может быть, знаете… когда стали громить
евреев… Ну что людям нужно? У нас все разбили, и… моя мать…
— Шторх — значит — немец. Венцель — тоже, бессомненно. Бух и Митчель, Кноп, эва сколько! Изаксон, Майзель — обязательно
евреи! А где Русь, Россия? Вот это и значит полорото
жить!
За пределами черты оседлости разрешалось
проживать евреям, имеющим высшее образование, специалистам в области медицины, ремесленникам высокой квалификации и купцам 1 и 2-й гильдий.] воспрещающий
евреям посещать Москву, — это, очевидно, пережиток деспотизма, знаете — Иван Грозный!
— Да-с, вот тоже у нашего молодца скандал один вышел. Тоже рассудить слишком трудно. Тоже попалась такая женщина, что распутевая. И пошла чертить. А малый степенный и с развитием. Сначала с конторщиком. Уговаривал он тоже добром. Не унялась. Всякие пакости делала. Его деньги стала красть. И бил он ее. Что ж, всё хужела. С некрещеным, с
евреем, с позволенья сказать, свела шашни. Что ж ему делать? Бросил ее совсем. Так и
живет холостой, а она слоняется.
— Мадам Иванова, вы же смотрите за собачкой. Может, я и не вернусь, так будет вам память о Сашке. Белинька, собачка моя! Смотрите, облизывается. Ах ты, моя бедная… И еще попрошу вас, мадам Иванова. У меня за хозяином остались деньги, так вы получите и отправьте… Я вам напишу адреса. В Гомеле у меня есть двоюродный брат, у него семья, и еще в Жмеринке
живет вдова племянника. Я им каждый месяц… Что же, мы,
евреи, такой народ… мы любим родственников. А я сирота, я одинокий. Прощайте же, мадам Иванова.
— На современность нам смотреть нечего, — отвечал другой: — мы
живем вне современности, но
евреи прескверные строители, а наши инженеры и без того гадко строят. А вот война… военное дело тоже убыточно, и чем нам лить на полях битвы русскую кровь, гораздо бы лучше поливать землю кровью жидовскою.
Евреи просто
жили в известных местах, как испанцы
живут в Испании, французы во Франции, а наши крымские татары в Крыму…
С тех пор, как он
пожил в одной тюрьме вместе с людьми, пригнанными сюда с разных концов, — с русскими, хохлами, татарами, грузинами, китайцами, чухной, цыганами,
евреями, и с тех пор, как прислушался к их разговорам, нагляделся на их страдания, он опять стал возноситься к богу, и ему казалось, что он, наконец, узнал настоящую веру, ту самую, которой так жаждал и так долго искал и не находил весь его род, начиная с бабки Авдотьи.
— Вы, конечно, не любите
евреев… Я не спорю, недостатков много, как и у всякой нации. Но разве
евреи виноваты? Нет, не
евреи виноваты, а еврейские женщины! Они недалеки, жадны, без всякой поэзии, скучны… Вы никогда не
жили с еврейкой и не знаете, что это за прелесть!
Мы и
жили с Бенни очень близко от его квартиры. И вот, когда я в следующем, 1868 году, приехал в Лондон на весь сезон (с мая по конец августа) и опять поселился около Рольстона, он мне с жалобной гримасой начал говорить о том, что Бенни чуть не обманул их тем, что не выдал себя прямо за
еврея.
— Мои родители — бедные
евреи, занимаются грошовой торговлей,
живут, знаете ли, по-нищенски, грязно.
Здесь, на этом Фарросе, ближе к молу Александра,
жили те, которые переводили на греческий язык священные книги
евреев, и здесь же ближе к пристани Разбойников
жили те, которые считали библейские книги за собрание недостойных жидовских выдумок.
Слушай, Чекистов!..
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты
еврей,
Фамилия твоя Лейбман,
И черт с тобой, что ты
жилЗа границей…
Все равно в Могилеве твой дом.
Главная задача нашей жизни по этому представлению не в том, чтобы
прожить ту данную нам смертную жизнь так, как хочет податель жизни, не в том, чтобы сделать ее вечною в поколениях людей, как
евреи, или слиянием ее с волею отца, как учил Христос, а в том, чтобы уверить себя, что после этой жизни начнется настоящая.
По учению
евреев, человек есть человек точно такой, какой он есть, т. е. смертный. Жизнь есть в нем только как жизнь, продолжающаяся из рода в род в народе. Один только народ, по учению
евреев, имеет в себе возможность жизни. Когда бог говорит: будете
жить и не умрете, то он говорит это народу. Вдунутая в человека богом жизнь есть смертная для каждого отдельного человека, но жизнь эта продолжается из поколения в поколение, если люди исполняют завет с богом, т. е. условия, положенные для этого богом.