Неточные совпадения
На радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не драться зря,
А
с толком дело спорное
По разуму, по-божески,
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни
с женами,
Ни
с малыми ребятами,
Ни
с стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
— Ну и слава Богу! — сказала мама, испугавшись тому, что он шептал мне на ухо, — а то я было подумала… Ты, Аркаша, на нас не сердись; умные-то люди и без нас
с тобой будут, а вот кто тебя любить-то станет, коли нас
друг у
дружки не будет?
— И Татьяна Павловна, и Анна Андреевна, они обе-с, и Лизавета Макаровна тоже, и маменька ваша… все-с. Все принимают участие. Татьяна Павловна и Анна Андреевна в большой теперь дружбе к
друг дружке-с.
— Сплошь драка пойдет, — сказал старик
с белой бородой и смеющимися глазами. — Бабы
друг дружке все глаза повыцарапают.
— А, вишь, подружились.
Друг без
дружки никуда… Вот уж подлинно: куда конь
с копытом, туда и рак
с клешней…
Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб
с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд,
с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся
друг к
дружке и
с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
Иные, сытые и гладкие, подобранные по мастям, покрытые разноцветными попонами, коротко привязанные к высоким кряквам, боязливо косились назад на слишком знакомые им кнуты своих владельцев-барышников; помещичьи кони, высланные степными дворянами за сто, за двести верст, под надзором какого-нибудь дряхлого кучера и двух или трех крепкоголовых конюхов, махали своими длинными шеями, топали ногами, грызли со скуки надолбы; саврасые вятки плотно прижимались
друг к
дружке; в величавой неподвижности, словно львы, стояли широкозадые рысаки
с волнистыми хвостами и косматыми лапами, серые в яблоках, вороные, гнедые.
Уж видно нам мириться
с вами, парни.
Ребята вы
других не хуже. Пусть же
Узнает Лель, и мы ему докажем,
Что парни нас не обегают. Рад бы
Обнять когда и Радушку, да поздно;
У ней
дружок, ему и поцелуи
От Радушки.
— Ну, войди. Войди, посмотри, как мать-старуха хлопочет. Вон сколько денег Максимушка (бурмистр из ближней вотчины) матери привез. А мы их в ящик уложим, а потом вместе
с другими в дело пустим. Посиди,
дружок, посмотри, поучись. Только сиди смирно, не мешай.
— Ничего, все обойдется благополучно, — утешала ее Марья Маревна. — Никакой болезни у Клавденьки нет — что пустяки говорить! Вот через год мой Мишанка из-за границы воротится, в побывку к матери приедет. Увидит Клавденьку, понравятся
друг дружке — вот и жених
с невестой готовы!
— Намеднись такая ли перестрелка в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих гостей. — Вышли оба брата в березовую рощу грибков посбирать. Один
с одного конца взялся,
другой —
с другого. Идут задумавшись навстречу и не замечают
друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят
друг дружке в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый дорогу дать. Ну, и пошло тут у них, и пошло…
Природа устала
с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих конях я возил их в рудник,
Да только в
другом экипаже.
Должно быть, дорога легка им была:
Шутили, смешили
друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный дали — я брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
— А потом, вскоре, дочка
с судебным следователем сбежала — тоже любимочка была. И тут дым коромыслом у них пошел; хотела было Марья Петровна и к губернатору-то на суд ехать и прошение подавать, да ночью ей, слышь, видение было: Савва Силыч, сказывают, явился, простить приказал. Ну, простила, теперь
друг к
дружке в гости ездят.
— Так, балую. У меня теперь почесть четверть уезда земли-то в руках. Скупаю по малости, ежели кто от нужды продает. Да и услужить хочется — как хорошему человеку не услужить! Все мы боговы слуги, все
друг дружке тяготы нести должны. И
с твоей землей у меня купленная земля по смежности есть. Твои-то клочки к прочим ежели присовокупить — ан дача выйдет. А у тебя разве дача?
— А что, — говорю, — мать, ведь мы
с тобой, кажется,
друг дружку понимать можем?
— А вот видишь, — говорит, — этим князьям, которые их разнимают, им Чепкуна
с Бакшеем жалко, что они очень заторговались, так вот они их разлучают, чтобы опомнились и как-нибудь
друг дружке честью кобылицу уступили.
— В прошлом годе Вздошников купец объявил: коли кто сицилиста ему предоставит — двадцать пять рублей тому человеку награды! Ну, и наловили. В ту пору у нас всякий
друг дружку ловил. Только он что же, мерзавец, изделал! Видит, что дело к расплате, — сейчас и на попятный: это, говорит, сицилисты ненастоящие! Так никто и не попользовался; только народу, человек, никак,
с тридцать, попортили.
— Право!
с дружком с милыим да
с молоденькиим! Ходят по комнатам парочкой да
друг на
дружку любуются! Ни он словом бранным ее не попрекнет, ни она против его. «Душенька моя» да «
друг мой», только и разговора у них! Мило! благородно!
Когда Арина Петровна посылала детям выговоры за мотовство (это случалось нередко, хотя серьезных поводов и не было), то Порфиша всегда
с смирением покорялся этим замечаниям и писал: «Знаю, милый
дружок маменька, что вы несете непосильные тяготы ради нас, недостойных детей ваших; знаю, что мы очень часто своим поведением не оправдываем ваших материнских об нас попечений, и, что всего хуже, по свойственному человекам заблуждению, даже забываем о сем, в чем и приношу вам искреннее сыновнее извинение, надеясь со временем от порока сего избавиться и быть в употреблении присылаемых вами, бесценный
друг маменька, на содержание и прочие расходы денег осмотрительным».
— Умер,
дружок, умер и Петенька. И жалко мне его,
с одной стороны, даже до слез жалко, а
с другой стороны — сам виноват! Всегда он был к отцу непочтителен — вот Бог за это и наказал! А уж ежели что Бог в премудрости своей устроил, так нам
с тобой переделывать не приходится!
— А так-с, одних посредством
других уничтожали-с… У них ведь, вашество, тоже безобразие-с! Начнут это
друг дружке докладывать: «Ты тарелки лизал!» — «Ан ты тарелки лизал!» — и пойдет-с! А тем временем и дело к концу подойдет-с… и скрутят их в ту пору живым манером!
— Хорошо. Это легко… Что же, ты парню белому достанешься, Марьянка, а? а не Лукашке? — сказал Белецкий, для приличия обращаясь сначала к Марьянке; и, не дождавшись ответа, он подошел к Устеньке и начал просить ее привести
с собою Марьянку. Не успел он договорить, как запевало заиграла
другую песню, и девки потянули
друг дружку.
— Мы еще покажем себя! — захохотал Михаил Аверьяныч и похлопал
друга по колену. — Мы еще покажем! Будущим летом, бог даст, махнем на Кавказ и весь его верхом объедем — гоп! гоп! гоп! А
с Кавказа вернемся, гляди, чего доброго, на свадьбе гулять будем. — Михаил Аверьяныч лукаво подмигнул глазом. — Женим вас,
дружка милого… женим…
Разорванные в нескольких местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились в груды фантастических развалин, которые продолжали двигаться, меняя
с каждою секундой свой цвет, величину и очертание: то падали они
друг на
дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились, открывая глубокие долины и пропасти, на дне которых проносились клочки
других облаков; то снова все это смешивалось в один неопределенный хаос, полный страшного движения…
Плеск воды смешивался
с треском льдин, которые поминутно отрывались от берегов: грохот, стукотня, звонкие удары ледяных глыб, налетавших
друг на
дружку, раздавались в ночном воздухе, который холодел
с каждою минутой.
Иногда льдины замыкали реку, спирались, громоздились
друг на
дружку, треск, грохот наполняли окрестность; и вдруг все снова приходило в движение, река вдруг очищалась на целую версту; в этих светлых промежутках показывались шалаш или расшива, подхваченные
с боков икрами; страшно перекосившись на сторону, они грозили спихнуть в воду увлеченную вместе
с ними собаку, которая то металась как угорелая, то садилась на окраину льдины и, поджав хвост, опрокинув назад голову, заливалась отчаянно-протяжным воем.
— Что ж ты молчишь, Ванюшка? Говори,
с чего братья, шут их возьми, застряли? — произнес Глеб, находивший всегда большое удовольствие раззадоривать
друг против
дружки молодых парней, чтобы потом вдосталь над ними потешиться.
— Помирился бы ты и
с фон Кореном. Оба вы прекраснейшие, умнейшие люди, а глядите
друг на
дружку, как волки.
—
С Гарусовым два сапога — пара… И любят
друг дружку, водой не разольешь.
Сваха поправила повязку, выбежала за дверь и через четверть часа возвратилась
с другою свахой и
дружком.
Больше за весь ужин ничего о ней не говорили. Костик
с Исаем Матвеичем вели разговор о своих делах да о ярмарках, а бабы пересыпали из пустого в порожнее да порой покрикивали на ребят, которые либо засыпали, сидя за столом, либо баловались, болтая
друг дружку под столом босыми ножонками.
Все согласились, что пора поднимать. Бабы домашние стали собирать новый завтрак для молодых, а Варвара
с дружками и
другой свахой пошли к пуньке. День был ясный, солнечный, и на дворе стояла оттепель.
Пришла Варвара
с дружками к пуньке, отперла замок, но, как опытная сваха, не отворила сразу дверь, а постучала в нее рукой и окликнула молодых. Ответа не было. Варвара постучала в
другой раз, — ответа опять нет. «Стучи крепче!» — сказал Варваре дружко. Та застучала из всей силы, но снова никто ничего не ответил. «Что за лихо!» — промолвила Варвара.
— Владимир Васильевич! — глухо проговорила Евлампия, как бы отзывая его и все не сходя
с своего места. Она вертела около пальцев несколько стеблей подорожника и отсекала им головки, ударяя их
друг о
дружку.
— Это только мужья
с женами, — продолжала, играя его кудрями, Катерина Львовна, — так
друг дружке с губ пыль обивают. Ты меня так целуй, чтоб вот
с этой яблони, что над нами, молодой цвет на землю посыпался. Вот так, вот, — шептала Катерина Львовна, обвиваясь около любовника и целуя его
с страстным увлечением.
Этого маменька
с тетенькой испугались и переглядываются
друг на
дружку: дескать, что нам делать — как быть?
Вы тотчас одуреете; вы рады
Исполнить даром прихоти [его];
Готовы целый день висеть на шее
У милого
дружка — а милый
другГлядь и пропал, и след простыл; а вы
Осталися ни
с чем.
[Веселой толпою
С глубокого дна
Мы ночью всплываем,
Нас греет луна.]
Любо нам порой ночною
Дно речное покидать,
Любо вольной головою
Высь речную разрезать,
Подавать
друг дружке голос,
Воздух звонкий раздражать,
И зеленый влажный волос
В нем сушить и отряхать.
Когда случалось овладевать целым медвежьим гнездом, то из берлоги брали и привозили маленьких медвежат. Их обыкновенно держали в большом каменном сарае
с маленькими окнами, проделанными под самой крышей. Окна эти были без стекол,
с одними толстыми, железными решетками. Медвежата, бывало, до них вскарабкивались
друг по
дружке и висели, держась за железо своими цепкими, когтистыми лапами. Только таким образом они и могли выглядывать из своего заключения на вольный свет божий.
После обычных приветствий как
с той, так и
с другой стороны Григория и Акулину поставили на колени на разостланный
дружками на полу зипун. Домна взяла тогда образ и подошла к ним; начался обряд благословения.
Гульбища эти по нашим местам нельзя сказать, чтоб были одушевлены: бабы и девки больше стоят, переглядываются
друг с другом и, долго-долго сбираясь и передумывая, станут, наконец, в хоровод и запоют бессмертную: «Как по морю, как по морю»; причем одна из девок, надев на голову фуражку, представит парня, убившего лебедя, а
другая — красну девицу, которая подбирает перья убитого лебедя
дружку на подушечку или, разделясь на два города, ходят
друг к
другу навстречу и поют — одни: «А мы просо сеяли, сеяли», а
другие: «А мы просо вытопчем, вытопчем».
Началися толки рьяные,
Посреди села базар,
Бабы ходят словно пьяные,
Друг у
дружки рвут товар.
Старый Тихоныч так божится
Из-за каждого гроша,
Что Ванюха только ежится:
«Пропади моя душа!
Чтоб тотчас же очи лопнули,
Чтобы
с места мне не встать,
Провались я!..» Глядь — и хлопнули
По рукам! Ну, исполать!
Не торговец — удивление!
Как божиться-то не лень…
Кои не все в лодку попали и не на чем им до бережка достигнуть, во всем платье, как стояли на работе, прямо
с мосту в воду побросались и
друг за
дружкой в холодной воде плывут…
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли в грязную пору где-нибудь
с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет
с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их
друг о
дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не веди, все в околотке [В околотке — в окружности, в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
В ту пору, как шли казаки походом, подружил Опанас
с одним казаком, Левком, — так подружил, что просто они
друг без
дружки жить не могут, а напоследок даже крестами поменялись.
Веселились да гуляли или теперь, бывало, этих шутов и шутих свезут всех вместе у кого-нибудь на празднике, да и напустят
друг на
дружку, те и дерутся, забавляют господ, а нынче дворянство как-то и компании
друг с другом мало ведут, все больше в книгах забаву имеют.
Место возле дороги было посуше; девицы
с Васильем Борисычем по-прежнему пошли
друг за
дружкой по лесной опушке, по-прежнему отдалился московский посол
с Парашей, по-прежнему вел ее за белую руку, по-прежнему прижимал ее к сердцу и срывал
с губ Параши горячие поцелуи.
Как пошли они
друг дружке вычитывать, так и Михайлу Корягу
с епископом забыли, и такие у них пошли перекоры, такие дела стали поминать, что и слушать-то стало грешно…
Спознается на супрядках либо в хороводе
с молодым парнем, непременно из
другой деревни, полюбят они
друг дружку и станут раздумывать, отдадут родители девицу «честью», аль придется свадьбу «уходом» играть.
— Пущай парень
с девкой повидаются,
друг на
дружку посмотрят.