Неточные совпадения
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз с другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул
песню и
допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять с начала ту же
песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Действительно, Лукашка быстрыми шагами, согнувшись, выбежал под окнами на двор и побежал к Ямке; только один Оленин и видел его. Выпив чапуры две чихиря, они выехали с Назаркой за станицу. Ночь была теплая, темная и тихая. Они ехали молча, только слышались шаги коней. Лукашка запел было
песню про казака Мингаля, но, не
допев первого стиха, затих и обратился к Назарке...
«Иль что орла стрелой пронзили люди,
Когда младой к светилу дня летел,
Иль что поэт, зажавши рану груди,
Безмолвно пал и
песни не
допел».
— Вот ты какой… хитрый! Человек и
песню еще до конца не
допел, а он уж придрался к слову. Где у беса хороша!.. Ты, видно, не слыхал поговорки: вперед батька не лезь в пекло, а то опередишь батька и того… нехорошо будет. Когда так, то я лучше тебе до конца спою...
Вдруг кто-то крикнул: «Нет в вас бога!» —
И
песни не
допели мы.
Глядим: добро б вошел начальник, —
Нет, просто выступил вперед
Наш белоручка, наш молчальник,
Смиренный, кропотливый Крот.
Корит, грозит! Дыханье трудно,
Лицо сурово, как гроза,
И как-то бешено и чудно
Блестят глубокие глаза.
Соловей
допел свои последние
песни, да и другие певчие птички почти все перестали петь.
Допевали «воззвахи» [Церковные
песни (на вечерне), начинающиеся словами псалма: «Господи, воззвах тебе».].
Допели канон. Дрогнул голос Марьюшки, как завела она запев прощальной
песни: «Приидите, последнее дадим целование…» Первым прощаться подошел Патап Максимыч. Истово сотворил он три поклона перед иконами, тихо подошел ко гробу, трижды перекрестил покойницу, припал устами к холодному челу ее, отступил и поклонился дочери в землю… Но как встал да взглянул на мертвое лицо ее, затрясся весь и в порыве отчаянья вскрикнул...
— Что не дал
допеть? — спросил у Самоквасова Марко Данилыч. —
Песня годная.
А хоровод
песню свою
допевает...
Смолкли певуны, не
допели разудалой бурлацкой
песни, что поминает все прибрежье Волги-матушки от Рыбной до Астрахани, поминает соблазны и заманчивые искушенья, большею частью рабочему люду недоступные, потому что у каждого в кармане-то не очень густо живет.
— Не беспокойтесь, — говорит, — я сам сяду, а я вот что… Помогите мне, пожалуйста,
допеть мою
песню, а то я совсем спать не могу.
Мы стали понимать, что Западная Европа
допевает свою
песню, а Россия, полная молодой силы, только оживает.