Неточные совпадения
— Надо серебристых тополей побольше здесь сажать, да елок, да, пожалуй, липок, подбавивши чернозему. Вон беседка принялась хорошо, — прибавил он, — потому что акация да сирень —
ребята добрые, ухода не требуют. Ба! да тут кто-то есть.
Около дырявых, ободранных кошей суетилась подвижная полунагая толпа
ребят, денно-нощно работали женщины, эти безответные труженицы в духе
добрых азиатских нравов, и вечно ничего не делали сами башкиры, попивая кумыс и разъезжая по окрестностям на своих мохноногих лошадках; по ночам около кошей горели яркие огни, и в тихом воздухе таяла и стыла башкирская монотонная песня, рассказывавшая про подвиги башкирских богатырей, особенно о знаменитом Салавате.
— Можно, — ответил Ермолай с обычной своей невозмутимостью. — Вы про здешнюю деревню сказали верно; а только в этом самом месте проживал один крестьянин. Умнеющий! богатый! Девять лошадей имел. Сам-то он помер, и старший сын теперь всем орудует. Человек — из глупых глупый, ну, однако, отцовское
добро протрясти не успел. Мы у него лошадьми раздобудемся. Прикажите, я его приведу. Братья у него, слышно,
ребята шустрые… а все-таки он им голова.
— Грех было бы мне винить тебя, Борис Федорыч. Не говорю уже о себе; а сколько ты другим
добра сделал! И моим
ребятам без тебя, пожалуй, плохо пришлось бы. Недаром и любят тебя в народе. Все на тебя надежду полагают; вся земля начинает смотреть на тебя!
—
Ребята! — сказал князь, — а если поколотим поганых да увидит царь, что мы не хуже опричников, отпустит он нам вины наши, скажет: не нужна мне боле опричнина; есть у меня и без нее
добрые слуги!
— Ведь я охотой за брата пошел, — рассказывал Авдеев. — У него
ребята сам-пят! А меня только женили. Матушка просить стала. Думаю: что мне! Авось попомнят мое
добро. Сходил к барину. Барин у нас хороший, говорит: «Молодец! Ступай». Так и пошел за брата.
Некоторые из них бегали по платформе к кадке с водой, чтобы напиться, и, встречая офицеров, умеряя шаг, делали свои глупые жесты прикладывания руки ко лбу и с серьезными лицами, как будто делали что-то не только разумное, но и очень важное, проходили мимо них, провожая их глазами, и потом еще веселее пускались рысью, топая по доскам платформы, смеясь и болтая, как это свойственно здоровым,
добрым молодым
ребятам, переезжающим в веселой компании из одного места в другое.
— Тело у нас — битое, а душа — крепка и не жила ещё, а всё пряталась в лесах, монастырях, в потёмках, в пьянстве, разгуле, бродяжестве да в самой себе. Духовно все мы ещё подростки, и жизни у нас впереди — непочат край. Не робь,
ребята, выкарабкивайся! Встанет Русь, только верь в это, верою всё
доброе создано, будем верить — и всё сумеем сделать.
—
Добро,
добро! тебя не переслушаешь. Проворней,
ребята!
— На коня,
добрые молодцы! — закричал Малыш. — Эй ты, рыжая борода, вперед!.. показывай дорогу!.. Ягайло, ступай возле него по правую сторону, а ты, Павша, держись левой руки. Ну,
ребята, с богом!..
—
Добро, будет, Алексей! — сказал запорожец. — Успеешь нарадоваться и нагореваться после; теперь нам не до того.
Ребята! проворней сбивайте с него цепи… иль нет… постой… в этой связке должны быть от них ключи.
— Спасибо,
ребята! Сейчас велю вам выкатить бочку вина, а завтра приходите за деньгами. Пойдем, боярин! — примолвил отец Еремей вполголоса. — Пока они будут пить и веселиться, нам зевать не должно… Я велел оседлать коней ваших и приготовить лошадей для твоей супруги и ее служительницы. Вас провожать будет Темрюк: он парень
добрый и, верно, теперь во всем селе один-одинехонек не пьян; хотя он и крестился в нашу веру, а все еще придерживается своего басурманского обычая: вина не пьет.
— Ладно, далеко не убежит! — сказал Федот Кузьмич. — Пачпорта не успел захватить. Искать надо в Комареве либо в Болотове: дальше не пойдет, а может статься, и весь в реке Оке остался… Завтра все объявится, на виду будет!..
Добро хошь этого-то молодца скрутили: придем не с пустыми руками… Веди его,
ребята!
—
Добрый день,
ребята,
добрый день! — благосклонно кивая головою, сказал он громко, хриплым голосом.
— Помилуйте, сударь! да если я не потешу Владимира Сергеевича, так не прикажите меня целой месяц к корыту подпускать. Смотрите, молодцы! держать ухо востро! Сбирай стаю. Да все ли довалились?.. Где Гаркало и Будило? Ну что ж зеваешь, Андрей, — подай в рог. Ванька! возьми своего полвапегова-то кобеля на свору; вишь, как он избаловался — все опушничает. Ну,
ребята, с богом! — прибавил ловчий, сняв картуз и перекрестясь с набожным видом, — в
добрый час! Забирай левее!
— Лачи (ладно). Ну, братцы, и ты,
добрый человек, — продолжал тот, указывая на лошадь с видом недовольным, — дорого больно просишь; конь-то больно изъезжен, стар; вот и
ребята то же говорят…
— Здорово,
ребята! — сказал он тем бодрым и добродушно-веселым тоном, которым приветствуют обыкновенно подчиненную толпу
добрые и благодушные начальники.
Наши
ребята, разумеется, простые,
добрые и очень благодарят...
Он
доброе дело сделал, моих
ребят от злодеев защитил».
Одно в них было общее: оба они были, что называется,
добрые малые, простые
ребята.
— Дело!.. — с живостью вскликнула Фленушка. — Спасибо, Маруха, за
добрый совет. Так и сварганим… Только уж нашим
ребятам тогда в самом деле сажей придется рожи-то мазать.
В городке этом нашли казаки много
добра, скотины, ковров, мехов и меду много, похоронили мертвых, отдохнули, забрали
добро с собой и поплыли дальше. Недалеко проплыли, смотрят — на берегу как город стоит, войска конца-края не видать, и все войско окопано канавой, и канава лесом завалена. Остановились казаки. Стали думать; собрал Ермак круг. «Ну, что,
ребята, как быть?»
Пропагандируй, внушай, брат, исподволь, развивай незаметно свою идею, долби их, как капля камень, а они
ребята добрые — небойсь, разнесут твою идею по белому свету, проведут ее и в печать, и в общество, в массы, да еще будут думать при этом, будто твоя идея их же собственное изобретение.
— Нет, батюшка, извините меня, старика, а скажу я вам по-солдатски! — решительным тоном завершил Петр Петрович. — Дело это я почитаю, ровно царскую службу мою, святым делом, и взялся я за него, на старости лет, с молитвой да с Божьим благословением, так уж дьявола-то тешить этим делом мне не приходится. Я, сударь мой, хочу обучать
ребят, чтоб они были
добрыми христианами да честными русскими людьми. Мне за них отчет Богу давать придется; так уж не смущайте вы нашего дела!
— Вон сколько с ними
добра! — кричал хмельной кулак. — Дело не чистое!.. Это,
ребята, бунтовщики… Смуту варят!.. Бей их!.. Бей в мою голову!.. всех бей!.. Держи их,
ребята!.. Вяжи по рукам, да к становому.
— Пускай и так, — только опять: зачем же так пренебрегать авоськой с небоськой? Нехорошо, воля ваша, нехорошо. Во-первых, они очень
добрые и теплые русские
ребята, способные кинуться, когда надобно, и в огонь и в воду, а это чего-нибудь да стоит в наше практическое время.
— Называй меня вперед просто шведским музыкантом. Вижу, что ты молодец хоть куда, а мне такие огненные
ребята нужны. Вот тебе для первого знакомства
добрая серебряная монета.
Старый солдат. Как! кто бы знал? Не все хорошей славе на сердце лежать, а дурной бежать; и
добрая молва по
добру и разносится. От всего святого русского воинства нашему князю похвала; государь его жалует; ему честь, а полку вдвое. Мы про него и песенку сложили. Как придем с похода по домам, наши
ребята да бабы будут величать его, а внучки подслушают песенку, выучат ее да своим внучатам затвердят.
Ай,
ребята, пойте — только гусли стройте!
Ай,
ребята, пейте — дело разумейте!
Уж потешьте вы
доброго боярина
И боярыню его белолицую!
— Ни-икак нет! — Хренов медленно влез в окоп. — Пули их, ваше благородие,
добрые! — объяснил он Резцову и бросил вязанку. — Ну,
ребята, грейся теперь сколько влезет.