Неточные совпадения
Услыхав с другой стороны подъезда шаги, всходившие на лестницу, обер-кельнер
обернулся и, увидав русского графа, занимавшего у них лучшие комнаты, почтительно вынул руки из карманов и, наклонившись, объяснил, что курьер был и что
дело с наймом палаццо состоялось.
В самом
деле, пройдя всю подворотню и уже выходя во двор, тот вдруг
обернулся и опять точно как будто махнул ему.
И вдруг Раскольникову ясно припомнилась вся сцена третьего
дня под воротами; он сообразил, что, кроме дворников, там стояло тогда еще несколько человек, стояли и женщины. Он припомнил один голос, предлагавший вести его прямо в квартал. Лицо говорившего не мог он вспомнить и даже теперь не признавал, но ему памятно было, что он даже что-то ответил ему тогда,
обернулся к нему…
Тетка быстро
обернулась, и все трое заговорили разом. Он упрекал, что они не написали к нему; они оправдывались. Они приехали всего третий
день и везде ищут его. На одной квартире сказали им, что он уехал в Лион, и они не знали, что делать.
Минута для меня роковая. Во что бы ни стало надо было решиться! Неужели я не способен решиться? Что трудного в том, чтоб порвать, если к тому же и сами не хотят меня? Мать и сестра? Но их-то я ни в каком случае не оставлю — как бы ни
обернулось дело.
— Митя, кто это оттуда глядит сюда к нам? — прошептала она вдруг. Митя
обернулся и увидел, что в самом
деле кто-то раздвинул занавеску и их как бы высматривает. Да и не один как будто. Он вскочил и быстро ступил к смотревшему.
Он думал только о том, что что бы там ни вышло и как бы
дело ни
обернулось, а надвигавшаяся окончательная сшибка его с Федором Павловичем слишком близка и должна разрешиться раньше всего другого.
К нему-то я и
обернулся. Я оставил чужой мне мир и воротился к вам; и вот мы с вами живем второй год, как бывало, видаемся каждый
день, и ничего не переменилось, никто не отошел, не состарелся, никто не умер — и мне так дома с вами и так ясно, что у меня нет другой почвы — кроме нашей, другого призвания, кроме того, на которое я себя обрекал с детских лет.
Анфуса Гавриловна расплакалась. Очень уж
дело выходило большое, и как-то сразу все
обернулось. Да и жаль Серафиму, точно она ее избывала.
Только уже долгое время спустя разглядел он и убедился, как серьезно могло бы
обернуться у него
дело с таким невинным и странным существом, как Аглая.
— И я не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже не верю! Может быть, потому что не хочу верить, — прибавила она как будто про себя. — Почему ты не приходил? — вдруг
обернулась она опять к князю. — Все три
дня почему не приходил? — нетерпеливо крикнула ему она другой раз.
Хотите, я разберу вам вас самих как по пальцам, покажу вам вас же самого как в зеркале, до такой точности я знаю, в чем было
дело и почему оно так
обернулось!
— И, однако ж, этого рода анекдоты могут происходить и не в несколько
дней, а еще до вечера, сегодня же, может, что-нибудь
обернется, — усмехнулся генералу Ганя.
Долго стоял Коваль на мосту, провожая глазами уходивший обоз. Ему было обидно, что сват Тит уехал и ни разу не
обернулся назад. Вот тебе и сват!.. Но Титу было не до вероломного свата, — старик не мог отвязаться от мысли о дураке Терешке, который все
дело испортил. И откуда он взялся, подумаешь: точно из земли вырос… Идет впереди обоза без шапки, как ходил перед покойниками. В душе Тита этот пустой случай вызвал первую тень сомнения: уж ладно ли они выехали?
— Ихнее
дело, матушка, Анфиса Егоровна, — кротко ответила Таисья, опуская глаза. — Не нам судить ихние скитские
дела… Да и деваться Аграфене некуда, а там все-таки исправу примет. За свой грех-то муку получать… И сама бы я ее свезла, да никак
обернуться нельзя: первое
дело, брательники на меня накинутся, а второе — ущитить надо снох ихних. Как даве принялись их полоскать — одна страсть… Не знаю, застану их живыми аль нет. Бабенок-то тоже надо пожалеть…
Она собралась к нему на четвертый
день после его посещения. Когда телега с двумя ее сундуками выехала из слободки в поле, она,
обернувшись назад, вдруг почувствовала, что навсегда бросает место, где прошла темная и тяжелая полоса ее жизни, где началась другая, — полная нового горя и радости, быстро поглощавшая
дни.
Ромашов и на них глядел теми же преданными глазами, но никто из свиты не
обернулся на подпоручика: все эти парады, встречи с музыкой, эти волнения маленьких пехотных офицеров были для них привычным, давно наскучившим
делом.
На третий
день, когда они молча удили, устремив неподвижный взор на воду, сзади послышался шорох. Александр
обернулся и вздрогнул, как будто его укусил комар, ни более, ни менее. Старик и девушка были тут.
В самом
деле, в одном окне отворена была форточка. «Нелепость, не мог он убежать через форточку». Петр Степанович прошел через всю комнату прямо к окну: «Никак не мог». Вдруг он быстро
обернулся, и что-то необычайное сотрясло его.
— Гляди-ка ты! Я думала — пустое
дело, мальчишья забава, а оно вон как
обернулось!
На следующий
день, часу во втором, Елена стояла в саду перед небольшою закуткой, где у ней воспитывались два дворовые щенка. (Садовник нашел их заброшенными под забором и принес их барышне, про которую ему сказали прачки, что она, мол, всяких зверей и скотов жалует. Он не ошибся в расчете: Елена дала ему четвертак.) Она заглянула в закутку, убедилась, что щенки живы и здоровы и что солому им постлали свежую,
обернулась и чуть не вскрикнула: прямо к ней, по аллее, шел Инсаров, один.
В самом
деле, это была диковинка: шелковый поводок (в две шелковинки)
обернулся и захлестнулся за конец спинного плавательного пера, а крючок, насаженный червяком, не тронутый висел у язя сбоку.
— Черт знает что за безобразия творятся под вашим руководством, — проворчал Квашнин. И,
обернувшись опять к бабам, он сказал громко: — Слушай, бабы! С завтрашнего
дня вам будут строить печи и покроют ваши бараки тесом. Слышали?
Плохо
обернулось дело: еще человека убил своей рукой Сашка Жегулев; и второе — погиб в перестрелке, умер страшной смертью кроткий Петруша. Произошло это следующим образом.
Выхожу я от Кати раздраженный, напуганный разговорами о моей болезни и недовольный собою. Я себя спрашиваю: в самом
деле, не полечиться ли у кого-нибудь из товарищей? И тотчас же я воображаю, как товарищ, выслушав меня, отойдет молча к окну, подумает, потом
обернется ко мне и, стараясь, чтобы я не прочел на его лице правды, скажет равнодушным тоном: «Пока не вижу ничего особенного, но все-таки, коллега, я советовал бы вам прекратить занятия…» И это лишит меня последней надежды.
— Мертв был, а теперь ожил, — шептал старик и качал своею седою головой, когда Охоня рассказывала ему, как все случилось. — На счастливого все, Охоня. Вот поп-то Мирон обрадуется, когда увидит Арефу… Малое
дело не дождался он: повременить бы всего два
дни. Ну, да тридцать верст [В старину версты считались в тысячу сажен. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] до монастыря — не дальняя дорога. В двои сутки
обернетесь домой.
Моя картина стояла в углу. За эти несколько
дней я не подходил к ней, и краски успели высохнуть. Надежда Николаевна долго смотрела на свое изображение и потом,
обернувшись ко мне, сказала с улыбкой...
«Да что ж это такое, — подумал он с досадою, — что ж это я, с ума, что ли, в самом
деле сошел?» —
обернулся и пошел своею дорогою, ускоряя и частя более и более шаги и стараясь уж лучше вовсе ни о чем не думать.
— До Дунаю!.. Обозлившись, с сердцов, всякое несли. Известно, невтерпеж было. Ты что думаешь, разбойники, что ли? — сказал Житков,
обернувшись и смотря Федорову прямо в лицо. — Бога, что ли, в них нет? Не знают, куда идут! Может, которым сегодня Господу Богу ответ держать, а им об таком
деле думать? До Дунаю! Да я до Дунаю-то и сам раз барину сказал (он кивнул на меня). Точно, что сказал, потому и смотреть-то тошно было. Эка вспомнил, до Дунаю!
Недалеко от берега было, течение слабое, я плыву совсем спокойно, но вдруг, словно за ноги меня дёрнуло или в студёную струю попал,
обернулся назад: идёт наша лодка вверх
дном, а Лариона — нет. Нет его нигде!
Войдя в столовую, она, ни на кого не глядя, направилась к образам и запела альтом «Рождество твое», потом спела «
Дева днесь», потом «Христос рождается», затем
обернулась и пронизала всех взглядом.
А потом и случилось это самое. Подал я вечером в красный кабияет устрицы, матлот из налима и какое-то белое вино и стою в коридоре около часов. Было четверть первого. Вдруг точно меня кто-то сзади толкнул в спину.
Обернулся, гляжу — в конце коридора стоит Михайла. Лицо белое, — такое белое, что от манишки не отличишь. Стоит — и ни звука. И знаете, — удивительно: сразу я понял, в чем
дело. И ни он мне не сказал ничего, ни я ему. Но заметил я, что у него на руках белые перчатки.
А Михайла опять: «Просыпайся, что ли, нечистая душа! Вот мы вдвоем пришли тебя
раздевать!» Да с этими словами моментально хвать у него одну подушку из-под головы. Тот ничего, только головой, как теленок, мотнул, всхлипнул и опять давай воздух ловить.
Обернулся ко мне Михайла, страшный такой, точно зверь. «Садись, говорит, на ноги и держи». А сам подушку ему на лицо и — навалился.
Мальва
обернулась к нему и пристально посмотрела на его рыжее, весело улыбавшееся лицо. Освещенное луной, оно казалось менее пестрым, чем
днем, при свете солнца. На нем не было заметно ни злобы, — ничего, кроме добродушной и немножко озорной улыбки.
Обернулся я, встал в двери — странно мне. Согнувшись, она уже плещет водой и скользит по мокрому полу, сверкая белыми икрами. Смущённо отошёл прочь, и с того
дня легла она мне на душу.
И Полозов было
обернулся к нему, но раздумал: он чувствовал, что не только не в состоянии будет спорить с ним, если взгляд графа на Лизу тот, который он предполагал, но что даже не в силах будет не согласиться с ним, — так уж он привык подчиняться влиянию, которое становилось для него с каждым
днем тяжелее и несправедливее.
— А что, ведь может отлично выйти, — вдруг
обернувшись к Полозову и весело тряхнув головой, сказал граф, — ежели у нас по линии будет в нынешнем году производство, да еще в
дело попадем, я могу своих ротмистров гвардии перегнать.
В апреле, перед Пасхой, я зашел как-то к Борису.
День был на редкость теплый. Пахло талым снегом, землей, и солнце светило застенчиво и робко, как улыбается помирившаяся женщина после слез. Он стоял у открытой форточки и нюхал воздух. Когда я вошел, Борис
обернулся медленно, и на лице у него было какое-то ровное, умиротворенное, детское выражение.
— Поскорей не можно… поскорей опять неловко будет: как же ж так-таки сразу после спектакля?.. Мало ль что может потом
обернуться! А мы так, через месяц, сперва Яроц, а потом я. Надо наперед отправить наши росписки, то есть будто мы должны там, а деньги прямо на имя полиции; полиция вытребует кредиторов и уплатит сполна, а нам росписки перешлет обратно. Вот это так. Это
дело будет, а то так, по-татарски — ни с бухты, ни барахты! — «Завше розумне и легальне и вшистко розумне и легальне!»
— Господин Полояров! Что вы глупости-то делаете! —
обернувшись к нему, досадливо огрызнулся Хвалынцев; — или вам, в самом
деле, угодно натравливать на нас полицию?
— Ладно, приду, — так же тихо ответил Доронин. — А сегодня я с нарочным письмо послал к Меркулову, обо всем ему подробно отписал. На пароход посадил с тем письмом молодца. В две недели
обернется. Завтра потолкуем, а
делу конец, когда ответ получу. Лучше как хозяйско согласье в руках — спокойнее…
— Не извольте беспокоиться, Иван Ермолаич, —
обернемся, это уж наше
дело, — задорно проговорил Колодкин и поднялся с места. — Счастливо оставаться! — промолвил он.
Под сыпавшимся теперь вокруг них дождем пулями, юноша быстро
обернулся к Милице и, собрав все свои силы, осторожно приподнял ее над седлом и перенес через себя. Теперь её отяжелевшая головка упала ему на грудь. Безжизненно повисли вдоль тела её ослабевшие руки. Не обращая внимания на свистевшие, то и
дело, кругом пули, Игорь заботливо склонился над ней и, скорее угадывая, нежели видя в кромешной тьме её бледное, помертвевшее личико, прошептал прерывисто и тревожно...
— Видите ли, — Осетров совсем
обернулся и уперся грудью о стол, а рука его стала играть белым костяным ножом, — для Калакуцкого я человек совсем не подходящий. Да и минута-то такая, когда я сам создал паевое товарищество и вот жду на
днях разрешения. Так мне из-за чего же идти? Мне и самому все деньги нужны. Вы имеете понятие о моем
деле?
Она повторила и,
обернувшись к гостю, показала лицом, как она хорошо переносит последние
дни своих мучений. Нетов подошел к кровати на цыпочках.
Ведь какая я еще девчонка: он мог несколько раз
обернуться и пожалуй бы заметил, что я за ним слежу. Степа представит мне его на
днях, он меня узнает, и выйдет весьма глупое quiproquo [недоразумение (лат.).].
— Парады!.. Разводы… Большое к себе уважение!
Обернется, шляпы долой!.. Помилуй Господи!.. Да и это нужно, да во-время!.. А нужнее этого: знать, как вести войну, знать местность, уметь расчесть, уметь не дать себя в обман, уметь бить! А битому быть — не мудрено!.. Погубить сотни тысяч!.. И каких, и в один
день… Помилуй, Господи!..
—
Дело в том, что романы хорошо писать, полезно иногда и проделывать в жизни, но тянуть, как написанные, так и жизненные одинаково вредно, первые потому, что покосится на автора и редактор, и издатель, да и публике наскучит, а вторые потому, что не знаешь как
обернется; вдруг одному действующему лицу надоест — «любить под дулом револьвера», — подчеркнул Николай Леопольдович и лукаво улыбнувшись, взглянул на Агнессу Михайловну.
Сговорились собраться через два
дня втроем у Ведерникова. Но вдруг накануне Лиза Бровкина заболела тяжелой ангиной. А откладывать нельзя, — конференция на носу. Нужно было
обернуться вдвоем. Лелька смутилась, испугалась и обрадовалась, как девочка-подросток, что ей одной придется идти к Ведерникову. Весь вечер она опять пробродила по лесу. Глубоко дышала, волновалась, жадно любовалась под мутным месяцем мелко запушенными снегом соснами, — как будто напудренные мелом усы и ресницы рабочего мелового цеха.
— Bonjour, Nina, — он
обернулся в ее сторону, — мы с тобой еще не видались, — и он добавил, обращаясь к гостям: — Целый
день, с девяти часов, я все разъезжаю… Не успел даже завернуть в правление.