Неточные совпадения
— Ну-с, вопросы к вам, — официально начал он,
подвигая пальцем
в сторону Самгина какое-то письмо. — Не знаете ли: кто автор сего послания?
Огонь лампы, как бы поглощенный медью самовара, скупо освещал три фигуры, окутанные жарким сумраком. Лютов, раскачиваясь на стуле,
двигал челюстями, чмокал и смотрел
в сторону Туробоева, который, наклонясь над столом, писал что-то на измятом конверте.
Мама, стоявшая подле него, уже несколько раз взглядывала на окно с беспокойством; просто надо бы было чем-нибудь заслонить окно совсем, но, чтоб не помешать разговору, она вздумала попробовать оттащить скамеечку, на которой сидел Макар Иванович, вправо
в сторону: всего-то надо было
подвинуть вершка на три, много на четверть.
Сильными толчками он
продвигал лодку против воды, течение относило ее
в сторону и постепенно прибивало к противоположному берегу.
С одной
стороны, преступление есть осуществление или, лучше сказать, проявление злой человеческой воли. С другой
стороны, злая воля есть тот всемогущий рычаг, который до тех пор
двигает человеком, покуда не заставит его совершить что-либо
в ущерб высшей идее правды и справедливости, положенной
в основание пятнадцати томов Свода законов Российской империи.
Не надо было допускать их сближаться до короткости, а расстроивать искусно, как будто ненарочно, их свидания с глазу на глаз, быть всюду вместе, ездить с ними даже верхом, и между тем тихомолком вызывать
в глазах ее соперника на бой и тут-то снарядить и
двинуть вперед все силы своего ума, устроить главную батарею из остроумия, хитрости да и того… открывать и поражать слабые
стороны соперника так, как будто нечаянно, без умысла, с добродушием, даже нехотя, с сожалением, и мало-помалу снять с него эту драпировку,
в которой молодой человек рисуется перед красавицей.
— Ну, — ответил Джон, — вы еще не знаете этой
стороны, мистер Метью. — И с этими словами он прошел
в первую комнату, сел развязно на стул, а другой
подвинул Анне.
Гость ревниво осмотрел его и остался доволен — парень не понравился ему. Коренастый, краснощёкий,
в синей рубахе, жилете и шароварах за сапоги, он казался грубым, тяжёлым, похожим на кучера. Всё время поправлял рыжеватые курчавые волосы, карие глаза его беспокойно бегали из
стороны в сторону, и по лицу ходили какие-то тени, а нос сердито шмыгал, вдыхая воздух. Он сидел на сундуке, неуклюже
двигая ногами, и смотрел то на них, то на гостя каким-то неприятным, недоумевающим взглядом.
Лицо старика, огромное и багровое, странно изменилось, щёки оплыли, точно тесто, зрачки слились с белками
в мутные, серо-зелёные пятна, борода тряслась, и красные руки мяли картуз. Вот он
двинул ногой
в сторону Палаги и рыкнул...
Он
двигал рукоятку вперед, и все цилиндры и валики начинали вертеться
в одну
сторону;
двигал ее назад — и цилиндры и валики вертелись
в обратную
сторону.
Человек назвал хозяев и дядю Петра людями и этим как бы отделил себя от них. Сел он не близко к столу, потом ещё отодвинулся
в сторону от кузнеца и оглянулся вокруг, медленно
двигая тонкой, сухой шеей. На голове у него, немного выше лба, над правым глазом, была большая шишка, маленькое острое ухо плотно прильнуло к черепу, точно желая спрятаться
в короткой бахроме седых волос. Он был серый, какой-то пыльный. Евсей незаметно старался рассмотреть под очками глаза, но не мог, и это тревожило его.
Когда вследствие частых посещений буфета шум
в приемной увеличился, со всех
сторон поднялись голоса, обращавшиеся к Протасову с просьбой: «Дедушка, хрюкни!» Долго старик отнекивался, но наконец, остановившись посреди комнаты, стал с совершенным подсвистываньем борова хрюкать, причем непонятным образом
двигал и вращал своим огромным сферическим животом.
В то же время Сашка прищуривал то один, то другой глаз, собирал кверху длинные морщины на своем лысом, покатом назад черепе,
двигал комически губами и улыбался на все
стороны.
Смотрит — и человек поднялся,
в руках у него лом; поддел он рельс ломом, как
двинет его
в сторону.
И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у него никогда ни щепок не валялось, ни copy; застрянет ли
в грязную пору где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он только
двинет плечом — и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все
стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть
в полицию их потом не веди, все
в околотке [
В околотке —
в окружности,
в окрестности.] очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.
Удивленно, быстро
двигая живым и зорким глазом, смотрел по
сторонам Искариот, задумывался и вновь слушал и смотрел, потом отвел
в сторону Фому и, точно прикалывая его к стене своим острым взором, спросил
в недоумении, страхе и какой-то смутной надежде...
Но, откинув
в сторону все тонкие рассуждения о недостатках и слабостях почившего брата, нельзя не сознаться, что, проходя обширное, многозначительное поприще службы
в самых трудных обстоятельствах государства, начав с Морского кадетского корпуса, где Шишков был при Екатерине учителем, дойдя до высокого места государственного секретаря, с которого он
двигал духом России писанными им манифестами
в 1812 году, — Шишков имел одну цель: общую пользу; но и для достижения этой святой цели никаких уступок он не делал.
Она сидела, закрыв перепонками свои жабьи глаза, и едва заметно дышала, раздувая грязно-серые бородавчатые и липкие бока и отставив одну безобразную лапу
в сторону: ей было лень
подвинуть ее к брюху.
Ибо то, что с точки зрения наблюдения, разум и воля суть только отделения (sécrétion) мозга, и то, что человек, следуя общему закону, мог развиться из низших животных
в неизвестный период времени, уясняет только с новой
стороны тысячелетия тому назад признанную всеми религиями и философскими теориями, истину о том, что с точки зрения разума человек подлежит законам необходимости, но ни на волос не
подвигает разрешение вопроса, имеющего другую, противоположную
сторону, основанную на сознании свободы.
Как-то,
в самую скучную летнюю пору,
в город заехал жонглер и, ходя по городу, давал, где его принимали, свои незамысловатые представления, из коих одно пришлось очень по вкусу господам офицерам: артист сажал свою дочь на стул, плотно
подвигая его спинкой к стене, и, достав из мешка несколько кинжалов, метал их
в стену так, что они втыкались, обрамливая голову девушки со всех
сторон, но нигде ее не задевая.