Неточные совпадения
Едва успев продрать глаза, Угрюм-Бурчеев тотчас же поспешил полюбоваться на произведение
своего гения, но, приблизившись к реке, встал как вкопанный. Произошел новый бред. Луга обнажились; остатки монументальной плотины в беспорядке уплывали вниз
по течению, а река журчала и
двигалась в
своих берегах, точь-в-точь как за
день тому назад.
И сделалась я «героинею
дня».
Не только артисты, поэты —
Вся
двинулась знатная наша родня;
Парадные, цугом кареты
Гремели; напудрив
свои парики,
Потемкину ровня
по летам,
Явились былые тузы-старики
С отменно учтивым приветом;
Старушки, статс-дамы былого двора,
В объятья меня заключали:
«Какое геройство!.. Какая пора!..» —
И в такт головами качали.
Заводи, заливы, полои, непременно поросшие травою, — вот любимое местопребывание линей; их надобно удить непременно со
дна, если оно чисто; в противном случае надобно удить на весу и на несколько удочек; они берут тихо и верно:
по большей части наплавок без малейшего сотрясения, неприметно для глаз, плывет с
своего места в какую-нибудь сторону, даже нередко пятится к берегу — это линь; он взял в рот крючок с насадкой и тихо с ним удаляется; вы хватаете удилище, подсекаете, и жало крючка пронзает какую-нибудь часть его мягкого, тесного, как бы распухшего внутри, рта; линь упирается головой вниз, поднимает хвост кверху и в таком положении
двигается очень медленно
по тинистому
дну, и то, если вы станете тащить; в противном случае он способен пролежать камнем несколько времени на одном и том же месте.
Разорванные в нескольких местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились в груды фантастических развалин, которые продолжали
двигаться, меняя с каждою секундой
свой цвет, величину и очертание: то падали они друг на дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих
по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились, открывая глубокие долины и пропасти, на
дне которых проносились клочки других облаков; то снова все это смешивалось в один неопределенный хаос, полный страшного движения…
Когда печальная процессия
двинулась по дороге, Яша шел далеко впереди, сильно размахивал руками и громко пел «вечную память»; мы с о. Андроником и Асклипиодотом несколько верст шли за гробом пешком; пение «Святый боже…» далеко разносилось
по лесу, и было что-то неизъяснимо торжественное в этом светлом осеннем
дне, который
своим прощальным светом освещал наше печальное шествие.
Я объяснил ему мою просьбу; вероятно, толстый господин не очень бы
двинулся для меня, но он знал, что князь хотел заманить меня в
свою труппу, и, предоставляя себе делать мне отказы и неприятности впоследствии, счел за нужное теперь уступить моей просьбе и сам отправился к князю для переговоров
по такому важному
делу.
В Париж я только заглянул после лондонского сезона, видел народное гулянье и
день St.Napoleon, который считался
днем именин императора (хотя св. Наполеона совсем нет в католических святцах), и
двинулся к сентябрю в первый раз в Баден-Баден —
по дороге в Швейцарию на Конгресс мира и свободы. Мне хотелось навестить И.С.Тургенева. Он тогда только что отстроил и отделал
свою виллу и жил уже много лет в Бадене, как всегда, при семье Виардо.
С настроением умов горыгорецкой виктории, тщательно поддерживаемым воеводою, повстанцы продолжали держать тон высоко; подобно первым двум
дням своего шествия, они
двигались гордыми победителями, высылали передовых, которые оцепляли на пути встречаемые деревни, требовали встречи с хлебом и солью и подвод; но с приближением их к деревням там оставались только старики, женщины и дети, остальные с лошадьми разбегались в соседние леса, а
по проходе шаек принимались вязать отсталых, в чем помогали и женщины.
По объявлении войны, когда сделаны были военные распоряжения и русские войска
двинулись к прусской границе, вдруг получено было известие о полном поражении Пруссии. Обстоятельство, неприятное само
по себе, было для нас тем более неприятным, что придавало
делу другой оборот. Не отказываясь от войны с Наполеоном, русские из союзников должны были обратиться в главных деятелей, и вместо того, чтобы прогнать Наполеона за Рейн, должны были заботиться о защите
своих собственных границ.
Жизнь каждого из тех людей, кого я видел за эти
дни,
движется по строго определенному кругу, столь же прочному, как коридоры нашей тюрьмы, столь же замкнутому, как циферблат тех часов, что в невинности разума ежеминутно подносят они к глазам
своим, не понимая рокового значения вечно движущейся и вечно к
своему месту возвращающейся стрелки, — и каждый из них чувствует это, но в странном ослеплении уверяет, что он совершенно свободен и
движется вперед.