Неточные совпадения
Подавальщик был из
дальней деревни, из той, в которой Левин прежде отдавал
землю на артельном начале. Теперь она была отдана дворнику внаймы.
Ноздрев был так оттолкнут с своими безе, что чуть не полетел на
землю: от него все отступились и не слушали больше; но все же слова его о покупке мертвых душ были произнесены во всю глотку и сопровождены таким громким смехом, что привлекли внимание даже тех, которые находились в самых
дальних углах комнаты.
— Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чертовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют
дальние и близкие народы: подымается из Русской
земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..
Они, проехавши, оглянулись назад; хутор их как будто ушел в
землю; только видны были над
землей две трубы скромного их домика да вершины дерев, по сучьям которых они лазили, как белки; один только
дальний луг еще стлался перед ними, — тот луг, по которому они могли припомнить всю историю своей жизни, от лет, когда катались по росистой траве его, до лет, когда поджидали в нем чернобровую козачку, боязливо перелетавшую через него с помощию своих свежих, быстрых ног.
— Вот и вы, интеллигенты, отщепенцы, тоже от страха в политику бросаетесь. Будто народ спасать хотите, а — что народ? Народ вам — очень
дальний родственник, он вас, маленьких, и не видит. И как вы его ни спасайте, а на атеизме обязательно срежетесь. Народничество должно быть религиозным.
Земля —
землей,
землю он и сам отвоюет, но, кроме того, он хочет чуда на
земле, взыскует пресветлого града Сиона…
Земли нет: все леса и сады, густые, как щетка. Деревья сошли с берега и теснятся в воду. За садами вдали видны высокие горы, но не обожженные и угрюмые, как в Африке, а все заросшие лесом. Направо явайский берег, налево, среди пролива, зеленый островок, а сзади, на
дальнем плане, синеет Суматра.
И горизонт уж не казался нам
дальним и безбрежным, как, бывало, на различных океанах, хотя дугообразная поверхность
земли и здесь закрывала даль и, кроме воды и неба, ничего не было видно.
С вершины перевала нам открылся великолепный вид на реку Улахе. Солнце только что скрылось за горизонтом. Кучевые облака на небе и
дальние горы приняли неясно-пурпуровую окраску. Справа от дороги светлой полосой змеилась река. Вдали виднелись какие-то фанзы. Дым от них не подымался кверху, а стлался по
земле и казался неподвижным. В стороне виднелось небольшое озерко. Около него мы стали биваком.
Золотистым отливом сияет нива; покрыто цветами поле, развертываются сотни, тысячи цветов на кустарнике, опоясывающем поле, зеленеет и шепчет подымающийся за кустарником лес, и он весь пестреет цветами; аромат несется с нивы, с луга, из кустарника, от наполняющих лес цветов; порхают по веткам птицы, и тысячи голосов несутся от ветвей вместе с ароматом; и за нивою, за лугом, за кустарником, лесом опять виднеются такие же сияющие золотом нивы, покрытые цветами луга, покрытые цветами кустарники до
дальних гор, покрытых лесом, озаренным солнцем, и над их вершинами там и здесь, там и здесь, светлые, серебристые, золотистые, пурпуровые, прозрачные облака своими переливами слегка оттеняют по горизонту яркую лазурь; взошло солнце, радуется и радует природа, льет свет и теплоту, аромат и песню, любовь и негу в грудь, льется песня радости и неги, любви и добра из груди — «о
земля! о нега! о любовь! о любовь, золотая, прекрасная, как утренние облака над вершинами тех гор»
Солнце склонялось к закату, а наша «тройка» все еще устало месила пыль по проселкам, окруженная зноем и оводами. Казалось, мы толчемся на одном месте. Некованые копыта мягко шлепали по
земле; темнело, где-нибудь на
дальнем болоте гудел «бугай», в придорожной ржи сонно ударял перепел, и нетопыри пролетали над головами, внезапно появляясь и исчезая в сумерках.
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как протяжный звон эоловой арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с
дальним звоном и обрывками песни, говорит ему какую-то грустную старую сказку о прошлом этой
земли, или о его собственном прошлом, или о его будущем, неопределенном и темном.
Но при этом казалось, что слепой придавал еще какие-то особенные свойства каждому звуку: когда из-под его руки вылетала веселая и яркая нота высокого регистра, он подымал оживленное лицо, будто провожая кверху эту звонкую летучую ноту. Наоборот, при густом, чуть слышном и глухом дрожании баса он наклонял ухо; ему казалось, что этот тяжелый тон должен непременно низко раскатиться над
землею, рассыпаясь по полу и теряясь в
дальних углах.
Повествование о некотором помещике докажет, что человек корысти ради своей забывает человечество в подобных ему и что за примером жестокосердия не имеем нужды ходить в
дальние страны, ни чудес искать за тридевять
земель; в нашем царстве они в очью совершаются.
При каждой вспышке молнии я видел тучи на небе, каждое дерево в отдельности, видел одновременно ближние и
дальние предметы и горизонт, где тоже поминутно вспыхивали молнии и были горы, похожие на облака, и облака, похожие на горы. Потоки воды, падающей с неба, освещаемые бледноголубыми вспышками атмосферного электричества, казались неподвижными стеклянными нитями, соединявшими небо и
землю.
Ну, а коли
земля дальняя — за ту надо дешево давать, да и то если на ней молодой березник или осинничек растет.
Сонная вода густо и лениво колыхалась под его ногами, мелодично хлюпая о
землю, а месяц отражался в ее зыбкой поверхности дрожащим столбом, и казалось, что это миллионы серебряных рыбок плещутся на воде, уходя узкой дорожкой к
дальнему берегу, темному, молчаливому и пустынному.
Так и поехали втроем в
дальнюю дорогу… Не стоит описывать, как они переехали через границу и проехали через немецкую
землю; все это не так уж трудно. К тому же, в Пруссии немало встречалось и своих людей, которые могли указать, как и что надо делать дорогой. Довольно будет сказать, что приехали они в Гамбург и, взявши свои пожитки, отправились, не долго думая, к реке, на пристань, чтобы там узнать, когда следует ехать дальше.
В самой последней степени унижения, среди самой грустной, подавляющей сердце действительности, в компаньонках у одной старой, беззубой и брюзгливейшей барыни в мире, виноватая во всем, упрекаемая за каждый кусок хлеба, за каждую тряпку изношенную, обиженная первым желающим, не защищенная никем, измученная горемычным житьем своим и, про себя, утопающая в неге самых безумных и распаленных фантазий, — она вдруг получила известие о смерти одного своего
дальнего родственника, у которого давно уже (о чем она, по легкомыслию своему, никогда не справлялась) перемерли все его близкие родные, человека странного, жившего затворником, где-то за тридевять
земель, в захолустье, одиноко, угрюмо, неслышно и занимавшегося черепословием и ростовщичеством.
Достаточно сказать, что свет от ближайшей к
земле звезды доходит до нас только через восемь тысяч лет, а от
дальних звезд через сотни тысяч…
Но рыбак сделал вид, как будто не слыхал последних слов Акима: он тотчас же отвернулся в сторону, опустил на
землю верши и, потирая ладонью голову, принялся осматривать Оку и
дальний берег.
Так стреляй в Кончака. государь,
С
дальних гор на ворога ударь
За Русскую
землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!
Каменные горы
В
землях половецких ты пробил,
Святослава в
дальние просторы
До полков Кобяковых носил.
Князь Ингварь, князь Всеволод!
И вас Мы зовем для
дальнего похода,
Трое ведь Мстиславичей у нас,
Шестокрыльцев княжеского рода!
Не в бою ли вы себе честном
Города и волости достали?
Где же ваш отеческий шелом,
Верный щит, копье из ляшской стали?
Чтоб ворота Полю запереть,
Вашим стрелам время зазвенеть
За Русскую
землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!
Большое уже в это время состояние их вскоре еще увеличилось самым неожиданным образом: во-первых, к ним перешли по наследству обширные имения одного
дальнего их родственника, некогда ограбившего их предков и не имевшего теперь, помимо деда, никаких других ближайших наследников, а во-вторых, в старом протозановском лесу за Озерною нашли драгоценный клад: маленькую пушку, набитую жемчугом и монетой и, вероятно, спрятанную кем-то в
землю от разбойников.
Ржавым криком кричал на луговой низине коростель; поздний опрокинутый месяц тающим серпочком лежал над
дальним лесом и заглядывал по ту сторону
земли. Жарко было от долгой и быстрой ходьбы, и теплый, неподвижный воздух не давал прохлады — там в окна он казался свежее. Колесников устало промолвил...
Восток белел приметно, и розовый блеск обрисовал нижние части большого серого облака, который, имея вид коршуна с растянутыми крылами, державшего змею в когтях своих, покрывал всю восточную часть небосклона; фантастически отделялись предметы на
дальнем небосклоне и высокие сосны и березы окрестных лесов чернели, как часовые на рубеже
земли; природа была тиха и торжественна, и холмы начинали озаряться сквозь белый туман, как иногда озаряется лицо невесты сквозь брачное покрывало, всё было свято и чисто — а в груди Вадима какая буря!
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот
дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами
земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Петр казнил их и главных их сообщников над гробом Ивана Михайловича Милославского, вырытого из
земли; поставил на Красной площади каменный столб с железными спицами, на которых воткнуты были головы казненных, тогда как вокруг разложены были трупы их в продолжение нескольких месяцев; разослал в заточение по
дальним городам родственников их, и через две недели все-таки отправился за границу.
Давным-давно задумал я
Взглянуть на
дальние поля,
Узнать, прекрасна ли
земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
Сначала, несколько дней подряд, воздух стоял неподвижно и был тепел. Тяжелые сизые облака медленно и низко сгруживались к
земле. Тощие горластые петухи орали не переставая по дворам в деревне. Галки с тревожным криком носились по темному небу.
Дальние леса густо посинели. Людей клонило днем ко сну.
Солнце висело над
дальней грядой гор. И летом оно стоит в этих местах невысоко, но светит своими косыми лучами почти целые сутки, восходя и заходя почти в одном месте.
Земля, разогреваемая спокойно, но постоянно, не успевает значительно охладиться в короткую ночь, с ее предутренним туманом, и в полдень северное лето пышет жаром и сверкает своей особенной прелестью, тихой и печальной…
Однодворцы, владевшие крепостными людьми, после отобрания у них крестьян остались хуторянами, небольшие помещики промотались и крестьян попродали на свод в
дальние губернии, а
землю купцам или разбогатевшим однодворцам.
Одна его половина, которую я называю береговою, по преимуществу должна бы быть хлебопашною: поля открытые,
земля удобная, средство сбыта — Волга; а выходит не так: в них развито, конечно, в слабой степени, фабричное производство, тогда как в
дальних уездах, где лесные дачи идут на неизмеримое пространство, строят только гусянки, нагружают их дровами, гонят бог знает в какую даль, сбывают все это за ничтожную цену, а часто и в убыток приходится вся эта операция; дома же, на месте, сажени дров не сожгут, потому что нет почти ни одной фабрики, ни одного завода.
И на
земле затуманились
дальние предметы: перелесок и фундриковские строенья ровно в дымку закутались.
Я взял горсть
земли и разделил: часть отдал ей в могилу, остальное унес с собой, как солдат, уходящий в
дальний и опасный поход, берет в ладанку родную
землю.
Как море-океан от концов до концов
земли разливается, так слава об отце Фотине разнеслась по близким местам и по
дальним странам.
— Умалился корабль, очень умалился, — скорбно промолвил Николай Александрыч. — Которых на
земле не стало, которые по
дальним местам разошлись. Редко когда больше двадцати божьих людей наберется… Нас четверо, из дворни пять человек, у Варварушки в богадельне семеро. Еще человека два-три со стороны. Не прежнее время, сестрица. Теперь, говорят, опять распыхались злобой на божьих людей язычники, опять иудеи и фарисеи воздвигают бурю на Христовы корабли. Надо иметь мудрость змиину и как можно быть осторожней.
Пока они хлопотали, Орехово поле, Рязановы пожни и Тимохин бор не продавались.
Дальним было не с руки покупать, а ближние боялись потрав, захватов, разбоев на сенокосе да поджогов убранного хлеба. Когда же в Миршени все успокоилось, дошли вести, что Орехово поле, Рязановы пожни и
земли из-под Тимохина бора куплены помещицей не очень
дальней деревни Родяковой, Марьей Ивановной Алымовой. И те вести объявились верными: месяца через полтора ее ввели во владение.
К тому же
земли от села пошли клином в одну сторону, и на работу в
дальние полосы приходится ездить верст за десяток и дальше, оттого заполья и не знали сроду навоза, оттого и хлеб на них плохо родился.
Еще когда Сидорушка был в России, он говорил близким и писал
дальним, что у горы Арарат, поблизости райской реки Евфрата, есть
земля, верным-праведным обетованная, кипящая млеком и медом.
Напрягая зрение, тщетно вглядываюсь в
дальнюю и светлую глубину, откуда сошел я на эту картонную
Землю, — и ничего не вижу в томительных колыханиях безбрежного тумана.
Уже час сижу я на этом камне, а мимо меня все идут, и все так же дрожит
земля, и воздух, и
дальние призрачные ряды.
Раскаленный воздух дрожал, и беззвучно, точно готовые потечь, дрожали камни; и
дальние ряды людей на завороте, орудия и лошади отделились от
земли и беззвучно, студенисто колыхались — точно не живые люди это шли, а армия бесплотных теней.
— Нас давеча изумил еще
дальний колокол в самую полночь, так завыл, что мы, шедши к тебе, боярыня, индо пригнулись к
земле, — вставил один из гостей.
У тебя нет на всей
земле родственников, кроме меня; дядя твой, Михаил, почти в изгнании, на
дальнем воеводстве, мы переживаем тяжелые времена и не до исполнения нам старинных свычаев и обычаев…
С небольшой горы открывались прекрасные виды сквозь просеку
дальнего леса на церковь села Холмец, напоминавшую мне Судбищенскую, на мельницу и курганы, где, по преданию, были похоронены рыцари исчезнувшего с лица
земли народа.
Оставим обывателей и обывательниц
дальней княжеской вотчины, как знающих, так и догадывающихся о предстоящем радостном для семейства князя Василия событии, жить в сладких мечтах и грезах о лучшем будущем и перенесемся снова в ту, ныне почти легендарную Александровскую слободу, откуда не менее кажущийся легендарным царь-монах, деля свое время между молитвами и казнями, правил русской
землей, отделившись от нее непроницаемой стеной ненавистной ей опричнины.
Ее отец с матерью и двумя ее старшими братьями, случайно отбившись от своего табора, попали в
дальнюю вотчину князя Василия Прозоровского, где у последнего были громадные табуны лошадей, и так как цыган Веденей оказался отличным коновалом, то князь Василий охотно принял его в свою дворню, отвел ему
землю под постройки и помог обзавестись оседлым хозяйством.
«А все оттого, владыко, — пришло мне на мысль, — что ты и тебе подобные себялюбивы да важны: „деньги многи“ собираете да только под колокольным звоном разъезжаете, а про
дальние места своей паствы мало думаете и о них по слухам судите. На бессилие свое на родной
земле нарекаете, а сами всё звезды хватать норовите, да вопрошаете: „Что ми хощете дати, да аз вам предам?“ Брегись-ка, брат, как бы и ты не таков же стал?»