Девку опять за занавеску уводят:
горе горевать, свой девичий век обвывать, а батька с маткой сядут за стол дочку пропивать, и пьянство тут, государь мой милостивый, у нас, дураков-мужиков, бывает шибкое; все, значит, от жениха идет; только, сердечный, повертывайся, не жалей денежек, приезжай, значит, припасенный.
Неточные совпадения
Она настаивала, чтобы вечера вовсе не было, но вечер устроился, маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак не ожидала, — забыла свое
горе: в эти годы
горевать так не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть на время
горе.
Ребенок, пососав несколько дней материнское молоко, отравленное материнским
горем, зачах, покорчился и умер. Мария Райнер целые годы неутешно
горевала о своем некрещеном ребенке и оставалась бездетною. Только весною 1840 года она сказала мужу: «Бог услышал мою молитву: я не одна».
— Экой ты, брат, малодушный! Али мне его не жалко? Ведь я настоящую цену ему знал, а ты только сыном был. А вот не плачу я… Три десятка лет с лишком прожили мы душа в душу с ним… сколько говорено, сколько думано… сколько
горя вместе выпито!.. Молод ты — тебе ли
горевать? Вся жизнь твоя впереди, и будешь ты всякой дружбой богат. А я стар… и вот единого друга схоронил и стал теперь как нищий… не нажить уж мне товарища для души!
За месяц перед этим Ганувер получил решительное письмо Молли, в котором она сообщала, что уезжает навсегда, не дав адреса, но он временно уже устал
горевать —
горе, как и счастливое настроение, находит волной.
Еще
горевала гора: хотя бы
— Люда мне сказала, — начал он своим ласковым голосом, — про твое несчастье, Нина! Бедный Смелый погиб в
горах, но ты не
горюй, моя девочка. Лишь только залечим твою руку, ты сможешь взять любую лошадь из конюшни взамен погибшего друга!
Ему нужен учитель — такой учитель, чтобы всем превосходил его: и умом, и знанием, и кротостью, и любовью, и притом был бы святой жизни, радовался бы радостям учеников,
горевал бы о
горе их, болел бы сердцем обо всякой их беде, готов бы был положить душу за последнюю овцу стада, был бы немощен с немощными, не помышлял бы о стяжаниях, а напротив, сам бы делился своим добром, как делились им отцы первенствующей церкви…
Много горя-печали кончина ее принесла и своим, и чужим, пуще всех
горевали по ней бедные вдовы да сироты.
— Этот попагайка для меня самый дорогой сувенир откнязя Витеньки, — продолжал
горевать Фридрих Адольфович, — и он погиб, его съела кошка… О, што за
горе! Што за несшастье!
Внизу была благодатная осень, а на
горах суровая зима. Вверху и в самую ясную погоду холод, ветер, а внизу, под ногами храброго войска, тепло, гром и молния. Насмотрелись там чудес природы чудо-богатыри, солдатушки Суворова. Несмотря на это бедственное положение, они не
горевали — за них
горевал отец всего русского воинства — Суворов.
Тот, которого Стоцкий назвал генералом, был старик лет семидесяти. Он был совершенно сед и держался сгорбившись, но походка была еще достаточно тверда, а темные глаза
горели из-под густых седых бровей. Он рассчитывал прожить еще лет двадцать и очень
горевал, что часто его не вовремя беспокоил кашель.