Неточные совпадения
Завтрак состоял из яичницы, холодной и жесткой солонины, из горячей и жесткой ветчины. Яичница, ветчина и картинки в деревянных рамах опять напомнили мне наше станции. Тут, впрочем, было богатое собрание птиц, чучелы зверей; особенно мила головка маленького
оленя, с козленка величиной; я залюбовался на нее, как на женскую (благодарите, mesdames), да по углам красовались еще рога диких буйволов, огромные, раскидистые, ярко выполированные, напоминавшие тоже
головы, конечно не женские…
Олень лежал как раз у места их соединения в воде, и только плечо, шея и
голова его были на камнях.
Олени отбежали немного и остановились как вкопанные, повернув
головы в нашу сторону.
— Гм! Все равно мальчик. Та к ходи,
головой качай. Глаза есть, посмотри не могу, понимай нету. Верно — это люди в городе живи.
Олень искай не надо; кушай хочу — купи. Один сопка живи не могу — скоро пропади.
Сильным встряхиванием
головы один
олень отломал у другого верхний отросток рога и только этим освободил себя и противника.
Когда я снова повернул
голову к
оленям, самцы уже дрались.
Ему вдруг с особенною ясностью пришло в
голову, что вот я, Дмитрий Оленин, такое особенное от всех существо, лежу теперь один, Бог знает где, в том месте, где жил
олень, старый
олень, красивый, никогда может быть не видавший человека, и в таком месте, в котором никогда никто из людей не сидел и того не думал.
Посередине в ряд выросла целая фаланга высоких, длинных дощатых балаганов с ужасающими вывесками: на одной громадный удав пожирал
оленя, на другой негры-людоеды завтракали толстым европейцем в клетчатых брюках, на третьей какой-то богатырь гигантским мечом отсекал сотни
голов у мирно стоявших черкесов. Богатырь был изображен на белом коне. Внизу красовалась надпись: «Еруслан богатырь и Людмила прекрасная».
Долгорукову Рифейские горы,
олени и сурки, только они так прочно засели у него в
голове, что я никогда не мог разуверить его, что не бывал на Рифейских горах, не гонялся за
оленями, не ловил сурков и что я давнишний актер.
Стоит
олень,
голову поднял, на охоту оглядывается, будто ждет чего-то.
Только хотел было копье бросить —
олень обернул
голову, наддал — опять Аггей далеко от него.
Некоторое время, я сидел неподвижно и смотрел на планшет. Когда я поднял
голову, то вдруг увидел — на соседней вершине животное аспидно-бурого цвета со странной удлиненной
головой и большими ветвистыми рогами. Это был северный
олень. Он, видимо, учуял меня и пустился наутек. Через минуту животное скрылось в лощине, заросшей кедровым стланцем.
Когда лодки подходили к берегу, на гребне одной из сопок появилось большое животное. Я думал, что это лось, но Вандага отрицательно покачал
головой и назвал его «богиду» (северный
олень). По-видимому, животное заметило нас, потому что бросилось бежать и быстро скрылось за гребнем.
Сбруя пылает на них, страусовые перья развеваются на
головах; снег курится из-под ног, тонких, как у
оленя.
Но те
олени, на картинке, были легкие, быстроногие, как вихри степные неслись, закинув назад
головы с ветвистыми рогами, и я, бывало, все думал: «Эх, кабы хоть раз так прокатиться!