Неточные совпадения
Думалось очень легко и бойко, но
голова кружилась сильнее, должно быть, потому, что теплый воздух был густо напитан духами. Публика бурно рукоплескала, цари и
жрец, оскалив зубы, благодарно кланялись в темноту зала плотному телу толпы, она тяжело шевелилась и рычала...
И профессор опять при этом значительно мотнул Вихрову
головой и подал ему его повесть назад. Павел только из приличия просидел у него еще с полчаса, и профессор все ему толковал о тех образцах, которые он должен читать, если желает сделаться литератором, — о строгой и умеренной жизни, которую он должен вести, чтобы быть истинным
жрецом искусства, и заключил тем, что «орудие, то есть талант у вас есть для авторства, но содержания еще — никакого!»
Андрей Ефимыч знает, что при теперешних взглядах и вкусах такая мерзость, как палата № 6, возможна разве только в двухстах верстах от железной дороги, в городке, где городской
голова и все гласные — полуграмотные мещане, видящие во враче
жреца, которому нужно верить без всякой критики, хотя бы он вливал в рот расплавленное олово; в другом же месте публика и газеты давно бы уже расхватали в клочья эту маленькую Бастилию.
Наконец вышел и главный
жрец храма, столетний старец с тиарой на
голове, с тигровой шкурой на плечах, в парчовом переднике, украшенном хвостами шакалов.
Потом, с тем же пением, старшие
жрецы вынесли из святилища статую богини, теперь уже не закрытую наосом. Но черная мантия, усыпанная золотыми звездами, окутывала богиню с ног до
головы, оставляя видимыми только ее серебряные ноги, обвитые змеей, а над
головою серебряный диск, включенный в коровьи рога. И медленно, под звон кадильниц и систр, со скорбным плачем двинулась процессия богини Изиды со ступенек алтаря, вниз, в храм, вдоль его стен, между колоннами.
В храме Изиды на горе Ватн-эль-Хав только что отошла первая часть великого тайнодействия, на которую допускались верующие малого посвящения. Очередной
жрец — древний старец в белой одежде, с бритой
головой, безусый и безбородый, повернулся с возвышения алтаря к народу и произнес тихим, усталым голосом...
Она всегда показывалась окруженная жрецами-кастратами, и даже теперь, когда один из них мерно обвевал ее
голову опахалом из павлиньих перьев, другие сидели на полу, впиваясь в царицу безумно-блаженными глазами.
Все это имеет свою пользу; но несправедливость в том, что они себя считают по праву
головою выше нас,
жрецами Паллады, ее любовниками, хуже — мужьями ее.
С главою, склоненною несколько набок, выходит она из средней двери, идет к авансцене медленно, важно, никуда не глядя, точно maximus pontifex [верховный
жрец (лат.).] пред жертвоприношением, и описывает в воздухе
головой не видимую простым глазом дугу.
Лекарь, испуганный криком несчастного, оставил на минуту свои занятия, покачал
головой и потом снова принялся потрошить Розу, доискиваясь в ее внутренности тайны жизни, как в древние времена
жрец читал тайны Провидения в жертве, принесенной его божеству.
— Как же неправда? Ты имеешь возможность разлить ручьем счастье для многих, но для тебя ничего не стоит их жажда. Хороша ты, дочь
жреца Анубиса. Да покроешься ты тиной и плесенью, как источник, заглохший в своем водоеме, а я сейчас войду и отягчу цепь на руках и ногах Фалалея и стану стегать его по
голому телу воловьею жилой.
За длинноволосыми
жрецами, также в строгом порядке, шли другие
жрецы, у которых
головы были тщательно выбриты.
Тения же, как дочь
жреца, выросла в довольстве и неге, — ее
голову заплетали невольницы и они же навевали на нее с вечера сон, а утром к вставанию будили ее легким ласканием ее ступней.