Неточные совпадения
— Как хорош! — сказала Долли, с невольным удивлением
глядя на прекрасный с колоннами дом, выступающий из разноцветной зелени старых
деревьев сада.
Так и Чичикову заметилось все в тот вечер: и эта малая, неприхотливо убранная комнатка, и добродушное выраженье, воцарившееся в лице хозяина, и поданная Платонову трубка с янтарным мундштуком, и дым, который он стал пускать в толстую морду Ярбу, и фырканье Ярба, и смех миловидной хозяйки, прерываемый словами: «Полно, не мучь его», — и веселые свечки, и сверчок в углу, и стеклянная дверь, и весенняя ночь, которая оттоле
на них
глядела, облокотясь
на вершины
дерев, из чащи которых высвистывали весенние соловьи.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями
дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам —
глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода
на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля
на первые весенние работы
глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши
на ту или другую сторону.
Так в Африке, где много Обезьян,
Их стая целая сидела
По сучьям, по ветвям
на дереве густом
И
на ловца украдкою
глядела,
Как по траве в сетях катался он кругом.
—
На сем месте я люблю философствовать,
глядя на захождение солнца: оно приличествует пустыннику. А там, подальше, я посадил несколько
деревьев, любимых Горацием. [Гораций Флакк Квинт (65–8 гг. до н. э.) — знаменитый римский поэт. В своих одах и посланиях воспевал наслаждения жизнью
на лоне природы.]
— Избили они его, — сказала она, погладив щеки ладонями, и,
глядя на ладони, судорожно усмехалась. — Под утро он говорит мне: «Прости, сволочи они, а не простишь —
на той же березе повешусь». — «Нет, говорю,
дерево это не погань, не смей, Иуда, я
на этом
дереве муки приняла. И никому, ни тебе, ни всем людям, ни богу никогда обиды моей не прощу». Ох, не прощу, нет уж! Семнадцать месяцев держал он меня, все уговаривал, пить начал, потом — застудился зимою…
— Куда они идут? — шепотом спросила Варвара, прижимаясь к Самгину; он посторонился,
глядя, как пожарные, сняв с телеги лома, пошли
на баррикаду. Застучали частые удары, затрещало, заскрипело
дерево.
И вдруг, взглянув
на сына, она отодвинулась от него, замолчала,
глядя в зеленую сеть
деревьев. А через минуту, поправляя прядь волос, спустившуюся
на щеку, поднялась со скамьи и ушла, оставив сына измятым этой сценой.
«Нашел свое, — думал он,
глядя влюбленными глазами
на деревья,
на небо,
на озеро, даже
на поднимавшийся с воды туман. — Дождался! Столько лет жажды чувства, терпения, экономии сил души! Как долго я ждал — все награждено: вот оно, последнее счастье человека!»
— Лежать бы теперь
на траве, под
деревом, да
глядеть сквозь ветки
на солнышко и считать, сколько птичек перебывает
на ветках.
Она не знала,
на что
глядеть, что взять в руки. Бросится к платью, а там тянет к себе великолепный ящик розового
дерева. Она открыла его — там был полный дамский несессер, почти весь туалет, хрустальные, оправленные в серебро флаконы, гребенки, щетки и множество мелочей.
Она, не
глядя на него, своей рукой устранила его руки и, едва касаясь ногами травы, понеслась по лугу, не оглянулась назад и скрылась за
деревьями сада, в аллее, ведущей к обрыву.
Право,
глядя на эти леса, не поверишь, чтоб случай играл здесь группировкой
деревьев.
Не раз содрогнешься,
глядя на дикие громады гор без растительности, с ледяными вершинами, с лежащим во все лето снегом во впадинах, или
на эти леса, которые растут тесно, как тростник,
деревья жмутся друг к другу, высасывают из земли скудные соки и падают сами от избытка сил и недостатка почвы.
Она в это время добежала до первых
деревьев леса, забежала за банан, остановилась и, как орангутанг,
глядела сквозь ветви
на нас.
Глядя на эти коралловые заборы, вы подумаете, что за ними прячутся такие же крепкие каменные домы, — ничего не бывало: там скромно стоят игрушечные домики, крытые черепицей, или бедные хижины, вроде хлевов, крытые рисовой соломой, о трех стенках из тонкого
дерева, заплетенного бамбуком; четвертой стены нет: одна сторона дома открыта; она задвигается, в случае нужды, рамой, заклеенной бумагой, за неимением стекол; это у зажиточных домов, а у хижин вовсе не задвигается.
В душе путешественника было смутно, но он жадно
глядел кругом
на поля,
на холмы,
на деревья,
на стаю гусей, пролетавшую над ним высоко по ясному небу.
Что, думал я,
глядя на умирающие
деревья, чай, стыдно и горько вам?..
Я
глядел тогда
на зарю,
на деревья,
на зеленые мелкие листья, уже потемневшие, но еще резко отделявшиеся от розового неба; в гостиной, за фортепьянами, сидела Софья и беспрестанно наигрывала какую-нибудь любимую, страстно задумчивую фразу из Бетховена; злая старуха мирно похрапывала, сидя
на диване; в столовой, залитой потоком алого света, Вера хлопотала за чаем; самовар затейливо шипел, словно чему-то радовался; с веселым треском ломались крендельки, ложечки звонко стучали по чашкам; канарейка, немилосердно трещавшая целый день, внезапно утихала и только изредка чирикала, как будто о чем-то спрашивала; из прозрачного, легкого облачка мимоходом падали редкие капли…
Куда ни
глянешь, всюду кругом мох: и внизу под ногами, и
на камнях, и
на ветвях
деревьев.
Присевши
на сук, возле самого окна, уцепился он рукою за
дерево и
глядит: в комнате и свечи нет, а светит.
Я дал себе слово, как только выдержу экзамен, тотчас же придти опять сюда, стать
на этом самом месте,
глядеть на этот пейзаж и уловить, наконец, его выражение… А затем… глубоко заснуть под
деревом, которое шумело рядом своей темнозеленой листвой.
И Паншин размашисто проложил несколько длинных штрихов. Он постоянно рисовал один и тот же пейзаж:
на первом плане большие растрепанные
деревья, в отдаленье поляну и зубчатые горы
на небосклоне. Лиза
глядела через его плечо
на его работу.
С удивлением
глядел студент
на деревья, такие чистые, невинные и тихие, как будто бы бог, незаметно для людей, рассадил их здесь ночью, и
деревья сами с удивлением оглядываются вокруг
на спокойную голубую воду, как будто еще дремлющую в лужах и канавах и под деревянным мостом, перекинутым через мелкую речку, оглядываются
на высокое, точно вновь вымытое небо, которое только что проснулось и в заре, спросонок, улыбается розовой, ленивой, счастливой улыбкой навстречу разгоравшемуся солнцу.
Гуляет он и любуется;
на деревьях висят плоды спелые, румяные, сами в рот так и просятся, индо,
глядя на них, слюнки текут; цветы цветут распрекрасные, мохровые, пахучие, всякими красками расписанные; птицы летают невиданные: словно по бархату зеленому и пунцовому золотом и серебром выложенные, песни поют райские; фонтаны воды бьют высокие, индо
глядеть на их вышину — голова запрокидывается; и бегут и шумят ключи родниковые по колодам хрустальныим.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко, подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не
глядя друг
на друга. Игнат, сидя за столом, рисовал ногтем
на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь
на его плечо, Яков, прислонясь к стволу
дерева, сложил
на груди руки и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
Был рассвет, с ясным, детски-чистым небом и неподвижным прохладным воздухом.
Деревья, влажные, окутанные чуть видным паром, молчаливо просыпались от своих темных, загадочных ночных снов. И когда Ромашов, идя домой,
глядел на них, и
на небо, и
на мокрую, седую от росы траву, то он чувствовал себя низеньким, гадким, уродливым и бесконечно чужим среди этой невинной прелести утра, улыбавшегося спросонок.
Выйдя
на крыльцо собрания, он с долгим, спокойным удивлением
глядел на небо,
на деревья,
на корову у забора напротив,
на воробьев, купавшихся в пыли среди дороги, и думал: «Вот — все живет, хлопочет, суетится, растет и сияет, а мне уже больше ничто не нужно и не интересно.
Теперь, когда у Ромашова оставалось больше свободы и уединения, все чаще и чаще приходили ему в голову непривычные, странные и сложные мысли, вроде тех, которые так потрясли его месяц тому назад, в день его ареста. Случалось это обыкновенно после службы, в сумерки, когда он тихо бродил в саду под густыми засыпающими
деревьями и, одинокий, тоскующий, прислушивался к гудению вечерних жуков и
глядел на спокойное розовое темнеющее небо.
Он ушёл
на завод и долго сидел там,
глядя, как бородатый Михайло, пятясь задом, шлихтует верёвку, протирая её поочерёдно то конским волосом, то мокрой тряпицей. Мужик размахивал руками так, как будто ему хотелось идти вперёд, а кто-то толкает его в грудь и он невольно пятится назад. Под ноги ему подвернулась бобина, он оттолкнул её, ударив пяткой. Конус
дерева откатился и, сделав полукруг, снова лёг под ноги, и снова Михайло, не оглядываясь, отшвырнул его, а он опять подкатился под ноги.
Слушая, он смотрел через крышу пристани
на спокойную гладь тихой реки; у того её берега, чётко отражаясь в сонной воде, стояли хороводы елей и берёз, далее они сходились в плотный синий лес, и,
глядя на их отражения в реке, казалось, что все
деревья выходят со дна её и незаметно, медленно подвигаются
на край земли.
Матвей Кожемякин сидел у окна, скучно
глядя, как в саду дождь сбивает с
деревьев последние листья; падая, они судорожно прыгают
на холодной чешуе ручья.
Хоть
на деревьях не было еще листвы, только что начинали завязываться почки, покрытые клейким, пахучим лаком; хотя луга, устланные илом, представляли еще темноватую однообразную площадь, — со всем тем и луга и
деревья, затопленные желтым лучезарным светом весеннего утра,
глядели необыкновенно радостно.
Бричка покатила дальше, и чебаны со своими злыми собаками остались позади. Егорушка нехотя
глядел вперед
на лиловую даль, и ему уже начинало казаться, что мельница, машущая крыльями, приближается. Она становилась все больше и больше, совсем выросла, и уж можно было отчетливо разглядеть ее два крыла. Одно крыло было старое, заплатанное, другое только недавно сделано из нового
дерева и лоснилось
на солнце.
— Сошки-то? Известно,
на чтò сошки, батюшка, ваше сиятельство. Хоть маломальски подпереть хотелось, сами изволите видеть; вот анадысь угол завалился, еще помиловал Бог, что скотины в ту пору не было. Всё-то еле-еле висит, говорил Чурис, презрительно осматривая свои раскрытые, кривые и обрушенные сараи. — Теперь и стропила, и откосы, и перемёты только тронь,
глядишь,
дерева дельного не выйдет. А лесу где нынче возьмешь? сами изволите знать.
Как там, должно быть, свежо под
деревьями!"подумалось ему, и он поспешно оделся, рассеянно
глянул на букет, еще пышнее распустившийся за ночь, взял палку и отправился за"Старый замок",
на известные"Скалы".
Васса. Ну хоть про нее. Там головни-то шипят. Сырое
дерево горит туго. А Гурий Кротких — научит. Он за двести целковых в месяц меня хозяйствовать учит, а тебя рублей за пятнадцать будет учить революцию делать. Полтина за урок. Пришел ко мне служить — штаны были мятые, а недавно, в театре,
гляжу —
на жене его золотишко кое-какое блестит. Так-то, девицы! В матросы, значит, Онегин?
Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно
глядят на него бесчисленные звезды; как видимая тишина оглашается близким и далеким лаем собак; как мимо их несется влюбленный пономарь и перелазит через плетень с рыцарскою бесстрашностию; как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их
деревья темнее, тень от
дерев ложится чернее, цветы и умолкнувшая трава душистее, и сверчки, неугомонные рыцари ночи, дружно со всех углов заводят свои трескучие песни.
Знакомо
глянули на него зелено-грязноватые, закоптелые, пыльные стены его маленькой комнатки, его комод красного
дерева, стулья под красное
дерево, стол, окрашенный красною краскою, клеенчатый турецкий диван красноватого цвета, с зелененькими цветочками и, наконец, вчера впопыхах снятое платье и брошенное комком
на диване.
Катерина Львовна приподнялась
на локоть и
глянула на высокую садовую траву; а трава так и играет с лунным блеском, дробящимся о цветы и листья
деревьев. Всю ее позолотили эти прихотливые, светлые пятнышки и так
на ней и мелькают, так и трепещутся, словно живые огненные бабочки, или как будто вот вся трава под
деревьями взялась лунной сеткой и ходит из стороны в сторону.
Владимир Сергеич подошел к окну и приложился лбом к холодному стеклу. Его собственное лицо тускло
глянуло на него с надворья, словно в черную завесу уперлись его глаза, и только спустя немного времени мог он различить
на беззвездном небе ветки
деревьев, порывисто крутившиеся среди мрака. Их тормошил неугомонный ветер.
Отстоял службу, хожу вокруг церкви. День ясный, по снегу солнце искрами рассыпалось,
на деревьях синицы тенькают, иней с веток отряхая. Подошёл к ограде и
гляжу в глубокие дали земные;
на горе стоит монастырь, и пред ним размахнулась, раскинулась мать-земля, богато одетая в голубое серебро снегов. Деревеньки пригорюнились; лес, рекою прорезанный; дороги лежат, как ленты потерянные, и надо всем — солнце сеет зимние косые лучи. Тишина, покой, красота…
Встал он, пошатнулся, обнял
дерево,
глядит на меня из-за ствола дикими глазами и рычит...
Ипполит Сергеевич остановился
на границе этого светлого круга, испытывая неприятное чувство смутной тревоги,
глядя на окна комнаты. Их было два; за ними и сумраке вечера рисовались тёмные силуэты
деревьев. Он подошёл и растворил окна. Тогда комната наполнилась запахом цветущей липы и вместе с ним влетел весёлый взрыв здорового грудного смеха.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая водная гладь, плоский остров, заросший оливами;
на острове, у самого берега, небольшой мраморный дом, с раскрытыми окнами; слышится музыка, бог знает откуда; в доме
деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного окна перекинулась тяжелая бархатная мантия с золотой бахромой и лежит одним концом
на воде; а облокотясь
на мантию, рядом сидят он и она и
глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
Послушались ребята, легли. Выбрали мы место
на высоком берегу, близ утесу. Снизу-то, от моря, нас и не видно:
деревья кроют. Один Буран не ложится: все в западную сторону
глядит. Легли мы, солнце-то еще только-только склоняться стало, до ночи далеко. Перекрестился я, послушал, как земля стонет, как тайгу ветер качает, да и заснул.
Кончилось все, а мы испугались, никак сообразиться не можем, друг
на друга
глядим: что же, мол, это такое — во сне али вправду? Только вдруг слышим: сзади,
на том месте, где спали мы, под
деревом, Буран у нас стонет…
Здесь я должен вам, господа, признаться в великой своей низости: так я оробел, что покинул больного Левонтия
на том месте, где он лежал, да сам белки проворнее
на дерево вскочил, вынул сабельку и сижу
на суку да
гляжу, что будет, а зубами, как пуганый волк, так и ляскаю…
Предположения его не обманули: через несколько времени они увидели, точно, небольшой хуторок, состоявший из двух только хат, находившихся в одном и том же дворе. В окнах светился огонь. Десяток сливных
дерев торчало под тыном. Взглянувши в сквозные дощатые ворота, бурсаки увидели двор, установленный чумацкими возами. Звезды кое-где
глянули в это время
на небе.
Отошли в кусты, и
на маленькой полянке, среди молодых сосен, Николай устало бросился в тень, под
деревья, а она, бережно разостлав по траве верхнюю юбку, села рядом с ним, нахмурив густые тёмные брови и пытливо
глядя в лицо его небольшими карими глазами.