Неточные совпадения
В самую
глухую полночь Глупов был потрясен неестественным воплем:
то испускала дух Толстопятая Дунька, изъеденная клопами.
Ко всему этому присоединялись многие объяснения и поправки по мере
того, как слухи проникали наконец в самые
глухие переулки.
— Ах, Анна Григорьевна, пусть бы еще куры, это бы еще ничего; слушайте только, что рассказала протопопша: приехала, говорит, к ней помещица Коробочка, перепуганная и бледная как смерть, и рассказывает, и как рассказывает, послушайте только, совершенный роман; вдруг в
глухую полночь, когда все уже спало в доме, раздается в ворота стук, ужаснейший, какой только можно себе представить; кричат: «Отворите, отворите, не
то будут выломаны ворота!» Каково вам это покажется? Каков же после этого прелестник?
Ужель
та самая Татьяна,
Которой он наедине,
В начале нашего романа,
В
глухой, далекой стороне,
В благом пылу нравоученья
Читал когда-то наставленья,
Та, от которой он хранит
Письмо, где сердце говорит,
Где всё наруже, всё на воле,
Та девочка… иль это сон?..
Та девочка, которой он
Пренебрегал в смиренной доле,
Ужели с ним сейчас была
Так равнодушна, так смела?
Не было никаких сомнений в звонкой душе Грэя — ни
глухих ударов тревоги, ни шума мелких забот; спокойно, как парус, рвался он к восхитительной цели, полный
тех мыслей, которые опережают слова.
Клим подумал: нового в ее улыбке только
то, что она легкая и быстрая. Эта женщина раздражала его. Почему она работает на революцию, и что может делать такая незаметная, бездарная? Она должна бы служить сиделкой в больнице или обучать детей грамоте где-нибудь в
глухом селе. Помолчав, он стал рассказывать ей, как мужики поднимали колокол, как они разграбили хлебный магазин. Говорил насмешливо и с намерением обидеть ее. Вторя его словам, холодно кипел дождь.
Сам он не чувствовал позыва перевести беседу на эту
тему. Низко опущенный абажур наполнял комнату оранжевым туманом. Темный потолок, испещренный трещинами, стены, покрытые кусками материи, рыжеватый ковер на полу — все это вызывало у Клима странное ощущение: он как будто сидел в мешке. Было очень тепло и неестественно тихо. Лишь изредка доносился
глухой гул, тогда вся комната вздрагивала и как бы опускалась; должно быть, по улице ехал тяжело нагруженный воз.
Туробоев шел впереди, протискиваясь сквозь непрочную плоть толпы, за ним, гуськом, продвигались остальные, и чем ближе была мясная масса колокольни,
тем глуше становился жалобный шумок бабьих молитв, слышнее внушительные голоса духовенства, служившего молебен.
То — звучнее,
то —
глуше волнообразно колебался тихий говорок, шепот, сдерживаемый кашель, заглушая быстрые слова оратора.
А кучер все мчал да мчал меня,
то по
глухим переулкам, с бледными, но чистыми хижинами, по улицам,
то опять по полянам, по плантациям. Из-за деревьев продолжали выглядывать идиллии в таких красках, какие, конечно, не снились самому отцу Феокриту. Везде толпы; на балконах множество голов.
Он напоминает собою
тех созданных Купером лиц, которые родились и воспитались на море или в
глухих лесах Америки и на которых природа, окружавшая их, положила неизгладимую печать.
Антонида Ивановна умела вытянуть
ту заунывную, щемящую нотку, которая неизменно слышится во всех проголосных русских песнях:
глухие слезы и смертная тоска по какой-то воле и неизведанном счастье, казалось, стояли в этой песне.
Хиония Алексеевна напрасно билась своей остроумной головой о
ту глухую стену, которую для нее представляли теперь эти ненавистные Бахаревы, Половодовы и Ляховские.
В обособлении членов на группы Хиония Алексеевна, конечно, приняла самое деятельное участие и повела
глухую борьбу против аристократических привилегий,
то есть против Зоси Ляховской, за которой больная молодежь ходила толпой.
Кругом безмолвие; в глубоком смирении с неба смотрели звезды, и шаги Старцева раздавались так резко и некстати. И только когда в церкви стали бить часы и он вообразил самого себя мертвым, зарытым здесь навеки,
то ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту подумал, что это не покой и не тишина, а
глухая тоска небытия, подавленное отчаяние…
Русская культурная энергия не хочет распространяться по необъятным пространствам России, боится потонуть во
тьме глухих провинций, старается охранить себя в центрах.
Наконец узкая и скалистая часть долины была пройдена. Горы как будто стали отходить в стороны. Я обрадовался, полагая, что море недалеко, но Дерсу указал на какую-то птицу, которая, по его словам, живет только в
глухих лесах, вдали от моря. В справедливости его доводов я сейчас же убедился. Опять пошли броды, и чем дальше,
тем глубже. Раза два мы разжигали костры, главным образом для
того, чтобы погреться.
Вслед за
тем воздух наполнился какими-то звуками, похожими на раскаты грома,
глухие взрывы или отдаленную пушечную пальбу залпами.
Деревня, в которой мы находились, была заглазная,
глухая; все ее обитатели казались голышами; мы с трудом отыскали одну — не
то что белую, а мало-мальски просторную избу.
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и
то для
того, чтобы прислушиваться к стуку топора. «Вишь, — бормотал он сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве.
Глухой и продолжительный гул раздался…
Чем дальше,
тем лес становился
глуше. В этой девственной тайге было что-то такое, что манило в глубину ее и в
то же время пугало своей неизвестностью. В спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из
того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Чем выше мы поднимались,
тем больше иссякали ручьи и наконец пропали совсем. Однако
глухой шум под камнями указывал, что источники эти еще богаты водой. Мало-помалу шум этот тоже начинал стихать. Слышно было, как под землей бежала вода маленькими струйками, точно ее лили из чайника, потом струйки эти превратились в капли, и затем все стихло.
Чем дальше,
тем тайга становилась
глуше.
Они приближались, и вслед за
тем я услышал совсем близко над своей головой шум птичьего полета и
глухое воркование.
Наедине с ней в
той глухой, едва освещенной комнате у меня достало силы, достало духа — оттолкнуть ее от себя, даже упрекать ее…
«Хотя блондинка —
то,
то и
то, но черноволосая женщина зато —
то,
то и
то…» Главная особенность Пименова состояла не в
том, что он издавал когда-то книжки, никогда никем не читанные, а в
том, что если он начинал хохотать,
то он не мог остановиться, и смех у него вырастал в припадки коклюша, со взрывами и
глухими раскатами.
К счастью, он вовремя остановился, ликвидировал дела и зажил
тою старозаветною,
глухою жизнью, которая до конца осталась его уделом.
Голова любит иногда прикинуться
глухим, особливо если услышит
то, чего не хотелось бы ему слышать.
И действительно, разбросанные в войска по разным городам России студенты были приняты везде радушно и везде заговорили о
том, о чем прежде молчали. Это революционизировало и
глухую провинцию.
Даже в моей первой книге о «Москве и москвичах» я ни разу и нигде словом не обмолвился и никогда бы не вспомнил ни их, ни
ту обстановку, в которой жили банщики, если бы один добрый человек меня носом не ткнул, как говорится, и не напомнил мне одно слово, слышанное мною где-то в
глухой деревушке не
то бывшего Зарайского, не
то бывшего Коломенского уезда; помню одно лишь, что деревня была вблизи Оки, куда я часто в восьмидесятых годах ездил на охоту.
Это было… в 1849 году, и отцу предлагалась должность уездного судьи в губернском городе. Через двадцать лет он умер в
той же должности в
глухом уездном городишке…
У Добролюбова я прочел восторженный отзыв об этом произведении малороссийского поэта: Шевченко, сам украинец, потомок
тех самых гайдамаков, «с полной объективностью и глубоким проникновением» рисует настроение своего народа. Я тогда принял это объяснение, но под этим согласием просачивалась струйка
глухого протеста… В поэме ничего не говорится о судьбе матери зарезанных детей. Гонта ее проклинает...
Даже в
то глухое и смирное время этот циркуляр выжившего из ума старика Делянова, слишком наивно подслуживавшегося кому-то и поставившего точки над i, вызвал общее возмущение: не все директора даже исполнили требование о статистике, а публика просто накидывалась на людей в синих мундирах «народного просвещения», выражая даже на улицах чувство общего негодования…
В
то время поездка в столицу из
глухой провинции была не шутка, а капитан был превосходный рассказчик.
А когда пастух, старый бродяга, пригнал стадо больше чем в полтораста голов и воздух наполнился летними звуками — мычанье, хлопанье бича, крик баб и детей, загоняющих телят,
глухие удары босых ног и копыт по пыльной унавоженной дороге — и когда запахло молоком,
то иллюзия получилась полная.
Когда проходишь по площади,
то воображение рисует, как на ней шумит веселая ярмарка, раздаются голоса усковских цыган, торгующих лошадьми, как пахнет дегтем, навозом и копченою рыбой, как мычат коровы и визгливые звуки гармоник мешаются с пьяными песнями; но мирная картина рассеивается в дым, когда слышишь вдруг опостылевший звон цепей и
глухие шаги арестантов и конвойных, идущих через площадь в тюрьму.
Пенья лебедей, разумеется, никто не слыхал, но зычный крик их и
глухое гоготанье, весьма отличное от гусиного, слыхали все охотники, и в
том числе я сам.
Глухой косач не совсем похож на косача тетерева полевого, хотя они составляют одну породу, а курочки их пером совершенно сходны, с
тою разницею, что глухарка красноватее и темные пестрины на ней чернее.
Больше о глухаре я ничего особенного сказать не могу, а повторяю сказанное уже мною, что он во всем остальном совершенно сходен с обыкновенным тетеревом, следовательно и стрельба молодых
глухих тетеревят совершенно
та же, кроме
того, что они никогда не садятся на землю, а всегда на дерево и что всегда находишь их в лесу, а не на чистых местах.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в
глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять,
то есть переменять старые перья на новые: время если не болезни,
то слабости для всякой птицы.
Я взвешивал многих
глухих косачей (самцов): самый большой весил двенадцать с половиною фунтов, между
тем как косач-моховик, например, около Петербурга (говорю слышанное), весит до семнадцати фунтов.
Кто не знает тетерева, простого, обыкновенного, полевого тетерева березовика, которого народ называет тетеря, а чаще тетерька? Глухарь, или
глухой тетерев, — это дело другое. Он не пользуется такою известностью, такою народностью. Вероятно, многим и видеть его не случалось, разве за обедом, но я уже говорил о глухаре особо. Итак, я не считаю нужным описывать в подробности величину, фигуру и цвет перьев полевого тетерева,
тем более что, говоря о его жизни, я буду говорить об изменениях его наружного вида.
К токующему
глухому косачу ранней весною подходить не только из-за дерева, но даже по чистому месту, наблюдая
ту осторожность, чтоб идти только в
то время, когда он токует, и вдруг останавливаться, когда он замолчит; весь промежуток времени, пока косач не токует, охотник должен стоять неподвижно, как статуя; забормочет косач — идти смело вперед, пока подойдет в меру.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до
тех пор, пока вся журавлиная стая не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и упал, версты за полторы, в
глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью собаки, но уже мертвого.
Если вытянуть
глухого косача,
то от клюва до конца хвостовых перьев будет полтора аршина.
На расстоянии шестидесяти шагов дупеля не убьешь наповал бекасиною дробью даже 8-м нумером или по крайней мере редко, а только поранишь: он унесет дробь очень далеко и если не умрет скоро,
то долго будет хворать и скрываться в самых
глухих болотных местах.
Необыкновенный
глухой гул, соединенный с содроганием всей поверхности
той массы снега, на которой стоит человек, производит сильное и неприятное действие на нервы.
В исходе марта начнет сильно пригревать солнышко, разогреется остывшая кровь в косачах, проснется безотчетное стремление к совокуплению с самками, и самцы начинают токовать,
то есть, сидя на деревьях, испускать какие-то
глухие звуки, изредка похожие на гусиное шипенье, а чаще на голубиное воркованье или бормотанье, слышное весьма далеко в тишине утренней зари, на восходе солнца.
В молодости моей я еще встречал стариков охотников, которые думали, что
глухие тетерева глухи, основываясь на
том, что они не боятся шума и стука, особенно когда токуют.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере
того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся
глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..