Неточные совпадения
Она подняла на меня томный,
глубокий взор и покачала головой; ее губы хотели проговорить что-то — и не могли;
глаза наполнились слезами; она опустилась в кресла и закрыла лицо руками.
— Я знала, что вы здесь, — сказала она. Я сел возле нее и взял ее за руку. Давно забытый трепет пробежал по моим жилам при звуке этого милого голоса; она посмотрела мне в
глаза своими
глубокими и спокойными
глазами: в них выражалась недоверчивость и что-то похожее на упрек.
— Что ж? Он молод, хорош, особенно, верно, богат, и ты боишься… — я взглянул на нее и испугался; ее лицо выражало
глубокое отчаяние, на
глазах сверкали слезы.
Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой на груди, [Звезда на груди — орден Станислава.] будет вам жать руку, разговорится с вами о предметах
глубоких, вызывающих на размышления, а потом, смотришь, тут же, пред вашими
глазами, и нагадит вам.
Вы боитесь глубоко устремленного взора, вы страшитесь сами устремить на что-нибудь
глубокий взор, вы любите скользнуть по всему недумающими
глазами.
Полудетское, в светлом загаре, лицо было подвижно и выразительно; прекрасные, несколько серьезные для ее возраста
глаза посматривали с робкой сосредоточенностью
глубоких душ.
Она всегда протягивала ему свою руку робко, иногда даже не подавала совсем, как бы боялась, что он оттолкнет ее. Он всегда как бы с отвращением брал ее руку, всегда точно с досадой встречал ее, иногда упорно молчал во все время ее посещения. Случалось, что она трепетала его и уходила в
глубокой скорби. Но теперь их руки не разнимались; он мельком и быстро взглянул на нее, ничего не выговорил и опустил свои
глаза в землю. Они были одни, их никто не видел. Конвойный на ту пору отворотился.
— Эх, батюшка Петр Андреич! — отвечал он с
глубоким вздохом. — Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрести к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел в тюрьме. Беда да и только! Как покажусь я на
глаза господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и играет.
Она была удивительно сложена; ее коса золотого цвета и тяжелая, как золото, падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал; во всем ее лице только и было хорошего, что
глаза, и даже не самые
глаза — они были невелики и серы, — но взгляд их, быстрый и
глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.
Ему очень хотелось сказать Лидии что-нибудь значительное и приятное, он уже несколько раз пробовал сделать это, но все-таки не удалось вывести девушку из
глубокой задумчивости. Черные
глаза ее неотрывно смотрели на реку, на багровые тучи. Клим почему-то вспомнил легенду, рассказанную ему Макаровым.
Он был широкоплечий, большеголовый, черные волосы зачесаны на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая высокий лоб, густые брови и круглые, точно виши», темные
глаза в
глубоких глазницах. Кожа на костлявом лице его сероватая, на левой щеке бархатная родника, величиной с двадцатикопеечную монету, хрящеватый нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
Но тотчас же над переносьем его явилась
глубокая складка, сдвинула густые брови в одну линию, и на секунду его круглые
глаза ночной птицы как будто слились в один
глаз, формою как восьмерка. Это было до того странно, что Самгин едва удержался, чтоб не отшатнуться.
Говорила она с акцентом, сближая слова тяжело и медленно. Ее лицо побледнело, от этого черные
глаза ушли еще
глубже, и у нее дрожал подбородок. Голос у нее был бесцветен, как у человека с больными легкими, и от этого слова казались еще тяжелей. Шемякин, сидя в углу рядом с Таисьей, взглянув на Розу, поморщился, пошевелил усами и что-то шепнул в ухо Таисье, она сердито нахмурилась, подняла руку, поправляя волосы над ухом.
Это говорил высоким, но тусклым голосом щегольски одетый человек небольшого роста, черные волосы его зачесаны на затылок, обнажая угловатый высокий лоб, темные
глаза в
глубоких глазницах, желтоватую кожу щек, тонкогубый рот с черненькими полосками сбритых усов и острый подбородок.
Она, видимо, сильно устала, под
глазами ее легли тени, сделав
глаза глубже и еще красивей. Ясно было, что ее что-то волнует, — в сочном голосе явилась новая и резкая нота, острее и насмешливей улыбались
глаза.
Обыкновенно люди такого роста говорят басом, а этот говорил почти детским дискантом. На голове у него — встрепанная шапка полуседых волос, левая сторона лица измята
глубоким шрамом, шрам оттянул нижнее веко, и от этого левый
глаз казался больше правого. Со щек волнисто спускалась двумя прядями седая борода, почти обнажая подбородок и толстую нижнюю губу. Назвав свою фамилию, он пристально, разномерными
глазами посмотрел на Клима и снова начал гладить изразцы.
Глаза — черные и очень блестящие.
Начали спорить по поводу письма, дым папирос и слов тотчас стал гуще. На столе кипел самовар, струя серого вара вырывалась из-под его крышки горячей пылью. Чай разливала курсистка Роза Грейман, смуглая, с огромными
глазами в
глубоких глазницах и ярким, точно накрашенным ртом.
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину, глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом солдата, сунув руки в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и
глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные службы и, восхищаясь пением, говорил
глубоким баритоном...
— Воинов, —
глубоким басом, неохотно назвал себя лысый; пожимая его холодную жесткую руку, Самгин видел над своим лицом круглые, воловьи
глаза, странные
глаза, прикрытые синеватым туманом, тусклый взгляд их был сосредоточен на конце хрящеватого, длинного носа. Он согнулся пополам, сел и так осторожно вытянул длинные ноги, точно боялся, что они оторвутся. На узких его плечах френч, на ногах — галифе, толстые спортивные чулки и уродливые ботинки с толстой подошвой.
Затем он шел в комнату жены. Она, искривив губы, шипела встречу ему, ее черные
глаза, сердито расширяясь, становились
глубже, страшней; Варавка говорил нехотя и негромко...
Лицо у него смуглое, четкой, мелкой лепки, а лоб слишком высок, тяжел и давит это почти красивое, но очень носатое лицо. Большие, янтарного цвета
глаза лихорадочно горят, в
глубоких глазницах густые тени. Нервными пальцами скатывая аптечный рецепт в трубочку, он говорит мягким голосом и немножко картавя...
Тугое лицо Попова изменилось, из-под жесткой щетки темных волос на гладкий лоб сползли две
глубокие морщины, сдвинули брови на
глаза, прикрыв их, инженер откусил кончик сигары, выплюнул его на пол и, понизив сиповатый голос, спросил...
Обаятельно звучал ее мягкий,
глубокий голос, хороша была улыбка красивого лица, и тепло светились золотистые
глаза.
Он посмотрел в зеркало: бледен, желт,
глаза тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и
глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в
глазах, с уверенностью на победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным голосом. И он дождется, когда один из них явится: она вспыхнет вдруг, взглянет на него, Обломова, и… захохочет!
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им
глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой
глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
А избрать скромную, трудовую тропинку и идти по ней, прорывать
глубокую колею — это скучно, незаметно; там всезнание не поможет и пыль в
глаза пускать некому.
При вопросе: где же истина? он искал и вдалеке и вблизи, в воображении и
глазами примеров простого, честного, но
глубокого и неразрывного сближения с женщиной, и не находил: если, казалось, и находил, то это только казалось, потом приходилось разочаровываться, и он грустно задумывался и даже отчаивался.
Что ему делать теперь? Идти вперед или остаться? Этот обломовский вопрос был для него
глубже гамлетовского. Идти вперед — это значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с
глаз и прозреть!
Он подошел к ней. Брови у ней сдвинулись немного; она с недоумением посмотрела на него минуту, потом узнала: брови раздвинулись и легли симметрично,
глаза блеснули светом тихой, не стремительной, но
глубокой радости. Всякий брат был бы счастлив, если б ему так обрадовалась любимая сестра.
Мало-помалу испуг пропадал в лице Обломова, уступая место мирной задумчивости, он еще не поднимал
глаз, но задумчивость его через минуту была уж полна тихой и
глубокой радости, и когда он медленно взглянул на Штольца, во взгляде его уж было умиление и слезы.
Зато в положенные дни он жил, как летом, заслушивался ее пения или глядел ей в
глаза; а при свидетелях довольно было ему одного ее взгляда, равнодушного для всех, но
глубокого и знаменательного для него.
Она хотя постарела, но постарела ровною, здоровою старостью: ни болезненных пятен, ни
глубоких, нависших над
глазами и ртом морщин, ни тусклого, скорбного взгляда!
Когда Вера, согретая в ее объятиях, тихо заснула, бабушка осторожно встала и, взяв ручную лампу, загородила рукой свет от
глаз Веры и несколько минут освещала ее лицо, глядя с умилением на эту бледную, чистую красоту лба, закрытых
глаз и на все, точно рукой великого мастера изваянные, чистые и тонкие черты белого мрамора, с
глубоким, лежащим в них миром и покоем.
Позовет ли его опекун посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка, какая она, куда села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит рыбу целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и смотрит прямо ему в рот без зубов и в
глубокие впадины потухающих
глаз.
Потом, потом — она не знала, что будет, не хотела глядеть дальше в страшный сон, и только
глубже погрузила лицо в подушку. У ней подошли было к
глазам слезы и отхлынули назад, к сердцу.
Томная печаль,
глубокая усталость смотрела теперь из ее
глаз. Горячие, живые тоны в лице заменились призрачной бледностью. В улыбке не было гордости, нетерпеливых, едва сдерживаемых молодых сил. Кротость и грусть тихо покоились на ее лице, и вся стройная фигура ее была полна задумчивой, нежной грации и унылого покоя.
Долго после молитвы сидела она над спящей, потом тихо легла подле нее и окружила ее голову своими руками. Вера пробуждалась иногда, открывала
глаза на бабушку, опять закрывала их и в полусне приникала все плотнее и плотнее лицом к ее груди, как будто хотела
глубже зарыться в ее объятия.
Бабушка презирает меня!» — вся трясясь от тоски, думала она и пряталась от ее взгляда, сидела молча, печальная, у себя в комнате, отворачивалась или потупляла
глаза, когда Татьяна Марковна смотрела на нее с
глубокой нежностью… или сожалением, как казалось ей.
Васюкова нет, явился кто-то другой. Зрачки у него расширяются,
глаза не мигают больше, а все делаются прозрачнее, светлее,
глубже и смотрят гордо, умно, грудь дышит медленно и тяжело. По лицу бродит нега, счастье, кожа становится нежнее,
глаза синеют и льют лучи: он стал прекрасен.
Физиономия Васина не очень поразила меня, хоть я слышал о нем как о чрезмерно умном: белокурый, с светло-серыми большими
глазами, лицо очень открытое, но в то же время в нем что-то было как бы излишне твердое; предчувствовалось мало сообщительности, но взгляд решительно умный, умнее дергачевского,
глубже, — умнее всех в комнате; впрочем, может быть, я теперь все преувеличиваю.
Высокая, немного даже худощавая; продолговатое и замечательно бледное лицо, но волосы черные, пышные;
глаза темные, большие, взгляд
глубокий; малые и алые губы, свежий рот.
Мама стала просить их обоих «не оставить сиротки, все равно он что сиротка теперь, окажите благодеяние ваше…» — и она со слезами на
глазах поклонилась им обоим, каждому раздельно, каждому
глубоким поклоном, именно как кланяются «из простых», когда приходят просить о чем-нибудь важных господ.
— Ну, хорошо, — сказала Марья Павловна и, по-детски двигаясь всем телом со стороны в сторону и этим движением
глубже усаживаясь на нарах, приготовилась слушать, глядя куда-то вдаль своими красивыми бараньими
глазами.
Привалов с
глубоким интересом всматривался в этот новый для него тип, который создался и вырос на наших
глазах, вместе с новыми требованиями, запросами и веяниями новой жизни.
По деревянному тротуару действительно шел Лоскутов. Привалов не узнал его в первую минуту, хотя по внешности он мало изменился. В этой характерной фигуре теперь сказывалось какое-то
глубокое душевное перерождение; это было заметно по рассеянному выражению лица и особенно по
глазам, потерявшим свою магическую притягательную силу. Привалова Лоскутов узнал не вдруг и долго пристально всматривался в него, пока проговорил...
У Павла Михайлыча Гуляева были такие же
глаза и смотрели таким же
глубоким, задумчивым взглядом.
Весна вышла дружная; быстро стаяли последние остатки снега, лежавшего по низинам и
глубоким оврагам; около воды высыпала первая зеленая травка, и, насколько кругом хватал
глаз, все покрылось черными заплатами только что поднятых пашен, перемешанных с желтыми квадратами отдыхавшей земли и зеленевшими озимями. Над пашней давно звенел жаворонок, и в черной земле копались серьезные грачи. Севы шли своим чередом.
В переднем углу, в золоченом иконостасе, темнели образа старинного письма; изможденные, высохшие лица угодников, с вытянутыми в ниточку носами и губами, с
глубокими морщинами на лбу и под
глазами, уныло глядели из дорогих золотых окладов, осыпанных жемчугом, алмазами, изумрудами и рубинами.
Большая голова Ляховского представляла череп, обтянутый высохшей желтой кожей, которая около
глаз складывалась в сотни мелких и
глубоких морщин.
Девушка осмотрела кругом комнату, точно заранее прощаясь с дорогими стенами, а потом остановила
глаза на отце. Этот пристальный,
глубокий взгляд, полный какой-то загадочной решимости, окончательно смутил Василья Назарыча, и он нерешительно потер свое колено.