Неточные совпадения
В своем «Кратком очерке неустройств, существующих на каторге» Власов писал, что в 1871 г., когда он
прибыл на остров, его «прежде всего поразило то обстоятельство, что каторжные с разрешения бывшего генерал-губернатора составляют прислугу начальника и офицеров».
Приамурский генерал-губернатор барон А. Н. Корф
прибыл на Сахалин 19 июля, на военном судне «Бобр».
Еще третьего дня
генерал сообщил своему семейству карточку князя; эта карточка возбудила в Лизавете Прокофьевне уверенность, что и сам князь
прибудет в Павловск для свидания с ними немедленно вслед за этою карточкой.
В тот же день она удалилась в свою деревеньку, а через неделю
прибыл генерал Коробьин и, с приятною меланхолией во взглядах и движениях, принял управление всем имением на свои руки.
Пока «малый двор» исключительно был занят секретарем
генерала Блинова, ежедневно
прибывали новые гости: подкатил целый обоз с кухней и поварами, потом приехало несколько подвод специально с гардеробом, затем конюшня и экипажи, наконец привалила охота.
Прибыл в департамент новый
генерал и как был насчет статского советника предупрежден, то призвал его пред лицо свое и сказал: предместник мой дал тебе раны, аз же дам ти скорпионы.
В Саратове находился тогда Державин. Он отряжен был (как мы уже видели) в село Малыковку, дабы оттуда пресечь дорогу Пугачеву в случае побега его на Иргиз. Державин, известясь о сношениях Пугачева с киргиз-кайсаками, успел отрезать их от кочующих орд по рекам Узеням и намеревался идти на освобождение Яицкого городка; но был предупрежден
генералом Мансуровым. В конце июля
прибыл он в Саратов, где чин гвардии поручика, резкий ум и пылкий характер доставили ему важное влияние на общее мнение.
Когда они подъехали к квартире Траховых и вошли, то
генерал стоял уже на лестнице. С самого утра Татьяна Васильевна брюзжала на него за то, что будто бы он не постарался и не хотел устроить ей литературный вечер, и что, вероятно, никто к ним не приедет. Тщетно
генерал уверял ее, что все будут; но вот, однако, наступил уже десятый час, а
прибыли пока только Бегушев и граф Хвостиков.
Янсутский в это время, побывав еще в местах двадцати, обедать
прибыл в Английский клуб, где в обеденной зале увидал
генерала Трахова, который сидел уже за столом и просматривал меню. Янсутский, разумеется, не преминул поспешно подойти к
генералу и попросил позволения сесть рядом с ним.
Генерал очень любезно позволил ему это.
Стрелки выстроились. На балконе того дома, где жил попечитель, показалась рослая и плотная фигура
генерала. Начались переговоры. Толпа все
прибывала, но полиция еще бездействовала и солдаты стояли все в той же позиции. Вожаки студентов волновались, что-то кричали толпе товарищей, перебегали с места на место. Они добились того, что
генерал Филипсон согласился отправиться в университет, и процессия двинулась опять тем же путем по Владимирской и Невскому.
Второго декабря
генерал с семейством и воспитателем
прибыли в невскую столицу, а еще через месяц он уже устроил Исмайлова на службу в синоде (3-го января 1829 года) при особе друга своего, синодального обер-прокурора князя П. С. Мещерского.
Только через три дня по отступлении Шерера
генерал Меллас перевел войска за Минчио и перенес главную квартиру в Валеджио. Это произошло в тот самый день, когда Суворов
прибыл в Верону.
Плану этому в самом начале нашлась помеха. Еще в сентябре месяце 1771 года
прибыл из Франции через Вену, на смену Дюмурье, генерал-майор барон де Виомениль с несколькими офицерами и с порядочным числом одетых лакеями унтер-офицеров. Центр конфедератской агитации перешел из Эпериеша в Белиц, на самой границе, а Бяла, лежащая против самого Белица, избрана главным сборным пунктом.
Из Саксонии вывезли Паткуля в закрытой повозке, в которой проверчено было несколько скважин для воздуха. Тридцать солдат
генерала Мейерфельда, полка, состоявшего из одних лифляндцев, прикрывали его путешествие в Польшу. Двадцать седьмого сентября должен был печальный поезд
прибыть в Казимир [Казимир — город в Польше.], где тридцатого числа назначено колесовать несчастного.
Вскоре
прибыл великий князь Константин Павлович, и с ним все
генералы и некоторые из полковников.
Генерал Багратион вместе с прибывшими вернулся в палатку фельдмаршала. Последний встретил их поклоном, закрыл глаза, задумался, собираясь, видимо, с силами высказать то, что было у него на душе.
Барон Фридерикс, полковник Измайловского полка,
прибыл из Таганрога с депешею
генерала Дибича. Эта депеша, адресованная: «Его величеству императору, в собственные руки», — имела на конверте подпись: «Очень нужное».
Когда гвардейские полки
прибыли в Петербург и подошли церемониальным маршем к Зимнему дворцу, все офицеры получили в награду за поход третное жалованье, а солдаты по рублю; конногвардейскому полку, как отбившему французское знамя в битве, пожалован георгиевский штандарт. Георгиевские кресты были даны великому князю Константину Павловичу, Багратиону, Милорадовичу, Дохтурову и другим
генералам. Кутузов за все время похода получил Владимира I степени и фрейлинский вензель для дочери.
На другой день,
прибыв в контору госпиталя, Иван Иванович уже застал там Орлицкого, который и вручил ему бумаги, а Азиатов сообщил ему, что он еще вчера уволен генерал-лейтенантом Даниловым в Санкт-Петербург на 4 дня и до его возвращения приказал приготовить все необходимое для сдачи госпиталя и, передав свою должность, отправился в Грузино.
Его брат Эрнст Бирон стал властным и грозным временщиком у русского престола. Получив его приглашение, братья не задумались оставить Польшу и в том же 1730 году
прибыли в Россию, где старший, Карл, из польских подполковников был переименован в русские генерал-майоры, а младший, Густав, капитан панцирных войск польской республики, сделан 1 ноября майором только что учрежденной лейб-гвардии Измайловского полка.
Великий князь
прибыл также до начала развода на плац, подошел к
генералу и спросил его: «А слышал ты об Аракчееве, и знаешь, кто вместо него назначен?» — «Знаю, ваше высочество, — отвечал
генерал.
Он
прибыл в Верону вечером, и тотчас же приемная фельдмаршальского дома стала наполняться русскими и австрийскими
генералами, городскими чиновниками, духовенством, знатнейшими лицами города.
Проезжая через Митаву, где он остановился на несколько часов у
генерала Паскевича, он узнал, что смерть императора Александра была уже известна в Петербурге и что там уже присягнули Константину Павловичу.
Прибыв в Петербург, он поспешил в Зимний дворец.
Прибыв в лагерь, он застал
генерала Фермора готовящимся к соединению с Бергом и нападению на неприятеля. Добытые Александром Васильевичем сведения о неприятельском лагере явились как раз кстати. Не переменив даже измокшего белья и платья, Суворов вместе с отрядом, данным Фермором, пошел на соединение с Бергом, а затем двинулся на осмотренный им неприятельский лагерь.
В Ляоян
прибыл сегодня раненый
генерал Ренненкампф и проехал в барак Красного Креста.
Вечером, в субботу,
прибыл запоздавший
генерал Федор Карлович фон Фрикен. Новгородский уездный предводитель дворянства А. Д. Тырков находился в Грузине с пятницы вечера, но как посторонний к графу не входил.
Николай Павлович тотчас отправил к нему курьера с письмом: «Наконец, все решено, — писал он ему, — и я должен принять бремя государя. Брат наш Константин Павлович пишет ко мне письмо самое дружеское. Поспеши с
генералом Толлем
прибыть сюда. Все смирно и спокойно».
— Урра! Урра! Урра! — гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал-марша; потом «урра!…» генерал-марш и опять «урра!» и «урра!!», которые, всё усиливаясь и
прибывая, сливались в оглушительный гул.
К Кутузову накануне
прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому
генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России.
Он «
прибыл к здешней предместности» тоже при
генерале, у которого ему было «хорошо наживать», но влюбился в «этой предместности» в красивую эстонскую девушку, и они «подзаконились».