Неточные совпадения
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли
девы простодушной,
Как сон младенца, как луна
В пустынях неба безмятежных,
Богиня тайн и вздохов нежных;
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные
страны,
Где долго
в лоно тишины
Лились его живые слезы;
Он пел поблеклый жизни цвет
Без малого
в осьмнадцать лет.
— Вас, юристов, эти вопросы не так задевают, как нас, инженеров. Грубо говоря — вы охраняете права тех, кто грабит и кого грабят, не изменяя установленных отношений. Наше
дело — строить, обогащать
страну рудой, топливом, технически вооружать ее.
В деле призвания варягов мы лучше купца знаем, какой варяг полезней
стране, а купец ищет дешевого варяга. А если б дали денег нам, мы могли бы обойтись и без варягов.
— Мой вопрос — вопрос интеллигентам вчерашнего
дня:
страна —
в опасном положении. Массовое убийство рабочих на Ленских промыслах вновь вызвало волну политических стачек…
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство личное — месть за его мать. Проводится
в жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним врагом
в гражданскую войну, внутри
страны. Это значит: предать
страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но
дело не
в человеке, а
в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
—
В самом
деле, какие подвиги: садись
в коляску или на корабль, дыши чистым воздухом, смотри на чужие
страны, города, обычаи, на все чудеса… Ах, ты! Ну, скажи, что твои
дела, что
в Обломовке?
Выше сказано было, что колония теперь переживает один из самых знаменательных моментов своей истории: действительно оно так. До сих пор колония была не что иное, как английская провинция, живущая по законам, начертанным ей метрополиею, сообразно духу последней, а не действительным потребностям
страны. Не раз заочные распоряжения лондонского колониального министра противоречили нуждам края и вели за собою местные неудобства и затруднения
в делах.
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и
в других местах, а этой стройности, прибранности леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости
в чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или
в самом
деле идиллическая
страна, отрывок из жизни древних.
Я на родине ядовитых перцев, пряных кореньев, слонов, тигров, змей,
в стране бритых и бородатых людей, из которых одни не ведают шапок, другие носят кучу ткани на голове: одни вечно гомозятся за работой, c молотом, с ломом, с иглой, с резцом; другие едва дают себе труд съесть горсть рису и переменить место
в целый
день; третьи, объявив вражду всякому порядку и труду, на легких проа отважно рыщут по морям и насильственно собирают дань с промышленных мореходцев.
После обеда подали чай с каким-то оригинальным запахом; гляжу: на
дне гвоздичная головка — какое варварство, и еще
в стране чая!
Например,
в Китае иностранцам позволено углубляться внутрь
страны на такое расстояние, чтобы
в один
день можно было на лошади вернуться домой; а американский консул
в Шанхае выстроил себе дачу где-то
в горах, миль за восемьдесят от моря.
Простыми глазами сразу увидишь, что находишься по преимуществу
в земледельческом государстве и что недаром рука богдыхана касается однажды
в год плуга как главного, великого деятеля
страны: всякая вещь обдуманно, не как-нибудь, применена к
делу; все обработано, окончено; не увидишь кучки соломы, небрежно и не у места брошенной, нет упадшего плетня и блуждающей среди посевов козы или коровы; не валяется нигде оставленное без умысла и бесполезно гниющее бревно или какой-нибудь подобный годный
в дело предмет.
— Вы хотите найти себе
дело? О, за этим не должно быть остановки; вы видите вокруг себя такое невежество, извините, что я так отзываюсь о вашей
стране, о вашей родине, — поправил он свой англицизм: — но я сам
в ней родился и вырос, считаю ее своею, потому не церемонюсь, — вы видите
в ней турецкое невежество, японскую беспомощность. Я ненавижу вашу родину, потому что люблю ее, как свою, скажу я вам, подражая вашему поэту. Но
в ней много
дела.
Совершенно сообразно этой истории, Бьюмонт, родившийся и до 20 лет живший
в Тамбовской губернии, с одним только американцем или англичанином на 20 или 50 или 100 верст кругом, с своим отцом, который целый
день был на заводе, сообразно этой истории, Чарльз Бьюмонт говорил по — русски, как чистый русский, а по — английски — бойко, хорошо, но все-таки не совершенно чисто, как следует человеку, уже только
в зрелые годы прожившему несколько лет
в стране английского языка.
Оригинальная мысль приучать к гласности
в стране молчания и немоты пришла
в голову министру внутренних
дел Блудову.
Я давно говорил, что Тихий океан — Средиземное море будущего. [С большой радостью видел я, что нью-йоркские журналы несколько раз повторили это. (Прим. А. И. Герцена.)]
В этом будущем роль Сибири,
страны между океаном, южной Азией и Россией, чрезвычайно важна. Разумеется, Сибирь должна спуститься к китайской границе. Не
в самом же
деле мерзнуть и дрожать
в Березове и Якутске, когда есть Красноярск, Минусинск и проч.
Тупые консерваторы и революционеры алжирски-ламартиновского толка помогали плутам и пройдохам, окружавшим Наполеона, и ему самому
в приготовлении сетей шпионства и надзора, чтоб, растянувши их на всю Францию,
в данную минуту поймать и задушить по телеграфу, из министерства внутренних
дел и Elysée, все деятельные силы
страны.
В одно из моих ранних посещений клуба я проходил
в читальный зал и
в «говорильне» на ходу, мельком увидел старика военного и двух штатских, сидевших на диване
в углу, а перед ними стоял огромный,
в черном сюртуке, с львиной седеющей гривой, полный энергии человек, то и
дело поправлявший свое соскакивающее пенсне, который ругательски ругал «придворную накипь», по протекции рассылаемую по
стране управлять губерниями.
— Ну, ничего, выучимся… Это карта Урала и прилегающих к нему губерний, с которыми нам и придется иметь
дело. У нас своя география. Какие все чудные места!.. Истинно
страна, текущая млеком и медом. Здесь могло бы благоденствовать население
в пять раз большее… Так, вероятно, и будет когда-нибудь, когда нас не будет на свете.
Общее христианское
дело должно начаться
в России, как
стране, наименее испорченной безбожной цивилизацией.
«Черт знает, что это
в самом
деле за проклятие лежит над людьми этой благословенной
страны!» — проговорила она сама к себе после некоторого раздумья.
— Пожалуй, что это так!.. — согласилась Мари. — И, знаешь, этого рода чинолюбцев и крестолюбцев очень много ездит к мужу — и, прислушиваясь к ним, я решительно недоумеваю, что же такое наша матушка Россия:
в самом ли
деле она
страна демократическая, как понимают ее нынче, или военная держава, как разумели ее прежде, и
в чем состоит вкус и гений нашего народа?
Результатом такого положения вещей является, конечно, не торжество государства, а торжество ловких людей. Не преданность
стране, не талант, не ум делаются гарантией успеха, а пронырливость, наглость и предательство. И Франция доказала это самым
делом, безропотно,
в течение двадцати лет, вынося иго людей, которых, по счастливому выражению одной английской газеты, всякий честный француз счел бы позором посадить за свой домашний обед.
Строго проведенная покровительственная система является
в промышленной жизни
страны тем же, чем служит школа для каждого человека
в отдельности: пока человек не окреп и учится, ясное
дело, что он еще не может конкурировать со взрослыми людьми; но дайте ему возможность вырасти и выучиться, тогда он смело выступит конкурентом на всемирный рынок труда.
Никто не мог бы также сказать, откуда у пана Тыбурция явились дети, а между тем факт, хотя и никем не объясненный, стоял налицо… даже два факта: мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам, и маленькая трехлетняя девочка. Мальчика пан Тыбурций привел, или, вернее, принес с собой с первых
дней, как явился сам на горизонте нашего города. Что же касается девочки, то, по-видимому, он отлучался, чтобы приобрести ее, на несколько месяцев
в совершенно неизвестные
страны.
Живновский
в увлечении, вероятно, позабыл, что перед ним сидит один из смиренных обитателей Крутогорска. Он быстрыми шагами ходил взад и вперед по комнате, потирая руки, и физиономия его выражала нечто плотоядное, как будто
в самом
деле он готов был живьем пожрать крутогорскую
страну.
И умственный, и материальный уровень
страны несомненно понижается; исчезает предусмотрительность; разрывается связь между людьми, и вместо всего на арену появляется существование
в одиночку и страх перед завтрашним
днем.
— Как с чего? — во-первых, я русская и вижу
в распространении грамотности одно из условий благосостояния родной
страны; а во-вторых, это
дело доставляет мне удовольствие; я взялась за него, мне его доверили, и я не могу не хлопотать о нем.
Так шло
дело везде, даже
в классической
стране самоуправления —
в Северной Америке.
Разумеется, Сережа ничего этого не знает, да и знать ему, признаться, не нужно. Да и вообще ничего ему не нужно, ровно ничего. Никакой интерес его не тревожит, потому что он даже не понимает значения слова «интерес»; никакой истины он не ищет, потому что с самого
дня выхода из школы не слыхал даже, чтоб кто-нибудь произнес при нем это слово. Разве у Бореля и у Донона говорят об истине? Разве
в"Кипрской красавице"или
в"Дочери фараона"идет речь об убеждениях, о честности, о любви к родной
стране?
Октябрь уж начался, и признаки осени выказывались довольно явственно. Несколько
дней сряду стояла переменная погода, солнце показывалось накоротке, и ежели не наступили настоящие холода, то
в воздухе уже чувствовалась порядочная сырость. Тянуло на север,
в печное тепло, за двойные рамы,
в страну пирогов с грибами и держания языков за зубами… Хорошо там!
Нет, право, самое мудрое
дело было бы, если б держали героев взаперти, потому что это развязало бы простым людям руки и
в то же время дало бы возможность
стране пользоваться плодами этих рук.
Перевели Пентефрия к фараонову двору и самую что ни на есть высшую должность дали ему: после фараона он самым что ни есть первым человеком
в стране стал, а Иосиф Прекрасный сделался его первым помощником
в делах управления
страной. Штюрмер стал председателем совета министров, а Гурлянд его вторым «я». Арсений же Гуров, конечно, растаял и исчез со страниц «Новостей
дня».
— Голубчик! так ведь об таких законодательствах можно и не упоминать! Просто: нет, мол,
в такой-то
стране благопристойности — и
дело с концом.
— Да что же вы спрашиваете? разве можно жить
в стране,
в которой правового порядка нет? Личность — не обеспечена завтрашний
день — неизвестен… Либералы… ха-ха! — произнесло оно отчетливо и звонко.
Нью-йоркские газеты обмолвились о ней лишь краткими и довольно сухими извлечениями фактического свойства, так как
в это время на поверхности политической жизни
страны появился один из крупных вопросов, поднявших из глубины взволнованного общества все принципы американской политики… нечто вроде бури, точно вихрем унесшей и портреты «дикаря», и веселое личико мисс Лиззи, устроившей родителям сюрприз, и многое множество других знаменитостей, которые, как мотыльки, летают на солнышке газетного
дня, пока их не развеет появление на горизонте первой тучи.
После весьма искусного расследования, произведенного чрезвычайно сведущим
в своем
деле судьей, м-ром Дикинсоном, он оказался русским, уроженцем Лозищанской губернии (одной из лучших и самых просвещенных
в этой великой и дружественной
стране), христианином и, — добавим от себя, — очень кротким человеком, весьма приятным
в обращении и совершенно лойяльным.
Наконец он повторил мне несколько раз, что какая бы ни была воля бога для будущего, но что его теперь занимает только мысль о выкупе семейства; что он умоляет меня, во имя бога, помочь ему и позволить ему вернуться
в окрестности Чечни, где бы он, через посредство и с дозволения наших начальников, мог иметь сношения с своим семейством, постоянные известия о его настоящем положении и о средствах освободить его; что многие лица и даже некоторые наибы
в этой части неприятельской
страны более или менее привязаны к нему; что во всем этом населении, уже покоренном русскими или нейтральном, ему легко будет иметь, с нашей помощью, сношения, очень полезные для достижения цели, преследовавшей его
днем и ночью, исполнение которой так его успокоит и даст ему возможность действовать для нашей пользы и заслужить наше доверие.
Мы, нижеподписавшиеся, считаем своим долгом по отношению к себе, к
делу, близкому нашему сердцу, к
стране,
в которой мы живем, и ко всему остальному миру, огласить это наше исповедание, выразив
в нем те основы, которых мы держимся, цели, к которым мы стремимся, и средства, которые мы намерены употреблять для достижения всеобщего благодетельного и мирного переворота. Вот это наше исповедание.
Вечером того же
дня старик был счастлив необыкновенно. Он радовался, что ему опять удалось сделать доброе
дело в пользу
страны, которую он привык
в душе считать родною, и,
в ознаменование этой радости, ел необыкновенно много. С своей стороны, Анна Ивановна не могла не заметить этого чрезвычайного аппетита, и хотя не была скупа от природы, но сказала...
Он был человек отлично образованный, славно знал по-латыни, был хороший ботаник;
в деле воспитания мечтатель с юношескою добросовестностью видел исполнение долга, страшную ответственность; он изучил всевозможные трактаты о воспитании и педагогии от «Эмиля» и Песталоцци до Базедова и Николаи; одного он не вычитал
в этих книгах — что важнейшее
дело воспитания состоит
в приспособлении молодого ума к окружающему, что воспитание должно быть климатологическое, что для каждой эпохи, так, как для каждой
страны, еще более для каждого сословия, а может быть, и для каждой семьи, должно быть свое воспитание.
Сегодня он отрубил уши тридцати тысячам человек, которые имели дерзость защищать свое отечество, вчера он превратил
в пепел цветущую
страну, третьего
дня избил младенцев
в собственном государстве; у него дремлет
в смертельной истоме целый сад красавиц, ожидающих его ласки, как трава
в зной ждет капли дождя, а деспотище уже ничего не может и для развлечения кромсает придворную челядь!
—
В том-то и
дело, что ничего не знает… ха-ха!.. Хочу умереть за братьев и хоть этим искупить свои прегрешения. Да… Серьезно тебе говорю… У меня это клином засело
в башку. Ты только представь себе картину: порабощенная
страна, с одной стороны, а с другой — наш исторический враг… Сколько там пролито русской крови, сколько положено голов, а идея все-таки не достигнута. Умереть со знаменем
в руках, умереть за святое
дело — да разве может быть счастье выше?
На зловонном майдане, набитом отбросами всех
стран и народов, я первым
делом сменял мою суконную поддевку на серый почти новый сермяжный зипун, получив трешницу придачи, расположился около торговки съестным
в стоячку обедать. Не успел я поднести ложку мутной серой лапши ко рту, как передо мной выросла богатырская фигура, на голову выше меня, с рыжим чубом… Взглянул — серые знакомые глаза… А еще знакомее показалось мне шадровитое лицо… Не успел я рта открыть, как великан обнял меня.
— Разумеется, это один только предлог, — подхватила Елена: — а настоящая причина вся
в том, что этот дуралей Николя вздумал на
днях объясниться со мной
в любви… Я, конечно, объявила ему, что не могу отвечать на его чувство. Он разгневался на это и, вероятно, упросил родителя, чтобы тот меня выгнал из службы… Скажите, мыслимо ли
в какой-нибудь другой
стране такое публичное нахальство?
В Россию дальный путь ведет,
В страну, где пламенную младость
Он гордо начал без забот;
Где первую познал он радость,
Где много милого любил,
Где обнял грозное страданье,
Где бурной жизнью погубил
Надежду, радость и желанье
И лучших
дней воспоминанье
В увядшем сердце заключил. //………………………………………… //…………………………………………
— Однако это, черт возьми, штука скверная! — всполошился Прокоп, третьего
дня этот шут гороховый Левассер говорит мне:"Votre pays, monsieur, est un fichu pays!"[Ваша
страна, мсье, скверная
страна!] — а я, чтобы не обидеть иностранного гостя: да, говорю, Карл Иваныч! есть-таки того… попахивает! А ну, как он это
в книжку записал?
Что касается до предложения некоторых друзей его идти по выборам и сделать из себя представителя земских сил, Бегушев только ядовито улыбался и отвечал: «Стар я-с и мало знаю мою
страну!»
В сущности же он твердо был убежден, что и сделать тут ничего нельзя, потому что на ложку
дела всегда бывает целая бочка болтовни и хвастовства!
Изменить такое положение
дел нельзя было одним указом, запрещавшим лихоимство, или местничество, или своевольное разорение собственной
страны в военное время, — под опасением жестокой казни.
В рядах этой партии — купеческий сын Илья Артамонов, человек сословия, призванного совершить великое
дело промышленной и технической европеизации
страны.
«Среди океана живет морской змей
в версту длиною. Редко, не более раза
в десять лет, он подымается со
дна на поверхность и дышит. Он одинок. Прежде их было много, самцов и самок, но столько они делали зла мелкой рыбешке, что бог осудил их на вымирание, и теперь только один старый, тысячелетний змей-самец сиротливо доживает свои последние годы. Прежние моряки видели его — то здесь, то там — во всех
странах света и во всех океанах.