Неточные совпадения
Это было
в конце февраля. Зима, затруднявшая военные распоряжения, проходила, и наши генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Между тем около его отряды соединялись и со всех
сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие деревни при виде наших войск приходили
в повиновение; шайки
разбойников везде бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
— Батюшка Петр Андреич! — сказал добрый дядька дрожащим голосом. — Побойся бога; как тебе пускаться
в дорогу
в нынешнее время, когда никуда проезду нет от
разбойников! Пожалей ты хоть своих родителей, коли сам себя не жалеешь. Куда тебе ехать? Зачем? Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре
стороны.
Из пернатых
в этот день мы видели сокола-сапсана. Он сидел на сухом дереве на берегу реки и, казалось, дремал, но вдруг завидел какую-то птицу и погнался за нею.
В другом месте две вороны преследовали сорокопута. Последний прятался от них
в кусты, но вороны облетели куст с другой
стороны, прыгали с ветки на ветку и старались всячески поймать маленького
разбойника.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким
разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих
сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной
стороны, а с другой
стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо,
в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет
в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
На дворе множество людей, коих по разнообразию одежды и по общему вооружению можно было тотчас признать за
разбойников, обедало, сидя без шапок, около братского котла. На валу подле маленькой пушки сидел караульный, поджав под себя ноги; он вставлял заплатку
в некоторую часть своей одежды, владея иголкою с искусством, обличающим опытного портного, и поминутно посматривал во все
стороны.
Но Дубровский уже ее не слышал, боль раны и сильные волнения души лишили его силы. Он упал у колеса,
разбойники окружили его. Он успел сказать им несколько слов, они посадили его верхом, двое из них его поддерживали, третий взял лошадь под уздцы, и все поехали
в сторону, оставя карету посреди дороги, людей связанных, лошадей отпряженных, но не разграбя ничего и не пролив ни единой капли крови
в отмщение за кровь своего атамана.
Во всей этой истории не принимал участия один Ганька, чувствовавший себя как дворовая собака, попавшая
в волчью стаю. Загорелые и оборванные старатели походили на настоящих
разбойников и почти не глядели на него. Петр Васильич несколько раз ободрял его, подмигивая своим единственным оком. Когда волнение улеглось, Петр Васильич отвел Матюшку
в сторону и заговорил...
Но сват уже пятился к дверям, озираясь по
сторонам: Окулко был знаменитый
разбойник, державший
в страхе все заводы.
В дверях старики натолкнулись на дурака Терешку и Парасковею-Пятницу, которых подталкивали
в спину другие.
Серебряный, с первым появлением
разбойников, бросился к царевичу и отвел его коня
в сторону; царевич был привязан к седлу. Серебряный саблею разрезал веревки, помог царевичу сойти и снял платок, которым рот его был завязан. Во все время сечи князь от него не отходил и заслонял его собою.
Разбойники переглянулись, отошли
в сторону и начали вполголоса советоваться. Чрез несколько времени они вернулись к Серебряному.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие
разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый мрак охватывал их со всех
сторон. Конь Серебряного, полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима, бежал впереди, подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее на
сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный шум раздавался
в лесу.
Рабочие являлись
в его глазах скопищем воров и
разбойников, которые тащат на
сторону его золото…
Посмотрел бы ты, Юрий Дмитрич, когда выпустили из Кремля на нашу
сторону боярских жен, которые были
в полону у поляков, какой бунт подняли эти
разбойники!
В разгар самого горячего спора на тему: «с татем, с
разбойником, кольми паче с еретиком не общайся», — когда обе
стороны засыпали друг друга текстами и разными тонкостями начетчицкой диалектики, — этот старичок, с надорванным козырем и искрящимися глазами, вынырнув внезапно
в самой середине, испортил всю беседу, рассказав очень просто и без всяких текстов простой житейский случай.
Марфа Андревна, пожалуй, более, чем многие другие, могла положиться на любовь своих челядинцев, с которыми она всегда была справедлива и милостива, но тогда и правда и милость не ценились и не помнились. «Добрую барыню»
в Самарском уезде мужики и плачучи повесили на ракиту. Да Марфе Андревне это было почти все равно: на ее ли
сторону стала бы ее челядь или на
сторону разбойников и предводившего ими Ваньки Жорнова, — все равно: ей вниз с своих антресолей теперь не добраться.
Ярость овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и ударил им
в часы. Они ответили громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер выскочил из часов, превратился
в белого петушка с надписью «исходящий» и юркнул
в дверь. Тотчас за внутренними дверями разлился вопль Дыркина: «Лови его,
разбойника!» — и тяжкие шаги людей полетели со всех
сторон. Коротков повернулся и бросился бежать.
И вдруг-с замечаю я во тьме, к которой глаз мой пригляделся, что из лесу выходит что-то поначалу совсем безвидное, — не разобрать, зверь или
разбойник, но стал приглядываться и различаю, что и не зверь и не
разбойник, а очень небольшой старичок
в колпачке, и видно мне даже, что
в поясу у него топор заткнут, а на спине большая вязанка дров, и вышел он на поляночку; подышал, подышал часто воздухом, точно со всех
сторон поветрие собирал, и вдруг сбросил на землю вязанку и, точно почуяв человека, идет прямо к моему товарищу.
Разбойники эти стрельцы: стоят за своих девок горой и никого со
стороны не подпускают:
в третьем году у одного телеграфиста гитару на куски разломали, а самого чуть струной не удавили.
Ванскок со своею теорией «свежих ран» открывала Горданову целую новую, еще не эксплуатированную область, по которой скачи и несись куда знаешь, твори, что выдумаешь, говори, что хочешь, и у тебя везде со всех
сторон будет тучный злак для коня и дорога скатертью, а вдали на черте горизонта тридцать девять
разбойников, всегда готовые
в помощь сороковому.
Едем
в тарантасе по дороге. Мужики
в телегах сворачивают
в стороны и, когда мы проезжаем мимо, почтительно кланяются. Это вообще все встречные мужики, которые никого из нас даже не знали, — просто потому, что мы были господа. К этому мы уж привыкли я считали это очень естественным. И если мужик проезжал мимо нас, глядя нам
в глаза и не ломая шапки, мне становилось на душе неловко и смутно, как будто это был переодетый мужиком
разбойник.
Тут, где-то на этом кряже (объездчик указал
в сторону нагайкой), когда-то во время оно
разбойники напали на караван с золотом; золото это везли из Петербурга Петру-императору, который тогда
в Воронеже флот строил.
Полиция обязала владельцев дач по Фонтанке вырубить леса: «дабы ворам пристанища не было»; то же самое распоряжение о вырубке лесов последовало и по Нарвской дороге, по тридцать сажень
в каждую
сторону, «дабы впредь невозможно было
разбойникам внезапно чинить нападения».
Хотя правильная морская война мальтийского ордена с турками была совершенно излишней после истребления их флота при Чесме Алексеем Орловым, но храня свои древние рыцарские обеты — бороться с врагами Христа и защищать слабых и угнетенных — мальтийцы продолжали снаряжать свои военные суда для крейсерства, чтобы освобождать из неволи захваченных пиратами христиан, охранять от нападений со
стороны этих морских
разбойников христианских торговцев и держать
в страхе суда, на флаге которых был изображен полумесяц.
Помню, что по обеим
сторонам нашего жилища тянулась деревня, разделенная оврагом, через который весною седые потоки с шумом бросались
в реку; позади деревни, вдали чернелись леса, дремучие леса, населенные будто лешими, ведьмами и
разбойниками, а впереди через реку, на высоком берегу ее, стояла деревянная церковь и кругом ее кладбище.
Дом графа Шереметьева считался загородным, как и другой такой же дом графа Апраксина, где жил Апраксин, когда был сослан с запрещением въезда
в столицу. Полиция обязала владельцев дач по Фонтанке вырубить леса, «дабы ворам пристанища не было». То же самое распоряжение о вырубке лесов последовало и по Нарвской дороге, на тридцать сажен
в каждую
сторону, «дабы впредь невозможно было
разбойникам внезапно чинить нападения».