Неточные совпадения
Неволей слушаешь,
Сто раз я слышал их):
«Как был я мал, наш князюшка
Меня
рукою собственнойВ тележку запрягал...
Уж
в баньке он попарился,
Ушицы ложкой
собственной,
С
рукой благословляющей,
Досыта похлебал.
Между тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по голове сахару по большой. Потом поехала
в казармы и из
собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога. Возвращаясь домой, она встретила на дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.
— Как, губернатор разбойник? — сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть
в разбойники. — Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости
в нем много. — Тут он привел
в доказательство даже кошельки, вышитые его
собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.
Когда она говорила, у ней, казалось, все стремилось вослед за мыслью: выраженье лица, выраженье разговора, движенье
рук, самые складки платья как бы стремились
в ту же сторону, и казалось, как бы она сама вот улетит вослед за
собственными ее словами.
На другой стене висели ландкарты, все почти изорванные, но искусно подклеенные
рукою Карла Иваныча. На третьей стене,
в середине которой была дверь вниз, с одной стороны висели две линейки: одна — изрезанная, наша, другая — новенькая,
собственная, употребляемая им более для поощрения, чем для линевания; с другой — черная доска, на которой кружками отмечались наши большие проступки и крестиками — маленькие. Налево от доски был угол,
в который нас ставили на колени.
— Это вы, низкий человек, может быть, пьете, а не я! Я и водки совсем никогда не пью, потому что это не
в моих убеждениях! Вообразите, он, он сам, своими
собственными руками отдал этот сторублевый билет Софье Семеновне, — я видел, я свидетель, я присягу приму! Он, он! — повторял Лебезятников, обращаясь ко всем и каждому.
Она наконец схватила его за
руку и судорожно, почти с угрозой промолвила: «Да что с ним?» Тут он спохватился и принудил себя улыбнуться ей
в ответ; но, к
собственному ужасу, вместо улыбки у него откуда-то взялся смех.
— Смотрю я на вас, мои юные собеседники, — говорил между тем Василий Иванович, покачивая головой и опираясь скрещенными
руками на какую-то хитро перекрученную палку
собственного изделия, с фигурой турка вместо набалдашника, — смотрю и не могу не любоваться. Сколько
в вас силы, молодости, самой цветущей, способностей, талантов! Просто… Кастор и Поллукс! [Кастор и Поллукс (они же Диоскуры) — мифологические герои-близнецы, сыновья Зевса и Леды. Здесь —
в смысле: неразлучные друзья.]
— «Война тянется, мы все пятимся и к чему придем — это непонятно. Однако поговаривают, что солдаты сами должны кончить войну.
В пленных есть такие, что говорят по-русски. Один фабричный работал
в Питере четыре года, он прямо доказывал, что другого средства кончить войну не имеется, ежели эту кончат, все едино другую начнут. Воевать выгодно, военным чины идут, штатские деньги наживают. И надо все власти обезоружить, чтобы утверждать жизнь всем народом согласно и своею
собственной рукой».
Город с утра сердито заворчал и распахнулся, открылись окна домов, двери, ворота, солидные люди поехали куда-то на
собственных лошадях, по улицам зашагали пешеходы с тростями, с палками
в руках, нахлобучив шляпы и фуражки на глаза, готовые к бою; но к вечеру пронесся слух, что «союзники» собрались на Старой площади, тяжко избили двух евреев и фельдшерицу Личкус, — улицы снова опустели, окна закрылись, город уныло притих.
Он лег на спину и заложил обе
руки под голову. Илья Ильич занялся разработкою плана имения. Он быстро пробежал
в уме несколько серьезных, коренных статей об оброке, о запашке, придумал новую меру, построже, против лени и бродяжничества крестьян и перешел к устройству
собственного житья-бытья
в деревне.
С летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался
в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный
собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу.
Но глубоко и тяжело завален клад дрянью, наносным сором. Кто-то будто украл и закопал
в собственной его душе принесенные ему
в дар миром и жизнью сокровища. Что-то помешало ему ринуться на поприще жизни и лететь по нему на всех парусах ума и воли. Какой-то тайный враг наложил на него тяжелую
руку в начале пути и далеко отбросил от прямого человеческого назначения…
Отец, заложив
руки назад, ходит по комнате взад и вперед,
в совершенном удовольствии, или присядет
в кресло и, посидев немного, начнет опять ходить, внимательно прислушиваясь к звуку
собственных шагов. Потом понюхает табаку, высморкается и опять понюхает.
Так врешь же! не приду к тебе никогда, и знай тоже, что завтра же или уж непременно послезавтра бумага эта будет
в ее
собственных руках, потому что документ этот принадлежит ей, потому что ею написан, и я сам передам ей лично, и, если хочешь знать где, так знай, что через Татьяну Павловну, ее знакомую,
в квартире Татьяны Павловны, при Татьяне Павловне передам и за документ не возьму с нее ничего…
Решились искать помощи
в самих себе — и для этого, ни больше ни меньше, положил адмирал построить судно
собственными руками с помощью, конечно, японских услуг, особенно по снабжению всем необходимым материалом: деревом, железом и проч. Плотники, столяры, кузнецы были свои:
в команду всегда выбираются люди, знающие все необходимые
в корабельном деле мастерства. Так и сделали. Через четыре месяца уже готова была шкуна, названная
в память бухты, приютившей разбившихся плавателей, «Хеда».
Марья Степановна только махнула
рукой. Досифея тоже долго крестила широким раскольничьим крестом уезжавших, а Лука
собственной особой отправился
в суд.
Им совершенно тоже известно, что у Федора Павловича конверт большой приготовлен, а
в нем три тысячи запечатаны, под тремя печатями-с, обвязано ленточкою и надписано
собственною их
рукой: «Ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти», а потом, дня три спустя подписали еще: «и цыпленочку».
С другой стороны — непонятное, упорное и почти ожесточенное умолчание ваше насчет происхождения денег, вдруг появившихся
в ваших
руках, тогда как еще за три часа до этой суммы вы, по
собственному показанию, заложили пистолеты ваши, чтобы получить только десять рублей!
— Деятельной любви? Вот и опять вопрос, и такой вопрос, такой вопрос! Видите, я так люблю человечество, что, верите ли, мечтаю иногда бросить все, все, что имею, оставить Lise и идти
в сестры милосердия. Я закрываю глаза, думаю и мечтаю, и
в эти минуты я чувствую
в себе непреодолимую силу. Никакие раны, никакие гнойные язвы не могли бы меня испугать. Я бы перевязывала и обмывала
собственными руками, я была бы сиделкой у этих страдальцев, я готова целовать эти язвы…
Это он сам воздвиг ее над могилкой бедной «кликуши» и на
собственное иждивение, после того когда Федор Павлович, которому он множество раз уже досаждал напоминаниями об этой могилке, уехал наконец
в Одессу, махнув
рукой не только на могилы, но и на все свои воспоминания.
Около фанзы росли две лиственницы. Под ними стояла маленькая скамеечка. Ли Цун-бин обратился к лиственницам с трогательной речью. Он говорил, что посадил их
собственными руками и они выросли большими деревьями. Здесь много лет он отдыхал на скамейке
в часы вечерней прохлады и вот теперь должен расстаться с ними навсегда. Старик прослезился и снова сделал земные поклоны.
Сидит он обыкновенно
в таких случаях если не по правую
руку губернатора, то и не
в далеком от него расстоянии;
в начале обеда более придерживается чувства
собственного достоинства и, закинувшись назад, но не оборачивая головы, сбоку пускает взор вниз по круглым затылкам и стоячим воротникам гостей; зато к концу стола развеселяется, начинает улыбаться во все стороны (
в направлении губернатора он с начала обеда улыбался), а иногда даже предлагает тост
в честь прекрасного пола, украшения нашей планеты, по его словам.
Сиделец говорил, что она, во-первых, ему не платит долг, во-вторых, разобидела его
в собственной его лавке и, мало того, обещала исколотить его не на живот, а на смерть
руками своих приверженцев.
Одним утром Струнников пришел
в хлев,
в котором неподвижно был распростерт обреченный бычок, приказал поднять его,
собственными руками прощупал тушу и сделал ребром ладони промер частей, приговаривая: «задняя нога, другая нога, котлеты, грудина, печенка» и т. д.
— Что ж, разве я лгунья какая? разве я у кого-нибудь корову украла? разве я сглазила кого, что ко мне не имеют веры? — кричала баба
в козацкой свитке, с фиолетовым носом, размахивая
руками. — Вот чтобы мне воды не захотелось пить, если старая Переперчиха не видела
собственными глазами, как повесился кузнец!
Я стоял с книгой
в руках, ошеломленный и потрясенный и этим замирающим криком девушки, и вспышкой гнева и отчаяния самого автора… Зачем же, зачем он написал это?.. Такое ужасное и такое жестокое. Ведь он мог написать иначе… Но нет. Я почувствовал, что он не мог, что было именно так, и он только видит этот ужас, и сам так же потрясен, как и я… И вот, к замирающему крику бедной одинокой девочки присоединяется отчаяние, боль и гнев его
собственного сердца…
Когда старцы уже подъезжали к Жулановскому плесу, их нагнал Ермилыч, кативший на паре своих
собственных лошадей. Дорожная кошевка и вся упряжка были сделаны на купеческую
руку, а сам Ермилыч сидел
в енотовой шубе и бобровой шапке. Он что-то крикнул старикам и махнул
рукой, обгоняя их.
Слепой взял ее за
руки с удивлением и участием. Эта вспышка со стороны его спокойной и всегда выдержанной подруги была так неожиданна и необъяснима! Он прислушивался одновременно к ее плачу и к тому странному отголоску, каким отзывался этот плач
в его
собственном сердце. Ему вспомнились давние годы. Он сидел на холме с такою же грустью, а она плакала над ним так же, как и теперь…
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему на
руках дочери ребенку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это
собственный мой грудной ребенок, дочь Любовь, — обратился он к князю, — и рождена
в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей
в родах. А эта пигалица есть дочь моя Вера,
в трауре… А этот, этот, о, этот…
Если, например,
в продолжение десятков лет все тащили свои деньги
в ломбард и натащили туда миллиарды по четыре процента, то, уж разумеется, когда ломбарда не стало и все остались при
собственной инициативе, то большая часть этих миллионов должна была непременно погибнуть
в акционерной горячке и
в руках мошенников, — и это даже приличием и благонравием требовалось.
— Единственно на минуту, многоуважаемый князь, по некоторому значительному
в моих глазах делу, — натянуто и каким-то проникнутым тоном вполголоса проговорил вошедший Лебедев и с важностию поклонился. Он только что воротился и даже к себе не успел зайти, так что и шляпу еще держал
в руках. Лицо его было озабоченное и с особенным, необыкновенным оттенком
собственного достоинства. Князь пригласил его садиться.
Я засмеялся и говорю: «Слушай, говорю, генерал, если бы кто другой мне это сказал про тебя, то я бы тут же
собственными руками мою голову снял, положил бы ее на большое блюдо и сам бы поднес ее на блюде всем сомневающимся: „Вот, дескать, видите эту голову, так вот этою
собственною своею головой я за него поручусь, и не только голову, но даже
в огонь“.
— То-то и есть, что смотрел-с! Слишком, слишком хорошо помню, что смотрел-с! На карачках ползал, щупал на этом месте
руками, отставив стул,
собственным глазам своим не веруя: и вижу, что нет ничего, пустое и гладкое место, вот как моя ладонь-с, а все-таки продолжаю щупать. Подобное малодушие-с всегда повторяется с человеком, когда уж очень хочется отыскать… при значительных и печальных пропажах-с: и видит, что нет ничего, место пустое, а все-таки раз пятнадцать
в него заглянет.
— Не совсем, многоуважаемый князь, — не без злости ответил Лебедев, — правда, я хотел было вам вручить, вам,
в ваши
собственные руки, чтоб услужить… но рассудил лучше там услужить и обо всем объявить благороднейшей матери… так как и прежде однажды письмом известил, анонимным; и когда написал давеча на бумажке, предварительно, прося приема,
в восемь часов двадцать минут, тоже подписался: «Ваш тайный корреспондент»; тотчас допустили, немедленно, даже с усиленною поспешностью задним ходом… к благороднейшей матери.
— Послушайте, господин Терентьев, — сказал вдруг Птицын, простившись с князем и протягивая
руку Ипполиту, — вы, кажется,
в своей тетрадке говорите про ваш скелет и завещаете его Академии? Это вы про ваш скелет,
собственный ваш, то есть ваши кости завещаете?
Лаврецкий невольно поднялся со стула; Марья Дмитриевна тоже встала и, проворно зайдя за ширмы, вывела оттуда Варвару Павловну. Бледная, полуживая, с опущенными глазами, она, казалось, отреклась от всякой
собственной мысли, от всякой воли — отдалась вся
в руки Марьи Дмитриевны.
Пушкина последнее воспоминание ко мне 13 декабря 826-го года: «Мой первый друг и пр.» — я получил от брата Михаилы
в 843-м году
собственной руки Пушкина. Эта ветхая рукопись хранится у меня как святыня. Покойница А. Г. Муравьева привезла мне
в том же году список с этих стихов, но мне хотелось иметь подлинник, и очень рад, что отыскал его.
Пармен Семенович встречал гостей
в передней, жал им
руки, приветливо кланялся и разводил, кого
в зал и
в гостиную, где был собран женский пол и несколько мужчин помоложе, а кого прямо на лестницу,
в собственные покои Пармена Семеновича с его холостым сыном.
Толстенькие, крепкие лошадки с тщательно переваленными гривками и ловко подвязанными куколкою хвостами, хорошая упряжь и хороший кожаный армяк кучера давали чувствовать, что это
собственные, хозяйские лошадки, а спокойное внимание, с которым седок глядел через пристяжную вперед и предостерегал кучера при объездах затопленных камней и водомоин,
в одно и то же время позволяли догадываться, что этот седок есть сам владелец шведок и экипажа и что ему, как пять пальцев
собственной руки, знакомы подводные камни и бездонные пучины этого угла Петербургской стороны.
Собственные труды и беспокойства при этих сметах обыкновенно вовсе не принимаются
в соображения, потому что время и
руки ничего не стоят.
Наконец Лобачевский встал, молча зажег свою свечку и, молча протянув Розанову свою
руку, отправился
в свою комнату. А Розанов проходил почти целую зимнюю ночь и только перед рассветом забылся неприятным, тревожным сном, нисходящим к человеку после сильного потрясения его оскорблениями и мучительным сознанием
собственных промахов, отнимающих у очень нервных и нетерпеливых людей веру
в себя и
в собственный свой ум.
Женни засмеется, положит работу и идет с ключами к заветному шкафику, а за ней
в самой почтительной позе идет Зарницын за получением из
собственных рук Женни рюмки травничку и маринованных грибков на чайном блюдце.
От полотняной сорочки и батистовой кофты до скромного жаконетного платья и шелковой мантильи на ней все было сшито ее
собственными руками. Лиза с жадностью училась работать у Неонилы Семеновны и работала,
рук не покладывая и ни
в чем уже не уступая своей учительнице.
И при этом он делал вид, что млеет от
собственного пения, зажмуривал глаза,
в страстных местах потрясал головою или во время пауз, оторвав правую
руку от струн, вдруг на секунду окаменевал и вонзался
в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек. Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
Я очень скоро пристрастился к травле ястребочком, как говорил Евсеич, и
в тот счастливый день,
в который получал с утра позволенье ехать на охоту, с живейшим нетерпеньем ожидал назначенного времени, то есть часов двух пополудни, когда Филипп или Мазан, выспавшись после раннего обеда, явится с бодрым и голодным ястребом на
руке, с
собственной своей собакой на веревочке (потому что у обоих собаки гонялись за перепелками) и скажет: «Пора, сударь, на охоту».
— О, да благословит тебя бог, добрый друг! — воскликнул Салов с комическим чувством, крепко пожимая
руку Вихрова. — Ехать нам всего лучше
в Купеческий клуб, сегодня там совершается великое дело: господа купцы вывозят
в первый раз
в собрание своих супруг; первая Петровская ассамблея будет для Замоскворечья, — но только не по высочайшему повелению, а по
собственному желанию! Прогресс!.. Дворянству не хотят уступить.
В первые дни болезни она была со мной чрезвычайно нежна и ласкова; казалось, не могла наглядеться на меня, не отпускала от себя, схватывала мою
руку своею горячею
рукой и садила меня возле себя, и если замечала, что я угрюм и встревожен, старалась развеселить меня, шутила, играла со мной и улыбалась мне, видимо подавляя свои
собственные страдания.
Но когда я, со слезами на глазах, просил его успокоиться; когда я доказал ему, что
в видах его же
собственной пользы лучше, ежели дело его будет
в руках человека, ему сочувствующего (я могу признавать его обличения несвоевременными, но не сочувствовать им — не могу!), когда я, наконец, подал ему стакан чаю и предложил папиросу, он мало-помалу смягчился. И теперь, милая маменька, из этого чувствительного, но не питающего к начальству доверия человека я вью веревки!