Неточные совпадения
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; потому что, точно, не говоря уже о
пользе, которая может быть
в геморроидальном отношенье, одно уже то, чтоб увидать свет, коловращенье людей… кто что ни говори, есть, так сказать, живая
книга, та же наука.
Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя, ибо, — не говоря уже о
пользе в геморроидальном отношении, — видеть свет и коловращенье людей — есть уже само по себе, так сказать, живая
книга и вторая наука.
В последние два года я даже перестал
книги читать, боясь наткнуться на какое-нибудь место не
в пользу «идеи», которое могло бы потрясти меня.
Медгорст — один из самых деятельных миссионеров: он живет тридцать лет
в Китае и беспрерывно подвизается
в пользу распространения христианства; переводит европейские
книги на китайский язык, ездит из места на место.
Буллу свою начинает он жалобою на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие
книги и сочинения,
в разных частях света, наипаче
в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат
в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще
в некоторых местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто
в печатном деле обращается
в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками
в областях, их,
в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали
книг, сочинений или писаний печатать или отдавать
в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные
в свою
пользу распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие
в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы
в Петербурге
в одной торговой компании,
в которой князь был распорядителем и
в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно по маклерским
книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись
в кабинете — и так далее…
Указы 1683 года о возобновлении крепостных актов, истребленных
в майский мятеж
в Холопьем приказе; о возвращении владельцам холопей, насильно вынудивших у них отпускные во время мятежа; о сыске беглых крестьян; о возобновлении писцовых
книг и пр. — все эти указы мало, как кажется, принесли
пользы.
Тихая, уединенная жизнь
в нашей деревенской глуши, с возможностью делать добро людям, которым так легко делать добро, к которому они не привыкли; потом труд, — труд, который, кажется, что приносит
пользу; потом отдых, природа,
книга, музыка, любовь к близкому человеку, — вот мое счастье, выше которого я не мечтал.
Разве вы не знаете других руководств истории, которые гораздо лучше?» Напротив, человек почтенных лет, да еще с некоторой маниловщиной
в характере,
в том же самом случае сочтет долгом сначала похвалить мою любознательность, распространиться о
пользе чтения
книг вообще и исторических
в особенности, заметить, что история есть
в некотором роде священная
книга народов и т. п., и только уже после долгих объяснений решится намекнуть, что, впрочем, о
книге г. Зуева нельзя сказать, чтобы после нее ничего уже более желать не оставалось.
Другое обстоятельство, благоприятствовавшее автору «Опыта истории цивилизации
в России», — было то, что он писал свою
книгу для Европы и издал
в Европе: автор, пишущий о России
в самой России, невольно поддается всегда чувству некоторого пристрастия
в пользу того, что его окружает, что ему так близко и так с ним связано различными отношениями.
Филицата. Платона даром обидели — вот что! Он хозяйскую
пользу соблюдал и такие
книги писал, что
в них все одно что
в зеркале, сейчас видно, кто и как сплутовал. За то и возненавидели.
Это и есть тот единственный истинный союз, который запрещает творить кумиры и который распался
в сознании интеллигентного большинства, так что, по слову Вл. Соловьева, «кумир красоты стал так же бездушен, как кумир
пользы» [Блок ошибся: цитированные слова, близкие по мысли
В. С. Соловьеву, принадлежат
В. Брюсову (см. Предисловие к
книге «Tertia vigilia».
— Следуя вашим советам, я прервал много грубых знакомств и смягчил отчасти грубость привычек, — начал опять Ярослав Ильич несколько робким и вкрадчивым голосом. —
В свободное от должности время большею частию сижу дома; по вечерам читаю какую-нибудь полезную
книгу и… у меня одно желание, Василий Михайлович, приносить хоть посильную
пользу отечеству…
Он шагу
в жизни не сделал без
пользы для себя и два фортеля
в этом случае употреблял: во-первых, постоянно старался представить из себя чиновника высшего образования и возвышенных убеждений и для этого всегда накупал иностранных
книг и журналов и всем обыкновенно рассказывал, что он то, се, третье там читал, — этим, собственно, вначале он обратил на себя внимание графа; а потом стал льстить ему и возводил графа
в какие-то боги, и тут же, будто к слову, напевал ему, как он сам целые ночи проводит за работой и как этим расстроил себе грудь и печень; ну, и разжалобит старика: тот ему почти каждый год то крест, то чин, то денежную награду даст, то повысит
в должности, и я убежден даже, что он Янсона подшиб, чтобы сесть на его место.
Выбор
книг в шкафе тоже должен был свидетельствовать
в мою
пользу.
Следовательно, у них есть куда девать свое время не без
пользы и, кроме того, есть сознание необходимости трудиться самому и при помощи просвещающего влияния новых
книг, есть уважение к человеческому достоинству и
в лице крестьянина.
— Да что тебе
в них? Место ведь только занимают… С ярманки поедешь, за провоз лишни деньги плати, вот и вся тебе
польза от них, — говорил Марко Данилыч, отирая со полы сюртука запылившиеся от
книг руки. — Опять же дрянь все, сам же говоришь, что разрознены… А
в иных, пожалуй, и половины листов нет.
Трудно надеяться, чтобы Козулька когда-нибудь перестала ломать оси и колеса. Сибирские чиновники на своем веку не видали ведь дороги лучше; им и эта нравится, а жалобные
книги, корреспонденции и критика проезжающих
в Сибири приносят дорогам так же мало
пользы, как и деньги, которые ассигнуются на их починку…
— Чего противно? У дачников вон сколько
книг в шкапах, да на этажерках. Лежат без
пользы, пылятся. А у нас
в библиотеке одна «Нива» да «Вокруг света».
Подробности значатся всего больше
в пятой
книге романа"
В путь-дорогу". Не знаю, какой окончательный вывод получает читатель:
в пользу дерптских порядков или нет; но думаю, что полной объективности у автора романа быть еще не могло.
Мы с Клестовым выработали такую программу: товарищество берет на себя все хлопоты по изданию
книг писателей, устраивает свой собственный склад, берет на себя предварительную оплату расходов по печатанию и бумаге и за комиссию удерживает
в свою
пользу 15 % с номинала
книги.
Причинами его неудач по службе, кажется, всегда были его дипломатические наклонности и философское настроение: то он неудачно подслуживался благодетелю своему митрополиту Филарету, который потом его выдавал головою (см.
в этой же
книге «Синодальные персоны»), то он великодушно отрицался неслышанием, когда все его сотоварищи единогласно лжесвидетельствовали против митрополитов
в пользу обер-прокурора Нечаева, который имел дерзость представлять государю фальшивые доклады и, будучи пойман на этом деле, публично называл членов синода «калуерами».
Указываю здесь
книги, посвященные выяснению того, что такое дух, истории самого термина «дух» и типам духовности и мистики. Все эти
книги мной использованы и с
пользой могут быть прочитаны теми, кто специально интересуется темой моей
книги. Но библиография эта менее всего претендует на полноту, она могла бы быть увеличена во много раз. Отмечаю лишь то, на что было обращено мое внимание
в работе над
книгой.
Хотя аббат Верто
в своей
книге отвергал все легендарные сказания, переходившие без всякой проверки через длинный ряд веков, от одного поколения к другому, и говорившие о непосредственном участии Господа и святых угодников, как
в военных подвигах, так и
в обиходных делах мальтийского рыцарского ордена, юный читатель именно и воспламенял свой ум таинственною стороною истории рыцарского ордена, и верил, несмотря на сомнительный тон самого автора, во все чудеса, совершенные будто бы свыше во славу и на
пользу этого духовно воинственного учреждения.
Г-н Александр Б.
в своем «Описании
книг, написанных
в пользу раскола» подробно говорит о «Керженских ответах», но, кажется, бывший у него под руками список не полон.