Неточные совпадения
«Жажда развлечений, привыкли к
событиям», — определил Самгин. Говорили негромко и ничего не оставляя
в памяти Самгина; говорили больше о том, что дорожает мясо, масло и прекратился подвоз дров. Казалось, что весь город выжидающе притих. Людей обдувал не сильный, но неприятно сыроватый ветер,
в небе являлись голубые пятна, напоминая глаза, полуприкрытые мохнатыми ресницами.
В общем было как-то слепо и скучно.
Казалось, что движение
событий с каждым днем усиливается и все они куда-то стремительно летят, оставляя
в памяти только свистящие и как бы светящиеся соединения слов, только фразы, краткие, как заголовки газетных статей.
Я еще застал людей, у которых
в живой
памяти были
события 1812 года и которые рассказами своими глубоко волновали мое молодое чувство.
В ней
память о
событиях и людях чередуется с размышлением, и размышления занимают больше места.
В сентябре 1861 года город был поражен неожиданным
событием. Утром на главной городской площади, у костела бернардинов,
в пространстве, огражденном небольшим палисадником, публика, собравшаяся на базар, с удивлением увидела огромный черный крест с траурно — белой каймой по углам, с гирляндой живых цветов и надписью: «
В память поляков, замученных
в Варшаве». Крест был высотою около пяти аршин и стоял у самой полицейской будки.
— Не помню, право. У меня плохая
память, да я и не видал никакой связи
в этих
событиях.
Событие прошедшей ночи ожило
в моей
памяти, и я сейчас догадался, что, верно, молятся богу об умершем дедушке.
Разумеется, я ничего не помню
в связи,
в непрерывной последовательности; но многие случаи живут
в моей
памяти до сих пор со всею яркостью красок, со всею живостью вчерашнего
события.
Осмотр кончился. Кадеты оделись и поехали
в училище на Знаменку. Но каким способом и каким путем они ехали — это навсегда выпало из
памяти Александрова.
В бесконечную длину растянулся для него сложный, пестрый, чрезмерно богатый лицами,
событиями и впечатлениями день вступления
в училище.
Александров идет
в лазарет по длинным, столь давно знакомым рекреационным залам; их полы только что натерты и знакомо пахнут мастикой, желтым воском и крепким, терпким, но все-таки приятным потом полотеров. Никакие внешние впечатления не действуют на Александрова с такой силой и так тесно не соединяются
в его
памяти с местами и
событиями, как запахи. С нынешнего дня и до конца жизни
память о корпусе и запах мастики останутся для него неразрывными.
Разъяснения всех этих негодований и пророчеств впереди; их место далеко
в хронике
событий, которые я должна записать на
память измельчавшим и едва ли самих себя не позабывшим потомкам древнего и доброго рода нашего. Сделав несколько несвоевременный скачок вперед, я снова возвращаюсь «во время уно», к
событию, которым завершился период тихого вдовьего житья княгини с маленькими детьми
в селе Протозанове и одновременно с тем открылась новая фаза течения моего светила среди окружавших его туч и туманов.
Как бы сильна ни была
память, она не
в состоянии удержать всех подробностей, особенно тех, которые неважны для сущности дела; но многие из них нужны для художественной полноты рассказа и должны быть заимствованы из других сцен, оставшихся
в памяти поэта (напр., ведение разговора, описание местности и т. д.); правда, что дополнение
события этими подробностями еще не изменяет его, и различие художественного рассказа от передаваемого
в нем
события ограничивается пока одною формою.
[Невозможно понять, с какою целью покойный Ничипоренко при следствии вызывал из своей
памяти самые пустые
события, о которых его никто не спрашивал, а иногда просто даже сочинял, чтобы только приписать
в свои показания чье-нибудь новое имя.
В самом деле, самобытный характер XIX века обозначился с первых лет его. Он начался полным развитием наполеоновской эпохи; его встретили песнопения Гёте и Шиллера, могучая мысль Канта и Фихте. Полный
памяти о
событиях десяти последних лет, полный предчувствий и вопросов, он не мог шутить, как его предшественник. Шиллер
в колыбельной песне ему напоминал трагическую судьбу его.
Я не знаю, зачем я рассказал тебе эту прогулку, — потому разве, что она осталась
в моей
памяти как одно из самых светлых
событий прошедших дней, хотя
в сущности какое же это
событие? Мне было так отрадно и безмолвно весело, и слезы, слезы легкие и счастливые, так и просились из глаз.
Вот я пишу теперь эти строки, и мне кажется, что я уже давным-давно, по крайней мере месяца два, живу
в Ольховатке и что моя уставшая
память никак не может зацепиться ни за одно
событие.
В четвертом часу следующего дня «Коршун» пересекал экватор. Это
событие было ознаменовано традиционным морским празднеством
в память владыки морей Нептуна и обливанием водой всех тех, кто впервые вступал
в нулевую широту.
Так,
в Москве народ, указывая на церковь Воскресения
в Барашах, крест на которой увенчан короной, говорит, что здесь венчалась царица Елизавета и что
в память этого
события брачный венец поставлен на кресте церковном.
Писателя или ученого с большой известностью — решительно ни одного; так что приезд Герцена получал значение целого
события для тех, кто связывал с его именем весь его «удельный вес» —
в смысле таланта, влияния, роли, сыгранной им, как первого глашатая свободной русской мысли. Тургенев изредка наезжал
в Париж за эти два года, по крайней мере
в моей
памяти остался визит к нему
в отель улицы Лафитт.
Все эти
события, описанные нами
в предыдущих главах, проносились
в уме ехавшего прямо с Кавказа
в Грузино Михаила Андреевича Шумского и восставали
в его
памяти с особой рельефностью, когда это чудесное село уже открылось перед ним.
Из этих экскурсий выбираю только
события, резче других запечатленные
в моей
памяти.
Мы умышленно опустили завесу на происшествия 14 декабря и не вошли
в подробности изложения массы,
в этот, печальной
памяти, исторический день, одного за другим сменившихся
событий.
В то время, когда совершались рассказанные нами
в предыдущих главах
события, как исторические — свержение и осуждение митрополита Филиппа, так и интимные
в жизни одного из главных лиц нашего повествования, выдающегося
в те печальные времена, исторического, позорной
памяти, деятеля, Малюты Скуратова, жизнь
в доме Василия Прозоровского текла
в своем обычном русле и на ее спокойной по виду поверхности не было не только бури, но и малейшей зыби или волнения.
Кузьма Терентьев проснулся лишь ранним утром. Солнце только начало бросать свои первые лучи из-за горизонта. Несмотря на то, что голова его была несколько свежее, он все окинул вокруг себя удивленным взглядом. Вдруг все
события последних двух дней восстали с роковой ясностью
в его
памяти. Кровь снова прилила к его голове. Он весь задрожал.
В память этого
события над церковью
в Перове и церковью Воскресения
в Барашах, которая была роскошно обновлена императрицей, поставлены были над крестами вызолоченные императорские короны, а на месте, где находился дом священника, возведены были, по ее же приказанию, графом Разумовским богатые палаты, подаренные Елизаветой Петровной Разумовскому. Теперь там помещается 4-я гимназия.
Прежде, нежели перейти к описанию дальнейших роковых
событий жизни наших героев, мы просим наших читателей возобновить
в своей
памяти все рассказанное
в первых трех главах первой части нашего правдивого повествования.
Скажем несколько слов об этом историческом памятнике и древней святыне первопрестольной столицы. Новодевичий монастырь находится на Девичьем поле, на берегу Москвы-реки, против Воробьевых гор. Он был основан
в 1524 году великим князем Василием Иоанновичем,
в память знаменательного
в нашей истории
события — взятия Смоленска и присоединения его к Российской державе.
Важнейшею правительственною мерою было дарование дворянам различных льгот. По изданному манифесту о «вольности дворянства», они освобождены от обязательной службы, могли свободно ездить за границу и даже поступать
в иностранную службу. Дворяне хотели
в память этого
события вылить статую Петра III из золота.
Несмотря на это, Малюта продолжал верить этим слухам и занес имя новгородского архипастыря
в свою злобную
память, — это отразилось на грядущих исторических
событиях, что мы увидим впоследствии.
За тогдашними, большой важности,
событиями, которые так естественно овладели всеобщим вниманием
в России, казусное дело о «некрещеном попе» свертелось под шумок и хранится теперь только
в памяти остающихся до сих пор
в живых лиц этой замысловатой истории, получившей уже характер занимательной легенды новейшего происхождения.
Из тогдашних чувств моих особенно ясно сохранилось
в памяти одно: будто я оказываюсь невольным и слепым свидетелем каких-то огромных и чрезвычайно важных
событий, совершающихся возле меня, какой-то огромной мучительной и страшной борьбы недоступных моему зрению существ.
Вышло так, что по этому поводу
в Иродовой тюрьме
в Аскалоне произошли
события, отмеченные весьма кратко, но по ужасу своему достойные долгой
памяти и сострадания.