Неточные совпадения
Левин не сел
в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и
детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Муж ее, полуодетый, лежал на ковре, под окном, сухо покашливал и толкал взад-вперед детскую
коляску,
в коляске шевелился большеголовый
ребенок, спокойно, темными глазами изучая небо.
На конюшне двадцать лошадей: одни
в карету барыни, другие
в коляску барину; то для парных дрожек, то
в одиночку, то для большой
коляски —
детей катать, то воду возить; верховые для старшего сына, клеппер для младших и, наконец, лошачок для четырехлетнего.
Правда, иногда Антонида Ивановна думала о том, что хорошо бы иметь девочку и мальчика или двух девочек и мальчика, которых можно было бы одевать по последней картинке и вывозить
в своей
коляске, но это желание так и оставалось одним желанием, —
детей у Половодовых не было.
Вскоре после этого бешеная шестерня караковых жеребцов мчит к тому же крыльцу четвероместную
коляску,
в которую, с первым ударом трезвона, садится матушка с
детьми и с двумя ливрейными лакеями на запятках.
И вот,
в половине июня (мы,
дети, уж собрались
в это время
в деревню из заведений на каникулы), часу
в седьмом вечера, на дороге, ведущей
в Москву, показалась из-за леса знакомая четвероместная
коляска, а через несколько минут она была уже у крыльца.
Капитан с женой и
детьми в коляске возвращался из костела.
Егор Егорыч немножко соснут; с ними это бывает; они и прежде всегда были, как малый
ребенок! — успокаивал ее тот, и дня через два Егор Егорыч
в самом деле как бы воспрянул, если не телом, то духом, и, мучимый мыслью, что все эти дни Сусанна Николаевна сидела около его постели и скучала, велел взять
коляску, чтобы ехать
в высившиеся над Гейдельбергом развалины когда-то очень красивого замка.
Княгиня уехала
в Петербург с маленькими
детьми, с Ольгою Федотовною и с Патрикеем.
Дети и Ольга помещались вместе с бабушкою
в карете, а Патрикей
в устроенной сзади откидной
коляске, где ему было очень покойно и откуда он с высоты мог далеко вперед видеть дорогу и наблюдать за форейтором и за кучером. Они приехали так скоро, как только тогда было можно.
В Протозаново от них никаких вестей еще не приходило.
Бывало, когда Вера Алексеевна, припрятав
в большом ридикюле гостинцев многочисленным своим
детям, говорила: «Ну, мне пора домой», мы хором кричали: «Вера Алексеевна, мы вас подвезем на
коляске».
В это время я, не имея ничего, терпел крайность, а Горб-Маявецкий разживался порядочно. Купил новый дом, и лучше прежнего; жена стала наряднее, и даже
коляска завелась; умножилось и
детей; Анисиньку отдали
в девичье училище (о маменька! Что, если бы вы встали из гроба и узнали, что барышень учат
в училищах — как бы вы громко произнесли: тьфу! и, посмотревши, что этакое зло делается во всех четырех концах вселенной, следовательно, не знавши, куда бы преимущественно плюнуть, вы бы снова померли!).
— Ву-ус? — отозвался тот, точно на зов издалека. Потом очнулся, увидел, что
коляска стоит на улице города, и на мгновение
в лице его появилось выражение беспомощной растерянности. Но затем взгляд его упал на ожидающих спутников, и
в лице явилось радостное выражение, как у
ребенка, которому протягивают руку. И, действительно, оба старших еврея приготовились принять его, как только он ступит на землю.
В третьем часу вместе обедают, вечером вместе готовят уроки и плачут. Укладывая его
в постель, она долго крестит его и шепчет молитву, потом, ложась спать, грезит о том будущем, далеком и туманном, когда Саша, кончив курс, станет доктором или инженером, будет иметь собственный большой дом, лошадей,
коляску, женится и у него родятся
дети… Она засыпает и все думает о том же, и слезы текут у нее по щекам из закрытых глаз. И черная кошечка лежит у нее под боком и мурлычет...
Раздался детский крик, обмерла Аграфена Петровна… Меньшая девочка ее лежала на мостовой у колес подъехавшей
коляски. Сшибло ль ее, сама ли упала с испугу — Бог ее знает… Ястребом ринулась мать, но
ребенок был уж на руках черной женщины.
В глазах помутилось у Аграфены Петровны, зелень пошла… Едва устояла она на ногах.
Усадив жену и
ребенка в коляску, господин отдал смотрителю свою визитную карточку.
Это ее так взбесило, что она бросила и
коляску и
ребенка и со всех ног упала ниц
в траву куртины и истерически зарыдала.