Неточные совпадения
Мне неоднократно случалось в сем триумфальном виде
выходить к обывательским толпам, и когда я звучным и
приятным голосом восклицал:"Здорово, ребята!" — то, ручаюсь честью, не много нашлось бы таких, кои не согласились бы, по первому моему приветливому знаку, броситься в воду и утопиться, лишь бы снискать благосклонное мое одобрение.
И в то время, когда обыскиваемые бесились,
выходили из себя и чувствовали злобное побуждение избить щелчками
приятную его наружность, он, не изменяясь ни в лице, ни в вежливых поступках, приговаривал только: «Не угодно ли вам будет немножко побеспокоиться и привстать?» Или: «Не угодно ли вам будет, сударыня, пожаловать в другую комнату? там супруга одного из наших чиновников объяснится с вами».
То был
приятный, благородный,
Короткий вызов, иль картель:
Учтиво, с ясностью холодной
Звал друга Ленский на дуэль.
Онегин с первого движенья,
К послу такого порученья
Оборотясь, без лишних слов
Сказал, что он всегда готов.
Зарецкий встал без объяснений;
Остаться доле не хотел,
Имея дома много дел,
И тотчас
вышел; но Евгений
Наедине с своей душой
Был недоволен сам собой.
Вместо ответа Раскольников встал,
вышел в сени, взялся за колокольчик и дернул. Тот же колокольчик, тот же жестяной звук! Он дернул второй, третий раз; он вслушивался и припоминал. Прежнее, мучительно-страшное, безобразное ощущение начинало все ярче и живее припоминаться ему, он вздрагивал с каждым ударом, и ему все
приятнее и
приятнее становилось.
Втроем
вышли на крыльцо, в
приятный лунный холод, луна богато освещала бархатный блеск жирной грязи, тусклое стекло многочисленных луж, линию кирпичных домов в два этажа, пестро раскрашенную церковь. Денисов сжал руку Самгина широкой, мягкой и горячей ладонью и спросил...
Вспомните наши ясно-прохладные осенние дни, когда, где-нибудь в роще или длинной аллее сада, гуляешь по устланным увядшими листьями дорожкам; когда в тени так свежо, а чуть
выйдешь на солнышко, вдруг осветит и огреет оно, как летом, даже станет жарко; но лишь распахнешься, от севера понесется такой пронзительный и
приятный ветерок, что надо закрыться.
— Вместе
выйдем, — сказал Нехлюдов, с удовольствием пожимая сильную, широкую руку Богатырева и, как всегда, под
приятным впечатлением чего-то здорового, бессознательного, свежего, расстался с ним на крыльце его дома.
В это время из соседней комнаты
вышла в белой кофточке, подпоясанной кожаным поясом, женщина с очень
приятным, умным лицом.
С
приятным сознанием своей твердости против доводов управляющего и готовности на жертву для крестьян Нехлюдов
вышел из конторы, и, обдумывая предстоящее дело, прошелся вокруг дома, по цветникам, запущенным в нынешнем году (цветник был разбит против дома управляющего), по зарастающему цикорием lawn-tennis’y и по липовой алее, где он обыкновенно ходил курить свою сигару, и где кокетничала с ним три года тому назад гостившая у матери хорошенькая Киримова.
Все поднялись за ним и с облегченным и
приятным чувством совершенного хорошего дела стали
выходить или передвигаться по зале.
Приятная дрожь охватит всего, когда в такое утро
выйдешь из теплой комнаты на улицу, а там заскрипят полозья, замелькает по сторонам бесконечная снежная поляна; в небе чуть-чуть мигают звездочки, позванивает колокольчик под дугой…
— А — а, — протянул офицер с таким видом, как будто он одинаково не одобряет и Мазепу, и Жолкевского, а затем удалился с отцом в кабинет. Через четверть часа оба
вышли оттуда и уселись в коляску. Мать и тетки осторожно, но с тревогой следили из окон за уезжавшими. Кажется, они боялись, что отца арестовали… А нам казалось странным, что такая красивая, чистенькая и
приятная фигура может возбуждать тревогу…
Однажды к нашей квартире подъехала извозчичья парная коляска, из которой
вышел молодой офицер и спросил отца. Он был в новеньком свежем синем мундире, на котором эффектно выделялись белые аксельбанты. Шпоры его звенели на каждом шагу
приятным тихим звоном.
Совсем даже напротив: Варвара Ардалионовна
вышла замуж после того, как уверилась основательно, что будущий муж ее человек скромный,
приятный, почти образованный и большой подлости ни за что никогда не сделает.
— Ну, да ведь от иезуита же, все-таки
выходит, что от иезуита! — подхватил старичок, рассмеявшись при
приятном воспоминании. — Вы, кажется, очень религиозны, что так редко встретишь теперь в молодом человеке, — ласково обратился он к князю Льву Николаевичу, слушавшему раскрыв рот и всё еще пораженному; старичку видимо хотелось разузнать князя ближе; по некоторым причинам он стал очень интересовать его.
— Пожалуйте, пожалуйте, Евграф Федорович сейчас
выйдут, — крикнул сверху веселый женский голос из разряда свойственных молодым москвичкам
приятных, хотя и довольно резких контральтов.
Катерине Ивановне задумалось повести жизнь так, чтобы Алексей Павлович в двенадцать часов уходил в должность, а она бы
выходила подышать воздухом на Английскую набережную, встречалась здесь с одним или двумя очень милыми несмышленышами в мундирах конногвардейских корнетов с едва пробивающимся на верхней губе пушком, чтобы они поговорили про город, про скоромные скандалы, прозябли, потом зашли к ней, Катерине Ивановне, уселись в самом уютном уголке с чашкою горячего шоколада и, согреваясь, впадали в то
приятное состояние, для которого еще и итальянцы не выдумали до сих пор хорошего названия.
Девицы и дьяконица
вышли в Женнину комнату; дьякон открыл фортепиано, нащупал октаву и, взяв два аккорда, протяжно запел довольно
приятным басом...
Иногда я
выходил только для того, чтоб погладить, приласкать Сурку и поиграть с ним; житье в Сергеевке так сблизило нас, что один вид Сурки, напоминая мне мою блаженную деревенскую жизнь, производил на меня
приятное впечатление.
По-видимому, пребывание двух двоюродных сестриц могло бы развеселить нас и сделать нашу жизнь более
приятною, но
вышло совсем не так, и положение наше стало еще грустнее, по крайней мере, мое.
Он
вышел из дому. Теплый весенний воздух с нежной лаской гладил его щеки. Земля, недавно обсохшая после дождя, подавалась под ногами с
приятной упругостью. Из-за заборов густо и низко свешивались на улицу белые шапки черемухи и лиловые — сирени. Что-то вдруг с необыкновенной силой расширилось в груди Ромашова, как будто бы он собирался летать. Оглянувшись кругом и видя, что на улице никого нет, он вынул из кармана Шурочкино письмо, перечитал его и крепко прижался губами к ее подписи.
— Слушаю-с, — проговорил Калинович и ушел.
Приятная улыбка, которая оживляла лицо его в продолжение всего визита, мгновенно исчезла, когда он сел в экипаж; ему хотелось хоть бы пьяным напиться до бесчувствия, чтоб только не видеть и не понимать, что вокруг него происходило. Дома, как нарочно,
вышла ему навстречу Полина в новом ваточном платье для гулянья и спрашивала: «Хороша ли она?»
Капитан действительно замышлял не совсем для него
приятное:
выйдя от брата, он прошел к Лебедеву, который жил в Солдатской слободке, где никто уж из господ не жил, и происходило это, конечно, не от скупости, а вследствие одного несчастного случая, который постиг математика на самых первых порах приезда его на службу: целомудренно воздерживаясь от всякого рода страстей, он попробовал раз у исправника поиграть в карты, выиграл немного — понравилось… и с этой минуты карты сделались для него какой-то ненасытимой страстью: он всюду начал шататься, где только затевались карточные вечеринки; схватывался с мещанами и даже с лакеями в горку — и не корысть его снедала в этом случае, но ощущения игрока были приятны для его мужественного сердца.
Через 5 минут Калугин уже сидел верхом на казачьей лошадке (и опять той особенной quasi-казацкой посадкой, в которой, я замечал, все адъютанты видят почему-то что-то особенно
приятное) и рысцой ехал на бастион, с тем чтобы по приказанию генерала передать туда некоторые приказания и дождаться известий об окончательном результате дела; а князь Гальцин, под влиянием того тяжелого волнения, которое производят обыкновенно близкие признаки дела на зрителя, не принимающего в нем участия,
вышел на улицу и без всякой цели стал взад и вперед ходить по ней.
— Провести вечер с удовольствием! Да знаете что: пойдемте в баню, славно проведем! Я всякий раз, как соскучусь, иду туда — и любо; пойдешь часов в шесть, а
выйдешь в двенадцать, и погреешься, и тело почешешь, а иногда и знакомство
приятное сведешь: придет духовное лицо, либо купец, либо офицер; заведут речь о торговле, что ли, или о преставлении света… и не
вышел бы! а всего по шести гривен с человека! Не знают, где вечер провести!
— Нет:
приятное развлечение, только не нужно слишком предаваться ему, а то
выйдет вздор. От этого я и боюсь за тебя. — Дядя покачал головой. — Я почти нашел тебе место: ты ведь хочешь служить? — сказал он.
Наконец Безобедов встал, но Дмитрий не мог сразу отпустить такого
приятного гостя; он ему предложил ночевать, на что, к счастию, Безобедов не согласился и
вышел.
В таком-то
приятном настроении духа я
вышел в большую комнату с тем, чтобы закурить папироску, которую мне дал Дубков.
Наружность владыко имел
приятную: полноватый, не совершенно еще седой, с расчесанными бородой и волосами, в шелковой темно-гранатного цвета рясе, с кокетливо-навитыми на руке янтарными четками, с одним лишь докторским крестом на груди, который тогда имели не более как пять — шесть архиереев, он
вышел в гостиную навстречу к Крапчику, который был во фраке и звезде, и, склонив несколько голову, подошел к благословению владыки.
Чтобы испытать себя, она нарочно подумала о Васютинском и его кружке, о муже, о
приятной работе для него на ремингтоне, старалась представить давно жданную радость свидания с ним, которая казалась такой яркой и сладостной там, на берегу, — нет, все
выходило каким-то серым, далеким, равнодушным, не трогающим сердца.
Все провожали его в прихожую и говорили обычные слова так добродушно и просто, что эти слова казались значительными. Он
вышел на тихую улицу, точно из бани, чувствуя себя чистым и лёгким, и шёл домой медленно, боясь расплескать из сердца то
приятное, чем наполнили его в этом бедном доме. И лишь где-то глубоко лежал тяжёлый, едкий осадок...
— Большой интерес тебе
выходит через дальнюю дорогу, — начала она привычной скороговоркой. — Встреча с бубновой дамой и какой-то
приятный разговор в важном доме. Вскорости получишь неожиданное известие от трефового короля. Падают тебе какие-то хлопоты, а потом опять падают какие-то небольшие деньги. Будешь в большой компании, пьян будешь… Не так чтобы очень сильно, а все-таки
выходит тебе выпивка. Жизнь твоя будет долгая. Если в шестьдесят семь лет не умрешь, то…
Мне повезло с места, и
вышло так, что война для меня оказалась
приятным препровождением времени, напоминавшим мне и детство, когда пропадал на охоте с Китаевым, и жизнь бродяжную.
Когда
вышли к заставе, на небе чуть брезжило. Продолжая молчать, Ярцев и Кочевой шли по мостовой мимо дешевых дач, трактиров, лесных складов; под мостом соединительной ветви их прохватила сырость,
приятная, с запахом липы, и потом открылась широкая длинная улица, и на ней ни души, ни огня… Когда дошли до Красного пруда, уже светало.
Он
вышел на улицу улыбаясь, с
приятным чувством в груди. Ему нравилась и комната, оклеенная голубыми обоями, и маленькая, бойкая женщина. Но почему-то особенно
приятным казалось ему именно то, что он будет жить на квартире околоточного. В этом он чувствовал что-то смешное, задорное и, пожалуй, опасное для него. Ему нужно было навестить Якова; он нанял извозчика, уселся в пролётку и стал думать — как ему поступить с деньгами, куда теперь спрятать их?..
Дебют был удачен. На другой день шла «Свадьба Кречинского». Я играл купца Щебнева и удостоился вызова. Вчера я
выходил вместе с Далматовым под фамилией Никольского, а сегодня Погодин, не спросив меня, поставил мою настоящую фамилию, чему я, в конце концов, был рад. Мне стали давать роли, отношение товарищей прекрасное. Завелись
приятные знакомства.
Это
приятное сознание несколько успокоило ее тревогу и нервозность; она
вышла в столовую солидной походкой богатой невесты, знающей себе цену.
— Да!.. С письмом, где Ефим Федорович просит меня определить графа Хвостикова на одно вакантное место. Я давным-давно знаю графа лично… всегда разумел его за остроумного бонмотиста и человека очень
приятного в обществе; но тут
вышел такой случай, что лет пятнадцать тому назад он уже служил у меня и занимал именно это место, которого теперь искал, и я вынужденным был… хоть никогда не слыл за жестокого и бессердечного начальника… был принужден заставить графа
выйти в отставку.
По натуре своей он был очень услужливый человек и стремился каждому сделать
приятное; но только в результате у него почти всегда
выходило, что он никому ничего не делал.
Гораздо
приятнее было бы к даме какой-нибудь! «К Домне Осиповне, — чего же лучше!» — пришла ему вдруг счастливая мысль, и он, не откладывая времени,
вышел из кондитерской, взял извозчика и покатил в Таганку; но там ему сказали, что Домна Осиповна переехала на Никитскую в свой большой дом.
Он еще что-то хотел прибавить, но не нашел слова, которое можно было бы добавить к тому огромному, что сказал, и только доверчиво и ласково улыбнулся. Некоторые также улыбнулись ему в ответ; и,
выходя, ласково кланялись ему, вдруг сделав из поклона
приятное для всех и обязательное правило. И он кланялся каждому в отдельности и каждого провожал добрыми, внимательными, заплаканными глазами; и стоял все в той же нерешительной позе и рукою часто касался наперсного креста.
Другое было то, что как ни много он ожидал от своей жены, он никак не ожидал найти в ней то, что он нашел: это было не то, чего он ожидал, но это было гораздо лучше. Умилений, восторгов влюбленных, хотя он и старался их устраивать, не
выходило или
выходило очень слабо; но
выходило совсем другое, то, что не только веселее,
приятнее, но легче стало жить. Он не знал, отчего это происходит, но это было так.
Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое,
приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не
выйдет.
В залу, с окнами с двух противоположных концов, слева
выходили двое дверей от двух симметрически расположенных по углам комнат, из которых первая была кабинетом хозяина, а вторая гостиною. Между этими комнатами с левой стороны в ту же залу
выходил альков без дверей. Днем он исполнен был
приятного полумрака, а вечером освещался разноцветным китайским фонарем, озарявшим непрерывный по трем стенам турецкий диван.
Юлия Владимировна сжалилась и с кислою миною уселась за фортепьяно. С первым же ее аккордом все гости, игравшие и не игравшие в карты,
вышли в залу, а потом со второго куплета (она пела: «Что ты, ветка бедная… « [«Что ты, ветка бедная…» — романс на слова И.П.Мятлева (1796—1844).]) многие начали погружаться в
приятную меланхолию.
Питомцы
выходят исправными, знающими Офицерами, способными и для гражданских должностей,
приятными людьми для света, с характером и с правилами, имеющими счастливое влияние на всю жизнь их.
Они
выходят, обогащенные средствами устроить себе
приятную долю в обществе, которое ждет их с нетерпениием и, так сказать, рассыпает пред ними свои жребии; они избирают — и сей, некогда отверженный младенец, спасенный Монаршим провидением от верной гибели, есть теперь надежный помощник Именитого Гражданина в делах торговых, или пример искусного ремесленника, или исправный письмоводитель в доме Вельможи.
В одном роде у одного лучше
выходит, а в другом у другого
приятнее.
Я родился и воспитывался вне этого общества и по сей
приятной для меня причине не могу принимать его культуру большими дозами без того, чтобы, спустя некоторое время, у меня не явилась настоятельная необходимость
выйти из ее рамок и освежиться несколько от чрезмерной сложности и болезненной утонченности этого быта.
Николай и Ольга с первого взгляда поняли, какая тут жизнь, но ничего не сказали друг другу; молча свалили узлы и
вышли на улицу молча. Их изба была третья с краю и казалась самою бедною, самою старою на вид; вторая — не лучше, зато у крайней — железная крыша и занавески на окнах. Эта изба, неогороженная, стояла особняком, и в ней был трактир. Избы шли в один ряд, и вся деревушка, тихая и задумчивая, с глядевшими из дворов ивами, бузиной и рябиной, имела
приятный вид.