Неточные совпадения
Вспоминал затеянный им постыдный процесс с братом Сергеем Иванычем за то, что тот будто бы не
выплатил ему долю из материнского имения; и последнее дело, когда он уехал служить в Западный край, и там попал под суд за побои, нанесенные старшине….
Но кроме того, как ни тяжелы были для матери страх болезней, самые болезни и горе в виду признаков дурных наклонностей в детях, — сами дети
выплачивали ей уже теперь мелкими радостями за ее горести.
Тогда, казалось ему, все бы устроилось как следует, и хозяйство бы пошло, и прорехи все бы заплатались, и доходы можно учетверить, и себя привести в возможность
выплатить все долги.
Борис. Воспитывали нас родители в Москве хорошо, ничего для нас не жалели. Меня отдали в Коммерческую академию, а сестру в пансион, да оба вдруг и умерли в холеру; мы с сестрой сиротами и остались. Потом мы слышим, что и бабушка здесь умерла и оставила завещание, чтобы дядя нам
выплатил часть, какую следует, когда мы придем в совершеннолетие, только с условием.
— Нет… нет… — силилась выговорить потом, — за меня и за мое горе не бойся. Я знаю себя: я
выплачу его и потом уж больше плакать не стану. А теперь не мешай плакать… уйди… Ах, нет, постой! Бог наказывает меня!.. Мне больно, ах, как больно… здесь, у сердца…
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа и
выплакала все глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе.
Однажды он пропал уже на неделю: мать
выплакала глаза, а отец ничего — ходит по саду да курит.
Выплакав потом живое горе, она сосредоточилась на сознании о потере: все прочее умерло для нее, кроме маленького Андрюши.
— Не могу равнодушно вспомнить Casta diva, — сказал он, пропев начало каватины, — как
выплакивает сердце эта женщина!
Вера встала утром без жара и озноба, только была бледна и утомлена. Она
выплакала болезнь на груди бабушки. Доктор сказал, что ничего больше и не будет, но не велел выходить несколько дней из комнаты.
— А плата должна быть такая, чтобы было не дорого и не дешево… Если дорого, то не
выплатят, и убытки будут, а если дешево, все станут покупать друг у друга, будут торговать землею. Вот это самое я хотел сделать у вас.
Но у вас есть выход: вы можете
выплатить свой долг в той или другой форме.
— Я делаю только то, что должен, — заметил Привалов, растроганный этой сценой. — В качестве наследника я обязан не только
выплатить лежащий на заводах государственный долг, но еще гораздо больший долг…
— Нельзя, голубчик, нельзя… Теперь вон у Бахаревых какое горе из-за моей Кати. А была бы жива, может, еще кому прибавила бы и не такую печаль. Виктор Васильич куда теперь? Ох-хо-хо. Разве этот вот Веревкин выправит его — не выправит… Марья Степановна и глазыньки все
выплакала из-за деток-то! У меня одна была Катя — одно и горе мое, а погорюй-ка с каждым-то детищем…
— Позвольте… Главное заключается в том, что не нужно терять дорогого времени, а потом действовать зараз и здесь и там. Одним словом, устроить некоторый дуэт, и все пойдет как по нотам… Если бы Сергей Привалов захотел, он давно освободился бы от опеки с обязательством
выплатить государственный долг по заводам в известное число лет. Но он этого не захотел сам…
На Шатровские заводы он смотрел, как на свой исторический долг, который обязан
выплатить сорокатысячному заводскому населению и башкирам.
Чтобы
выплатить четырехмиллионный долг, необходимо поднимать заводы; затем, из этих же денег приходится
выплачивать хоть часть процентов по долгу; наконец, остатки уходят на наследников.
Так и вышло: они не ушли, а Федор Павлович назначил им жалованье, небольшое, и жалованье
выплачивал.
Сам же он выкланял,
Выплакал, вымолил
Сердце у девушки,
Сам же корит, бранит...
Само собою разумеется, что после этого полиция города Цюриха, несмотря на вселенские притязания,
выплатила залог…
— Вот проклятущие! Чужих со своим ведром не пущают к фанталу, а за ихнее копейку
выплачивай сторожу в будке. А тот с начальством делится.
— Ведь это мне решительно ничего не стоит, — объяснял он смущавшемуся Галактиону. — Деньги все равно будут лежать, как у меня в кармане, а года через три вы их
выплатите мне.
Прохоров добился аудиенции у Стабровского только через три дня. К удивлению, он был принят самым любезным образом, так что даже немного смутился. Старый сибирский волк не привык к такому обращению. Результатом этого совещания было состоявшееся, наконец, соглашение: Стабровский закрывал свой завод, а Прохоров ежегодно
выплачивал ему отступного семьдесят тысяч.
Он
выплачивает владельцу известную сумму, а затем от его предприимчивости зависит извлечение большего или меньшего дохода.].
Теперь я прошу у него всего только пятнадцать рублей и обещаюсь, что никогда уже больше не буду просить и сверх того в течение первых трех месяцев
выплачу ему весь долг до последней копейки.
Государь Александр Павлович сказал: «
Выплатить», а сам спустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутом и рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: «Вы есть первые мастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут».
Хитрый Коваль пользовался случаем и каждый вечер «полз до шинка», чтобы выпить трохи горилки и «погвалтувати» с добрыми людьми. Одна сноха Лукерья ходила с надутым лицом и сердитовала на стариков. Ее туляцкая семья собиралась уходить в орду, и бедную бабу тянуло за ними. Лукерья
выплакивала свое горе где-нибудь в уголке, скрываясь от всех. Добродушному Терешке-казаку теперь особенно доставалось от тулянки-жены, и он спасался от нее тоже в шинок, где гарцевал батько Дорох.
Она томилась, рвалась,
выплакала все глаза, отстояла колени, молясь теплой заступнице мира холодного, просила ее спасти его и дать ей силы совладать с страданием вечной разлуки и через два месяца стала навещать старую знакомую своей матери, инокиню Серафиму, через полгода совсем переселилась к ней, а еще через полгода, несмотря ни на просьбы и заклинания семейства, ни на угрозы брата похитить ее из монастыря силою, сделалась сестрою Агниею.
К двум плачущим старикам присоединилось еще несколько, а Финогешка взывал и
выплакивал...
Здесь был только зоологический Розанов, а был еще где-то другой, бесплотный Розанов, который летал то около детской кроватки с голубым ситцевым занавесом, то около постели, на которой спала женщина с расходящимися бровями, дерзостью и эгоизмом на недурном, но искаженном злостью лице, то бродил по необъятной пустыне, ловя какой-то неясный женский образ, возле которого ему хотелось упасть, зарыдать,
выплакать свое горе и, вставши по одному слову на ноги, начать наново жизнь сознательную, с бестрепетным концом в пятом акте драмы.
Там сухо и кратко говорилось о том, что расчетная книжка имеется в двух экземплярах, из которых один хранится у хозяйки, а другой у проститутки, что в обе книжки заносятся все приходы и расходы, что по уговору проститутка получает стол, квартиру, отопление, освещение, постельное белье, баню и прочее и за это
выплачивает хозяйке никак не более двух третей своего заработка, из остальных же денег она обязана одеваться чисто и прилично, имея не менее двух выходных платьев.
О, я
выплакал перед ней все горе, все ей высказал.
Но все-таки, когда время начало приближаться к разлуке, он опять впал в беспокойство, в слезы и опять прибегал ко мне и
выплакивал свое горе.
Выплачьте у него на груди ваше заблуждение, скажите ему при этом, что он масон, — он простит.
Известно, что все великие исторические люди питали маленькие слабости к разным животным, может быть
выплачивая этим необходимую дань природе, потратившей на них слишком много ума.
Плоды моих усилий выразились лишь в гербовых пошлинах, коих в течение двадцати лет
выплатил до тысячи серебром…
— Уж так-то, брат, хорошо, что даже вспомнить грустно! Кипело тогда все это, земля, бывало, под ногами горела! Помнишь ли, например, Катю — ведь что это за прелесть была! а! как цыганские-то песни пела! или вот эту:"Помнишь ли, мой любезный друг"? Ведь душу
выплакать можно! уж на что селедка — статский советник Кобыльников из Петербурга приезжал, а и тот двадцатипятирублевую кинул — камни говорят!
— Как, — говорит, — ограбить? Кто здесь грабит? Да ногами так и затопотал, и ручищи вперед
выплатил — знамо для чего.
Но сколько старики ни тратили убеждений, в конце концов все-таки пришлось уступить. Собрали кой-как рублей двести на дорогу и на первые издержки и снарядили сынка. В одно прекрасное утро Николай сел с попутчиком в телегу — и след его простыл, а старики остались дома
выплакивать остальные слезы.
Всплеснула я руками, бросилась на колени и точно уж молилась: всю, кажется, душу мою, все сердце
выплакала.
Липочка. Одно дело тятенька, а другое дело — муж. Да что вы пристали, маменька? Уж сказала, что не пойду за купца, так и не пойду! Лучше умру сейчас, до конца всю жизнь
выплачу: слез недостанет, перцу наемся.
— Да еще он сегодня сказал, что все свои пятьсот душ отдает нам теперь же в полное распоряжение, с тем чтоб
выплачивать ему восемь тысяч ежегодно. Жить будем вместе.
Пока во мне останется хоть капелька крови, пока не высохли слезы в глазах и бог терпит грехам моим, я ползком дотащусь, если не хватит сил дойти, до церковного порога; последний вздох отдам, последнюю слезу
выплачу за тебя, моего друга.
А потом, когда Панталеоне
выплачивал тому же доктору следуемые ему четыре червонца…
Варвара Петровна взяла всё на себя и всё
выплатила, разумеется приобретя землицу, а Степана Трофимовича только уведомила о том, что всё кончено, и уполномоченный Варвары Петровны, камердинер ее Алексей Егорович, поднес ему что-то подписать, что он и исполнил молча и с чрезвычайным достоинством.
Те же, у которых хмель был незадорного свойства, тщетно искали друзей, чтобы излить перед ними свою душу и
выплакать свое пьяное горе.
«А еще, милое мое дитятко, голубок ты мой Петрушенька,
выплакала я свои глазушки, о тебе сокрушаючись. Солнушко мое ненаглядное, на кого ты меня оставил…» На этом месте старуха завыла, заплакала и сказала...
Надо было принять меры, чтобы
выплатить четыреста семьдесят рублей, которые он остался должен незнакомому человеку.
Когда он возвращался в Чурасово после своих страшных подвигов, то вел себя попрежнему почтительно к старшим, ласково и внимательно к равным, предупредительно и любезно к своей жене, которая,
выплакав свое горе, опять стала здорова и весела, а дом ее попрежнему был полон гостей и удовольствий.
Года через полтора после смерти первой жены, горячо им любимой,
выплакав сердечное горе, Николай Федорович успокоился и влюбился в дочь известного описателя Оренбургского края, тамошнего помещика П. А. Рычкова, и вскоре женился.