Неточные совпадения
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем как ехать
на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть
на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она
встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом.
Лестница наверх в ее комнату выходила
на площадку большой входной теплой
лестницы.
Самгин
встал, проводил ее до двери, послушал, как она поднимается наверх по невидимой ему
лестнице, воротился в зал и, стоя у двери
на террасу, забарабанил пальцами по стеклу.
Он схватил Самгина за руку, быстро свел его с
лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив
на ворох валежника в саду,
встал против, махая в лицо его черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам, ударила мою Олю два раза в щеку и вытолкнула в дверь: „Не стоишь, говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А другая кричит ей
на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть нечего, а мы
на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней,
встанет, ходит: „В суд, говорит,
на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде возьмешь, чем докажешь?
Припоминая потом долго спустя эту ночь, Иван Федорович с особенным отвращением вспоминал, как он вдруг, бывало,
вставал с дивана и тихонько, как бы страшно боясь, чтобы не подглядели за ним, отворял двери, выходил
на лестницу и слушал вниз, в нижние комнаты, как шевелился и похаживал там внизу Федор Павлович, — слушал подолгу, минут по пяти, со странным каким-то любопытством, затаив дух, и с биением сердца, а для чего он все это проделывал, для чего слушал — конечно, и сам не знал.
Встанет заинтересовавшийся со скамейки, подойдет к дому — и секрет открылся: в стене ниже тротуара широкая дверь, куда ведут ступеньки
лестницы. Навстречу выбежит, ругаясь непристойно, женщина с окровавленным лицом, и вслед за ней появляется оборванец, валит ее
на тротуар и бьет смертным боем, приговаривая...
Выскакивают еще двое, лупят оборванца и уводят женщину опять вниз по
лестнице. Избитый тщетно силится
встать и переползает
на четвереньках, охая и ругаясь, через мостовую и валится
на траву бульвара…
Он
встал, подошел к двери, приотворил ее и стал слушать
на лестницу.
— Ты меня не ждал? — заговорила она, едва переводя дух. (Она быстро взбежала по
лестнице.) — Милый! милый! — Она положила ему обе руки
на голову и оглянулась. — Так вот где ты живешь? Я тебя скоро нашла. Дочь твоего хозяина меня проводила. Мы третьего дня переехали. Я хотела тебе написать, но подумала, лучше я сама пойду. Я к тебе
на четверть часа.
Встань, запри дверь.
Климков хотел
встать на колени, — он уже согнул ноги, — но парень подхватил его под мышку и потащил с собой куда-то вниз по каменной
лестнице.
Я теперь не боялся; вдоволь насмотревшись, я
встал и пробрался к
лестнице; шагая через ступеньку, поднялся
на ее верхнюю площадку и вошел в новый проход.
О! если бы они только
встали и, от непривычки ходить по нашим
лестницам, кое-как взобрались бы в залу, я бы, божусь вам! тут же их за ручки и повел бы обратно, да и сам с ними лег бы в могилу
на вечное время!..
Но вот она
встала и быстро пошла к выходу; он — за ней, и оба шли бестолково, по коридорам, по
лестницам, то поднимаясь, то спускаясь, и мелькали у них перед глазами какие-то люди в судейских, учительских и удельных мундирах, и всё со значками; мелькали дамы, шубы
на вешалках, дул сквозной ветер, обдавая запахом табачных окурков.
Ну, и вижу сам про себя, как бы долго он глядел
на меня, когда бы услыхал мою речь, как бы долго сидел и не понимал ни слова, как бы потом, когда вдомек бы взял,
встал бы с окна, взял бы свой узелок, как теперь вижу, клетчатый, красный, дырявый, в который бог знает что завертывал и всюду с собой носил, как бы оправил свою шинелешку, так, чтоб и прилично было, и тепло, да и дырьев было бы не видать, — деликатный был человек! как бы отворил потом дверь да и вышел бы с слезинкой
на лестницу.
Горданов
встал и вышел, как будто не обращая ни
на кого внимания, хотя
на самом деле он обозрел всех, мимо кого проходил, не исключая даже фельдшера и молодого священника, стоявших в передней над разложенными
на окне анатомическими инструментами. Спустясь по
лестнице вниз, он, проходя мимо залы, где лежал труп Бодростина, заметил, что двери этой залы заперты, припечатаны двумя печатями и у них стоит караул. Горданов спросил, кто этим распорядился? и получил в ответ, что все это сделал Ропшин.
Пара входит
на лестницу, другая пара опускается, и в этом беспрестанном приливе и отливе редкая волна,
встав упрямо
на дыбы, противится
на миг силе ветра, ее стремящей; в этом стаде, которое гонит бич прихоти, редко кто обнаруживает в себе человека.
Он
встал и при свете лампадки увидел, что был второй час ночи, но
на лестнице за дверью нет-нет и опять раздавалось движение.
«Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Чтó бы мне с собой сделать?» И она быстро, застучав ногами, побежала по
лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки,
на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и
встала.