Юмористические приключения мистера Фосдика

Эдгар Франклин, 2023

Эти истории рассказывает несчастный мистер Григгс, сосед высокомерного и очень богатого изобретателя по имени Герберт Хокинс. Григгс говорит нам в начале первого рассказа: “Хокинс наполовину изобретатель, наполовину идиот”. По мере развития каждой истории мы обнаруживаем, что Григгс невольно оказывается втянутым в демонстрацию последнего изобретения Хокинса. Хокинс уверяет его, что они совершенно безопасны, но демонстрации неизменно заканчиваются катастрофой. Как выразился Григгс: “Когда одно из изобретений Хокинса заманивает вас в свои сети, вам приходится быстро принимать решения относительно способа смерти, который вы предпочли бы”.В этой книге пятнадцать великолепных рассказов американского писателя Эдгарда Франклина, который славился своим юмором и сатирой! Не пропустите несколько часов счастливой жизни!

Насос без помпы Хокинса

Есть люди, которых опыт ничему не учит.

Хокинс — один из них, я — второй.

Что касается Хокинса, то я почти уверен, что в его беде виновато какое-то непонятное психическое отклонение; со своей стороны, я склонен винить свою доверчивость и мнительность.

Когда кухарка и горничная Хокинсов приехали"на свидание"и увлекли наш домашний персонал на какой-то праздник, я должен был увидеть, как рука судьбы шарит по моей территории, очищая сцену, чтобы оставить меня, одинокого и незащищенного, в обществе Хокинса.

Более того, когда миссис Хокинс приехала с Патриком, чтобы отвезти мою жену на чей-то послеполуденный обед, и привезла мне послание от своего"Герберта"с просьбой приехать и помочь ему в борьбе с демоном одиночества, я должен был понять, что судьба основательно вцепилась в меня.

К этому времени я уже должен был понимать, что, когда Хокинс остается один, ему не до демонов такого рода; он объединяется со старым, исконным Сатаной, и они вместе идут в мастерскую Хокинса, чтобы довести до совершенства какое-нибудь изобретение.

Но я ничего не предчувствовал. Я сразу же отправился к Хокинсу, чтобы составить ему компанию.

Когда я подошел к нему, Хокинс не сразу бросился мне в глаза, но зато бросилось нечто другое.

На мгновение мне показалось, что Бюро погоды признало научные достижения Хокинса и построило для него обсерваторию возле сарая. Потом я увидел, что это всего лишь высокая стальная башня с каркасом, на вершине которой установлена ветряная мельница — устройство, с помощью которого многие фермеры качают воду из своих колодцев.

— Ну, — заметил Хокинс, появившийся в этот момент, — вы можете дать этому название?

— Ну, — сказал я, облокотившись на ворота и рассматривая сооружение, — я думаю, что это обычная или хозяйственная ветряная мельница.

— А ваше воображение, как обычно, ошибается, — улыбнулся Хокинс. — Это, Григгс, насос Хокинса без помпы!

— Что! — воскликнул я, выскочив на дорогу. — Еще одно изобретение!

— Не будьте клоуном, Григгс, — проворчал изобретатель. — Это…

— Подождите. Вы заманили меня сюда, Хокинс, с дьявольской целью продемонстрировать эту штуку?

— Конечно, нет. Это…

— Подождите минуту. Она привязана? Не может ли она случайно, внезапно пронестись галопом и упасть на нас?

— Нет, не упадет, — коротко ответил Хокинс. — Фундамент уходит в землю на двадцать футов. Так вы зайдете или нет?

— При данных обстоятельствах — да, — сказал я, снова входя, но не сводя настороженных глаз со стальной башни. — Но не можем ли мы провести день здесь, у ворот?

— Не можем, — кисло ответил Хокинс. — Твой юмор, Григгс, столь же бессмыслен, сколь и ребячлив. Когда ты увидишь, как все фермеры в Соединенных Штатах будут пользоваться этим приспособлением, ты будешь краснеть, вспоминая свои идиотские слова.

У меня возникло искушение сделать замечание о том, что память с большей вероятностью вызовет излишнюю бледность, но я воздержался и последовал за Хокинсом на веранду.

— Когда я строил эту башню, — продолжал изобретатель, размахивая рукой, — я, конечно, предполагал использовать регулирующий насос, получая энергию от ветряной мельницы. Но потом мне пришла в голову идея.

— Вы знаете, как устроен элеватор — ряд ковшей на бесконечной цепи, нанизанной на два шкива, как велосипедная цепь на две звездочки? Очень хорошо. На вершине этой башни я удлинил ступицу ветряной мельницы, чтобы получился вал с большими зубьями. Внизу, на дне колодца, есть еще один соответствующий вал с такими же зубьями. Над ними, как вы видите, проходит непрерывная железная лестница на металлической цепи. Все понятно?

— Наверное, да, — обреченно ответил я. — Продолжайте.

— Ну, это пока все. На следующей неделе придут ведра. Я прицеплю по одному к каждой перекладине цепи или стальной лестницы, подключу механизм и пущу ее в ход.

— Ведра будут спускаться в колодец вверх дном, подниматься с другой стороны наполненными, подниматься на вершину башни, сливать воду в резервуар и снова спускаться вниз. Таким образом, я качаю воду без насоса — другими словами, с помощью безпомпового насоса!

— Просто! Эффективно! Ничего не выходит из строя — ни клапанов, ни поршней, ни воздушных камер — ничего! — триумфально закончил Хокинс.

— Замечательно! — рассеянно сказал я.

— Действительно? — воскликнул изобретатель. — Ну что, Григгс, ты хочешь посмотреть на него сегодня, или мы пробежимся по чертежам моего нового ткацкого станка?

Хокинс также изобрел ткацкий станок. Я не очень разбираюсь в машинах вообще, но кое-что знаю о чертежах, и, насколько я могу судить по чертежам, если бы какой-нибудь рабочий имел глупость войти в комнату с работающим ткацким станком Хокинса, этот замысловатый механизм схватил бы его, затащил внутрь, вымазал и вплел в ткань, и все это примерно за тридцать секунд.

Но объяснить это Хокинсу означало лишь спровоцировать новый конфликт. Я выбрал меньшее из зол — решил исследовать насос без помпы.

— Отлично, — радостно сказал изобретатель. — Пойдемте, Григгс. Ты единственный, кто хоть что-то в этом понимает. Через неделю-другую, когда кто-нибудь напишет об этом в журнале"Научный американец", вы будете гордиться тем, что впервые услышали мое разъяснение этого устройства.

Насос оказался именно таким, каким его описывал Хокинс: узкая стальная лестница, выходящая из черного устья скважины, поднимающаяся к шахте, проходящая над ней и снова опускающаяся в черноту. Когда мы достигли ее края, она была неподвижна, так как воздух был спокойным.

— Вот! — крикнул Хокинс. — Все, что нужно, — это ведра и бак сверху. Эта идея очень близка к реальному исполнению, Григгс, не так ли?

— Большинство твоих идей действительно близки к реальному исполнению, Хокинс, — вздохнул я.

Это прошло мимо ушей Хокинса.

— А теперь посмотри сюда, — продолжал он, наклоняясь над колодцем с невозмутимым пренебрежением к хрупкости человеческого тела и хватаясь за одну из перекладин лестницы. — Просто посмотри вниз, Григгс. Глубина шестьдесят футов!

— Поверю вам на слово, — сказал я. — Я бы не держался за эту перекладину, Хокинс, она может сорваться вместе с тобой.

— Ерунда! — улыбнулся изобретатель. — Шестеренка заблокирована. Она не может двигаться. Посмотрите-ка сюда!

Мужчина действительно вылез на лестницу и встал там. У меня кровь застыла в жилах.

Я ожидал, что Хокинс, лестница и все остальное упадет в воду, и гадал, пошлют ли небеса ветер, достаточный для того, чтобы поднять его, прежде чем он утонет.

Но ничего не произошло. Сам Хокинс стоял и смотрел на меня с торжествующей усмешкой.

— Видите, Григгс, — едко заметил он, — иногда я все-таки кое-что понимаю в своих изобретениях. А теперь, если ваше слабое сердце позволит, я бы посоветовал вам заглянуть сюда. Насколько я знаю, это единственный колодец в штате, построенный полностью из белого плитняка. Просто встаньте на лестницу и посмотрите.

Как несмышленый мальчишка, решившийся на дерзкий поступок, я протянул руку, ухватился за перекладину над Хокинсом и посмотрел вниз.

Безусловно, это был прекрасный колодец. Я никогда не обращал особого внимания на колодцы, но с первого взгляда было видно, что этот — исключительный.

— На прошлой неделе я выложил его плиткой, — продолжал Хокинс. — Видите ли, колодец с плиткой абсолютно безопасен. В кафельном колодце ничего не может случиться, ни…

Это была еще одна ошибочная мысль Хокинса. В этот момент что-то все-таки произошло.

Легкий ветерок запустил ветряную мельницу. Медленно, эффектно, лестница начала двигаться вниз!

— Ну как же так! — изумленно воскликнул изобретатель, делая тщетные попытки встать на ноги. — Как вы думаете…

В этот момент я думал не о нем. Все мои мысли были сосредоточены на одной большой, ужасной проблеме.

Прежде чем я успел осознать это и ослабить хватку, лестница опустилась достаточно далеко, чтобы вывести меня из равновесия. Проблема заключалась в том, что делать: отпустить лестницу и рискнуть сорваться вниз на шестьдесят футов, или удержаться и воспользоваться многообещающим шансом медленно и невозмутимо уйти под воду.

Я выбрал последний вариант, перемахнул на лестницу и прижался к ней, едва дыша от изумления перед внезапностью происходящего.

— Ну что, Хокинс? — спросил я, переводя дыхание, когда моя голова опустилась ниже уровня этой прекрасной земли.

— Ну, Григгс, — вызывающе сказал изобретатель со второй ступеньки, — наверное, шестеренка соскочила, вот и все.

— Разве не счастье, что это колодец с плиткой?

— Что вы имеете в виду?

— А то, — сказал я, — что колодец с плиткой абсолютно безопасен. В кафельном колодце ничего не может случиться, Хокинс.

— Не мели тут свои дешевые остроты, Григгс, — огрызнулся Хокинс."Как, черт возьми, мы собираемся спастись от намокания?

Вниз, вниз, вниз, вниз, вниз шла лестница.

— Ну, — сказал я задумчиво, — в твоих схемах, Хокинс, обычно проваливается дно. Если в ближайшие полминуты из водяного отделения вашего насоса без помпы выпадет дно, все будет замечательно.

— Да, засохни ты! — нервно воскликнул изобретатель. — Боже! Мы уже на полпути вниз!

— Почему бы не подняться? — предложил я.

— Действительно, Григгс, — воскликнул изобретатель, — для такого непрактичного человека, как ты, эта идея просто замечательна! Лезь, Григгс, лезь. Займись этим!

Я и сам считаю, что идея была довольно блестящей. Если лестница спускалась в колодец, то мы могли забраться по ней.

И мы полезли! Боже правый, как мы карабкались! Это была просто перпендикулярная беговая дорожка, и с перекладинами на расстоянии целого ярда друг от друга, по ней было очень трудно ступать.

Каждая ступенька, казалось, напрягала мои мышцы до предела, но мы продолжали подниматься, и мы набирали высоту. Мы были уже в десяти футах от вершины, когда Хокинс окликнул:

— Подожди, Григгс! Эй! Подожди минутку! Да, ей-богу, она остановилась!

Она действительно остановилась. Я заметил, что далеко вверху ветряная мельница перестала вращаться. Лестница была неподвижна.

— О, я знал, что мы выберемся, — заметил изобретатель, вытирая пот со лба. — Я это чувствовал.

— Да, я заметил, что минуту или две назад вы были полностью уверены в этом, — заметил я.

— Ну что ж, давайте, вылезайте, — сказал Хокинс, махнув рукой в ответ на это замечание. — Вперед, Григгс.

Я был слишком рад нашему близкому избавлению, чтобы тратить дыхание на ругань. Я потянулся к перекладине над собой и приготовился вернуться на землю.

И тут произошло странное событие. Перекладина устремилась вверх. Я бросился за ней. В одно мгновение я находился в полумраке колодца, в другое — был ослеплен солнцем.

Слишком поздно я понял, что поднялся выше горловины и стремительно несусь к вершине башни. Все произошло с той жуткой, удивительной внезапностью, которая свойственна изобретениям Хокинса.

Вверх, вверх, вверх, сначала быстро, потом все медленнее и медленнее, пока лестница снова не остановилась, и я не увидел вершину башни.

Лестница услужливо остановилась на этом месте, ведь она могла так же легко сбросить меня с вершины и сломать мне шею.

Я не терял времени, чтобы возблагодарить лестницу. Прежде чем эта проклятая штука снова пришла в движение, я вскарабкался наверх и застыл там, ошеломленный и растерянный.

Хокинс последовал моему примеру, вскарабкался на противоположный конец шахты и устроился там верхом.

— Ну что, — заметил я, когда нашел сравнительно надежное место на основании — сиденье шириной два дюйма и длиной четыре дюйма, — шестерня опять соскочила?

— Нет, конечно, нет, — ответил изобретатель. — Ветряная мельница просто начала вращаться в обратном направлении.

— Это слабенькая, бессильная штучка, ваша ветряная мельница, не так ли?

— Ну, когда я ее строил, я рассчитывал, что она будет поднимать две тонны.

— Вместо этого она подняла двоих — вернее, одного заблудшего человека, который позволил заманить себя в зону ее действия.

— Вот видите, — гневно воскликнул Хокинс, — вы, наверное, вините меня в том, что я заманил вас в эту дыру?

— Вовсе нет, — ответил я. — Я виню тебя в том, что ты слишком далеко завел меня из дыры.

— Не стоит. Если бы не твоя глупость, нас бы здесь сейчас не было.

— Что?

— Конечно. Почему ты не спрыгнул, когда мы проходили мимо устья колодца?

— Мой дорогой Хокинс, — мягко сказал я, — ты понимаешь, что мы пролетели мимо этой точки со скоростью около семидесяти футов в секунду? Почему вы не прыгнули?

— Я не хотел бросать вас, Григгс, — слабым голосом ответил Хокинс, отводя взгляд.

— Это было очень благородно с вашей стороны, — заметил я. — Это раскрывает прекрасную сторону вашего характера, о которой я и не подозревал, Хокинс.

— Достаточно, — коротко ответил изобретатель. — Вы спускаетесь первым или я?

— Вы собираетесь снова доверить все, что в вас есть смертного, этой капризной лестнице?

— Конечно. Что еще?

— Я подумал, что было бы безопаснее, хотя и менее удобно, подождать здесь до возвращения Патрика. Он мог бы поставить для нас лестницу — настоящую, старомодную, деревянную лестницу.

— Да, и когда Патрик вернется, эти женщины вернутся вместе с ним, — запальчиво ответил Хокинс. — Ваша жена придет сюда на чай.

— И что?

— Вы что же, полагаете, что меня застанут здесь застрявшим, как петуха на флюгере? — закричал изобретатель. — Нет, сэр! Вы можете оставаться и выглядеть дураком сколько угодно. А я не останусь. Я сейчас же спускаюсь!

Хокинс осторожно потянулся одной ногой к лестнице. Я посмотрел на него, подумал, не будет ли действительно жестоко бросать его в пропасть, и снова посмотрел вдаль, в сторону леса.

Мой взгляд пролетел около мили, и мои нервы получили новый удар.

— Смотрите сюда, Хокинс! — воскликнул я.

— Ну, что вам еще нужно? — сурово спросил изобретатель, все еще пытаясь встать на ноги.

— Что произойдет, если на эту адскую машину сейчас подует ветерок?

— Во-первых, вы попадете в Царство Божие, — с видимым удовольствием огрызнулся Хокинс. — Ветряная мельница, расположенная прямо за вами, ударит вас по голове с силой, достаточной для того, чтобы вправить мозги.

Я оглянулся назад. Он был прав — во всяком случае, в том, что касается удара.

Огромное крыло находилось точно на линии, чтобы нанести моей незащищенной черепушке потрясающий удар, который, вероятно, оглушил бы меня и, конечно, смахнул с высоты.

— Надвигается сильный ветер! — крикнул я. — Посмотри на эти деревья.

— Клянусь Джиммини! Вы правы! — взвизгнул изобретатель, опрометчиво бросаясь на лестницу. — Быстрее, Григгс. Спускайся за мной. Быстрее!

Когда одно из изобретений Хокинса затягивает вас в свои путы, приходится быстро принимать решение о том, какой способ смерти вы предпочтете. В мгновение ока я принял решение спустить свою судьбу вместе с Хокинсом по лестнице.

Собравшись с духом, я набросился на дрожащий стальной трос, мгновение бешено брыкался, а затем обрел опору.

— Теперь вниз! — крикнул Хокинс снизу. — Быстрее!

Дьявольская ветряная мельница, видимо, услышала его и восприняла это замечание как личный приказ. Она повиновалась в точности.

Когда лифт резко падает, возникает ощущение, что все внутренности борются за выход через макушку головы. Когда эти слова вылетали из уст Хокинса, я испытывал именно такое ощущение.

Цепляясь за лестницу изо всех сил, мы полетели вниз!

Говорят, что за первую секунду камень упадет на 16 футов, за следующую — на 32 и т.д. Мы спустились гораздо быстрее. Ветер налетел на ветряную мельницу, и она изо всех сил затягивала нас обратно в колодец.

Не успел я перевести дух, как мы пронеслись до уровня земли, спустились сквозь устье колодца и устремились вниз, в белесые сумерки.

На этом мои наблюдения прекратились. Со стороны Хокинса раздался булькающий крик. Затем раздался всплеск.

Мои нижние конечности стали ледяными, затем тело и плечи, а потом треснувший лед, казалось, заполнил мои уши, а я все еще цеплялся за лестницу и горячо молился.

Некоторое время я спускался по ревущей, бурлящей воде. Потом мои ноги вырвались из-под воды, и на мгновение я повис только на руках. Но я все равно крепко держался руками за опору и смутно догадывался, отчего мне кажется, что я снова поднимаюсь вверх. Не то чтобы это имело большое значение, так как я уже давно потерял надежду, но все же я задавался этим вопросом.

И вот, все еще цепляясь за лестницу в смертельной хватке, с бьющимся надо мной Хокинсом, я вынырнул из воды и снова оказался наверху колодца. Мгновение полумрака, снова вспышка солнца — и я кувыркнулся с лестницы.

Я приземлился на траву. Хокинс приземлился на меня. Мокрые, бездыханные, ошеломленные, мы сели и уставились друг на друга.

— Я рад, Григгс, — сказал Хокинс с водянистой улыбкой, — я рад, что у тебя хватило ума удержаться на той ступеньке внизу. Я знал, что с нами все будет в порядке, если ты не отпустишь…

— Хокинс, — злобно сказал я, — заткнись!

— Но… о, Господи!

Я взглянул в сторону ворот. К воротам подъезжал экипаж. Дамы были в кабине. Очевидно, послеобеденная игра в гольф была отложена.

— Ну вот, Хокинс, — злорадствовал я, — можешь объяснить своей жене, откуда ты знал, что у нас все будет хорошо. Она будет сочувственно слушать.

Хокинс с бледной улыбкой произнес:

— О, Григгс!

Миссис Хокинс ахнула от ужаса, когда Патрик направил лошадей в нашу сторону.

Но неважно, что сказала миссис Хокинс. В этой хронике и без того хватает неприятностей. Есть высказывания, которые, если они адресованы кому-то конкретно, лучше не повторять.

Я думаю, что Хокинс испытал на себе практически все, что наговорила его жена по этому поводу. Поэтому пусть этого будет достаточно.