Неточные совпадения
Батрачка безответная
На каждого, кто чем-нибудь
Помог ей в черный день,
Всю жизнь о соли думала,
О соли пела Домнушка —
Стирала ли, косила ли,
Баюкала ли Гришеньку,
Любимого сынка.
Как сжалось сердце
мальчика,
Когда крестьянки
вспомнилиИ спели песню Домнину
(Прозвал ее «Соленою»
Находчивый вахлак).
Она
вспоминала наивную радость, выражавшуюся на круглом добродушном лице Анны Павловны при их встречах;
вспоминала их тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего
мальчика, называвшего ее «моя Кити», не хотевшего без нее ложиться спать.
Вспоминал потом про историю с
мальчиком, которого он взял из деревни, чтобы воспитывать, и в припадке злости так избил, что началось дело по обвинению в причинении увечья.
Вспоминая Голенищева худеньким, живым, добродушным и благородным
мальчиком, всегда первым учеником в корпусе, Вронский никак не мог понять причины этого раздражения и не одобрял его.
Когда я теперь
вспоминаю его, я нахожу, что он был очень услужливый, тихий и добрый
мальчик; тогда же он мне казался таким презренным существом, о котором не стоило ни жалеть, ни даже думать.
— Ага! Да, да, я
вспоминаю. Был репетитором вашим, и еще там были
мальчики. Один из них, кажется, потонул или что-то такое…
«Смир-рно-о!» —
вспомнил он командующий крик унтер-офицера, учившего солдат. Давно, в детстве, слышал он этот крик. Затем вспомнилась горбатенькая девочка: «Да — что вы озорничаете?» «А, может, мальчика-то и не было?»
Мальчик, как
вспомнил про все, вскрикнул, бросился к воде, прижал себе к обеим грудкам по кулачку, посмотрел в небеса (видели, видели!) — да бух в воду!
И вдруг Нехлюдов
вспомнил, что точно так же он когда-то давно, когда он был еще молод и невинен, слышал здесь на реке эти звуки вальков по мокрому белью из-за равномерного шума мельницы, и точно так же весенний ветер шевелил его волосами на мокром лбу и листками на изрезанном ножом подоконнике, и точно так же испуганно пролетела мимо уха муха, и он не то что
вспомнил себя восемнадцатилетним
мальчиком, каким он был тогда, но почувствовал себя таким же, с той же свежестью, чистотой и исполненным самых великих возможностей будущим и вместе с тем, как это бывает во сне, он знал, что этого уже нет, и ему стало ужасно грустно.
Несмотря на неожиданность и важность разговора нынче вечером с Симонсоном и Катюшей, он не останавливался на этом событии: отношение его к этому было слишком сложно и вместе с тем неопределенно, и поэтому он отгонял от себя мысль об этом. Но тем живее
вспоминал он зрелище этих несчастных, задыхающихся в удушливом воздухе и валявшихся на жидкости, вытекавшей из вонючей кадки, и в особенности этого
мальчика с невинным лицом, спавшего на ноге каторжного, который не выходил у него из головы.
Он не только
вспомнил, но почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он четырнадцатилетним
мальчиком молился Богу, чтоб Бог открыл ему истину, когда плакал ребенком на коленях матери, расставаясь с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее, — почувствовал себя таким, каким он был, когда они с Николенькой Иртеневым решали, что будут всегда поддерживать друг друга в доброй жизни и будут стараться сделать всех людей счастливыми.
И тогда я
вспомнил мою счастливую молодость и бедного
мальчика на дворе без сапожек, и у меня повернулось сердце, и я сказал: «Ты благодарный молодой человек, ибо всю жизнь помнил тот фунт орехов, который я тебе принес в твоем детстве».
Ну, а кто нас соединил в этом добром хорошем чувстве, об котором мы теперь всегда, всю жизнь
вспоминать будем и
вспоминать намерены, кто как не Илюшечка, добрый
мальчик, милый
мальчик, дорогой для нас
мальчик на веки веков!
Мальчик хоть и старался не показывать, что ему это неприятно, но с болью сердца сознавал, что отец в обществе унижен, и всегда, неотвязно,
вспоминал о «мочалке» и о том «страшном дне».
Вспоминая себя
мальчиком и юношей, я убеждаюсь, какое огромное значение для меня имели Достоевский и Л. Толстой.
Я не пошел с ними. Мое самолюбие было оскорблено: меня третировали, как
мальчика. Кроме того, я был взволнован и задет самой сущностью спора и теперь, расхаживая вокруг клумбы, на которой чуть светились цветы ранней осени,
вспоминал аргументы отца и придумывал новые.
Это был высокий худощавый
мальчик, несколько сутулый, с узкой грудью и лицом, попорченным оспой (вообще, как я теперь
вспоминаю, в то время было гораздо больше людей со следами этой болезни, чем теперь).
На следующий день, сидя на том же месте,
мальчик вспомнил о вчерашнем столкновении. В этом воспоминании теперь не было досады. Напротив, ему даже захотелось, чтоб опять пришла эта девочка с таким приятным, спокойным голосом, какого он никогда еще не слыхал. Знакомые ему дети громко кричали, смеялись, дрались и плакали, но ни один из них не говорил так приятно. Ему стало жаль, что он обидел незнакомку, которая, вероятно, никогда более не вернется.
Эти часы стали теперь для
мальчика самым счастливым временем, и мать с жгучей ревностью видела, что вечерние впечатления владеют ребенком даже в течение следующего дня, что даже на ее ласки он не отвечает с прежнею безраздельностью, что, сидя у нее на руках и обнимая ее, он с задумчивым видом
вспоминает вчерашнюю песню Иохима.
Мы разошлись: он — на знойный остров, где хотя раз, в минуту ужасной скорби,
вспомнил, может быть, о слезах бедного
мальчика, обнимавшего и простившего его в Москве; я же был отправлен в кадетский корпус, где нашел одну муштровку, грубость товарищей и…
Наполеон
вспомнил обо мне; меня взяли, привели, не объясняя дела, примерили на меня мундир покойного,
мальчика лет двенадцати, и когда уже привели меня в мундире к императору, и он кивнул на меня головой, объявили мне, что я удостоен милостью и произведен в камер-пажи его величества.
Павел, когда он был гимназистом, студентом, все ей казался еще
мальчиком, но теперь она слышала до мельчайших подробностей его историю с m-me Фатеевой и поэтому очень хорошо понимала, что он — не
мальчик, и особенно, когда он явился в настоящий визит таким красивым, умным молодым человеком, — и в то же время она
вспомнила, что он был когда-то ее горячим поклонником, и ей стало невыносимо жаль этого времени и ужасно захотелось заглянуть кузену в душу и посмотреть, что теперь там такое.
Мальчик читал газету и как будто не слышал ничего, но порою глаза его смотрели из-за листа в лицо матери, и когда она встречала их живой взгляд, ей было приятно, она улыбалась. Людмила снова
вспоминала Николая без сожаления об его аресте, а матери казался вполне естественным ее тон. Время шло быстрее, чем в другие дни, — когда кончили пить чай, было уже около полудня.
Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть! «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, — подумал,
мальчик и усмехнулся,
вспомнив про них, — совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»
Мальчик без штанов (поняв, что он слишком далеко зашел в деле отрицания).Ну, полно! это я так… пошутил! Пословица у нас такая есть, так я
вспомнил.
Н.И. Пастухов, мгновенно
вспомнив, что револьвер заряжен, весь похолодел, увидав, как
мальчик зашатался, быстро рванулся в сторону и, взмахнув руками, разом грохнулся о землю.
Слушая чудесные сказки отца,
мальчик вспоминал его замкнутую жизнь: кроме лекаря Маркова и молодого дьячка Коренева, никто из горожан не ходил в гости, а старик Кожемякин почти никогда не гулял по городу, как гуляют все другие жители, нарядно одетые, с жёнами и детьми.
Матвей кинулся в амбар и зарылся там в серебристо-серой куче пеньки, невольно
вспоминая жуткие сказки Макарьевны: в них вот так же неожиданно являлось страшное. Но в сказках добрая баба-яга всегда выручала заплутавшегося
мальчика, а здесь, наяву, — только Власьевна, от которой всегда душно пахнет пригорелым маслом.
Оставшись на крыльце,
мальчик вспомнил, что, кроме страха перед отцом, он носил в своей душе ещё нечто тягостное.
Моя сестра благодарит вас за поклон. Она часто
вспоминает, как когда-то возила Костю Кочевого отдавать в приготовительный класс, и до сих пор еще называет вас бедный, так как у нее сохранилось воспоминание о вас как о сироте-мальчике. Итак, бедный сирота, я люблю. Пока это секрет, ничего не говорите там известной вам «особе». Это, я думаю, само собой уладится, или, как говорит лакей у Толстого, образуется…»
Илья смотрел на него,
вспоминая себя в рыбной лавке купца Строганого. И, чувствуя к
мальчику какое-то особенное расположение, он ласково шутил и разговаривал с ним, когда в лавке не было покупателей.
Прошло несколько дней, на дворе заговорили, что отправленный в больницу ученик стекольщика сошёл с ума. Евсей
вспомнил, как горели глаза
мальчика во время его представлений, как порывисты были его движения и быстро изменялось лицо, и со страхом подумал, что, может быть, Анатолий всегда был сумасшедшим. И забыл о нём.
Я
вспомнил, что у меня был товарищ, очень прыткий
мальчик, по фамилии Менандр Прелестнов, который еще в университете написал сочинение на тему"Гомер как поэт, человек и гражданин", потом перевел какой-то учебник или даже одну страницу из какого-то учебника и наконец теперь, за оскудением, сделался либералом и публицистом при ежедневном литературно-научно-политическом издании"Старейшая Всероссийская Пенкоснимательница".
Он
вспомнил, как в детстве во время грозы он с непокрытой головой выбегал в сад, а за ним гнались две беловолосые девочки с голубыми глазами, и их мочил дождь; они хохотали от восторга, но когда раздавался сильный удар грома, девочки доверчиво прижимались к
мальчику, он крестился и спешил читать: «Свят, свят, свят…» О, куда вы ушли, в каком вы море утонули, зачатки прекрасной, чистой жизни?
Говоря
мальчику обычные слова увещаний, Пётр
вспоминал время, когда он сам выслушивал эти же слова и они не доходили до сердца его, не оставались в памяти, вызывая только скуку и лишь ненадолго страх.
Глядя на улыбающегося мужика, на
мальчика с громадными рукавицами, на избы,
вспоминая свою жену, я понимал теперь, что нет такого бедствия, которое могло бы победить этих людей; мне казалось, что в воздухе уже пахнет победой, я гордился и готов был крикнуть им, что я тоже с ними; но лошади вынесли из деревни в поле, закружил снег, заревел ветер, и я остался один со своими мыслями.
В низших классах он заставлял кого-нибудь из
мальчиков диктовать и, пока дети писали, сидел на подоконнике с закрытыми глазами и мечтал; мечтал ли он о будущем,
вспоминал ли о прошлом, — все у него выходило одинаково прекрасно, похоже на сказку.
И то и другое удалось, и Орлова зажила спокойною, трудовою жизнью; выучилась под руководством знакомых фельдшериц грамоте, взяла себе на воспитание двух сирот из приюта — девочку и
мальчика — и работает, довольная собой, с грустью и со страхом
вспоминая своё прошлое.
В этом случае надобно
вспомнить об Европе и об ее общественном мнении: не дальше, как прошлым летом, я, бывши в Эмсе на водах, читал в одной сатирической немецкой газетке, что в России государственных людей чеканят, как талеры: если
мальчика отдали в пажеский корпус, то он непременно дойдет до каких-нибудь высших должностей по военной части, а если в училище правоведения или лицей, то до высших должностей по гражданской части!..
Я
вспоминаю, как при мне раз били
мальчика, как он кричал и какое страшное лицо было у Фоки, когда он его бил.
Проезжает извозчик. Он чмокает, дергает вожжи и не видит, что на задке его пролетки повисли два уличных
мальчика. Я хочу присоединиться к ним, но
вспоминаю про исповедь, и мальчишки начинают казаться мне величайшими грешниками.
Когда я
вспоминаю о своем гаденьком вилянье перед Наташей, меня злость берет: уж два дня прошло; как
мальчик, шалость которого открыта, я боюсь разговора с нею и стараюсь избегать ее.
— Вы что на меня смотрите так? — говорила она, наливая себе опять коньяку. — Рисоваться перед вами не хочу: вы — пай-мальчик…
вспомнили обо мне. Вы видите… я ведь пьяница.
Но Теркин уже вскочил и сейчас все
вспомнил. Лег он, дождавшись Калерии, в большом волнении. Она его успокоила, сказала, что
мальчик еще жив, а остальные дети с слабыми формами поветрия. Серафима прошла прямо к себе из лесу. Он ее не стал ждать и ушел наверх, и как только разделся, так и заснул крепко. Не хотел он новых сцен и решил утром рано уехать в посад, искать доктора и побывать у местных властей.
И он
вспомнил, как когда-то очень давно, когда он был еще
мальчиком, она точно так же, таким же шутливо-почтительным тоном говорила с благочинным…
Он напомнил ей, как она заболела, а его по делам услали в Екатеринбург. — Верно, верно. Потом я об вас часто
вспоминала… честно/й человек! Видите, сейчас вас узнала,
вспомнила и фамилию, — а память у меня прескверная становится. Как же вы ко мне-то попали? Это очень, очень мило! Пай-мальчик! За это можно вас поцеловать.
Мы чуть слышно пели втроем песни, которые пели с Машею давно, еще
мальчиками.
Вспоминали, смеялись, говорили теми домашними словами, которых посторонний не поймет. Было по-детски чисто в душе и уютно.
— А, теперь только я
вспомнил и тебя — тогда еще
мальчика, и отца твоего — честного человека. Встань! Ну, как поживает твой старик?
Возвратясь домой, он все
вспоминал о кадетах. Они чудились ему день и ночь.
Мальчик был как в лихорадке.
Пьер вдруг понял, какая особенная, независимая, сложная и сильная работа чувства и мысли должна была происходить в этом
мальчике во время разговора и,
вспомнив всё, чтò он говорил, ему стало досадно, что
мальчик слышал его. Однако надо было ответить ему.