Неточные совпадения
Политическая экономия говорила, что
законы, по которым развилось и развивается богатство Европы, суть
законы всеобщие и несомненные.
Много мыслительной заботы посвятил он и сердцу и его мудреным
законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе убеждение, что любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько
всеобщей, неопровержимой истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?
Вся человеческая энергия направлена вовне, на создание несовершенной, дурной множественности, на поддержание прогресса, закрепляющего
закон тления, а не внутрь, не в глубь вечности, не на победу над смертью и завоевание
всеобщей, полной и вечной жизни.
Из различных уст подавались различные мнения: как же теперь быть с этим чертом? Исправник полагал отослать его прямо в таком виде, как он есть, к губернатору, и опирался в этом на
закон о чудовищах и уродцах: но
всеобщее любопытство страшно восставало против этого решения и изобретало всякие доводы для убеждения исправника в необходимости немедленно же разоблачить демона и тем удовлетворить
всеобщее нетерпеливое и жгучее любопытство.
Через несколько лет возвратились доморощенные гувернантки к барыне с громким аттестатом, в котором было написано, что они знают
Закон Божий, арифметику, российскую пространную и
всеобщую краткую историю, французский язык и проч., в ознаменование чего при акте их наградили золотообрезными экземплярами «Paul et Virginie» [«Поль и Виргиния» (фр.).].
Погибель субъекта исходит здесь не от нравственного
закона, а от случая, который, однако, находит себе объяснение и оправдание в примиряющей мысли, что смерть —
всеобщая необходимость.
Греки думали, что они вываяли все, что находится в душе человеческой; но в ней осталась бездна требований, усыпленных, неразвитых еще, для которых резец несостоятелен; они поглотили
всеобщим личность, городом — гражданина, гражданином — человека; но личность имела свои неотъемлемые права, и, по
закону возмездия, кончилось тем, что индивидуальная, случайная личность императоров римских поглотила город городов.
Затем говорится, что «хотя таковые умствователи праведно заслуживают достойную себе казнь, яко спокойствию нашему и
всеобщему вредные», но на первый раз монархиня обращается к ним лишь с «материнским увещанием», надеясь, что они сами постараются заслужить «благословение божие и монаршую милость, доверенность и благоволение»; в противном же случае обещает поступить с ними «по всей строгости
законов».
Но особенно рельефно выразился
всеобщий энтузиазм того времени к великому начинанию — в речи, которая произнесена была представителем всех депутатов, 27 сентября 1767 года, при поднесении императрице титула Премудрой, Великой, Матери отечества. Мы приведем из этой речи, помещенной в Полном собрании
законов (№ 12978), две тирады: одна изображает мрачное положение России пред вступлением на престол Екатерины, другая — благоденствие отечества под ее правлением.
Всеобщею известностью, благодаря изяществу своего языка и талантливости писателей, пользовалась только французская драма, отличавшаяся строгим следованием греческим образцам и, в особенности,
закону трех единств.
Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей!» Но это
всеобщее принудительное уравнение, это торжество смертоносного
закона энтропии (нарастания и равномерного распределения тепла во вселенной), перенесенного в социальную сферу, не означает торжества демократии.
— Ваша светлость, прошу вашего позволения, ко
всеобщему и моему удовольствию, в сей драгоценный для меня день дозволить мне изъяснить: кто я такой, и откуда и кому всем, чту имею к своему благоденствию, обязан. Но не могу я этого изложить в хладном слове человеческого голоса, так как я учен на самые мелкие деньги, а разрешите мне во всем
законе моего естества при всех торжественно испустить глас природы!
Если бы я был свободен от
всеобщей одури, то одно, что я мог сделать по отношению Александра второго и Шибунина, это то, чтобы просить Александра не о том, чтобы он помиловал Шибунина, а о том, чтобы он помиловал себя, ушел бы из того ужасного, постыдного положения, в котором он находился, невольно участвуя во всех совершающихся преступлениях (по «
закону») уже тем, что, будучи в состоянии прекратить их, он не прекращал их.
— Почему мы знаем, что
закон это
всеобщий? — говорил Меженецкий.