Неточные совпадения
— «А если б я, например, вздумал донести
коменданту?» — и тут я сделал очень серьезную, даже строгую мину.
— Да я еще
коменданта не видал, а мне надо сдать ему кой-какие казенные вещи…
«Все устроено как можно лучше: тело привезено обезображенное, пуля из груди вынута. Все уверены, что причиною его смерти несчастный случай; только
комендант, которому, вероятно, известна ваша ссора, покачал головой, но ничего не сказал. Доказательств против вас нет никаких, и вы можете спать спокойно… если можете… Прощайте…»
На другой день утром я проснулся рано; но Максим Максимыч предупредил меня. Я нашел его у ворот сидящего на скамейке. «Мне надо сходить к
коменданту, — сказал он, — так пожалуйста, если Печорин придет, пришлите за мной…»
Но, увы!
комендант ничего не мог сказать мне решительного. Суда, стоящие в пристани, были все — или сторожевые, или купеческие, которые еще даже не начинали нагружаться. «Может быть, дня через три, четыре придет почтовое судно, — сказал
комендант, — и тогда — мы увидим». Я вернулся домой угрюм и сердит. Меня в дверях встретил казак мой с испуганным лицом.
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в крепость Фанагорию, чтоб узнать от
коменданта о часе моего отъезда в Геленджик.
«Василиса Егоровна! — сказал
комендант.
Я отвечал, что приехал на службу и явился по долгу своему к господину капитану, и с этим словом обратился было к кривому старичку, принимая его за
коменданта; но хозяйка перебила затверженную мною речь.
— Капитана Миронова! того самого, что был
комендантом в одной из оренбургских крепостей?
Разговор у
коменданта продолжался; но я уже в него не мешался и ничего не слушал.
Старый башкирец молчал и глядел на
коменданта с видом совершенного бессмыслия. «Что же ты молчишь? — продолжал Иван Кузмич, — али бельмес по-русски не разумеешь? Юлай, спроси-ка у него по-вашему, кто его подослал в нашу крепость?»
Вскоре все заговорили о Пугачеве. Толки были различны.
Комендант послал урядника с поручением разведать хорошенько обо всем по соседним селениям и крепостям. Урядник возвратился через два дня и объявил, что в степи верст за шестьдесят от крепости видел он множество огней и слышал от башкирцев, что идет неведомая сила. Впрочем, не мог он сказать ничего положительного, потому что ехать далее побоялся.
— А вот сейчас узнаем настоящую его силу, — сказал
комендант. — Василиса Егоровна, дай мне ключ от анбара. Иван Игнатьич, приведи-ка башкирца да прикажи Юлаю принести сюда плетей.
Пугачев грозно взглянул на старика и сказал ему: «Как ты смел противиться мне, своему государю?»
Комендант, изнемогая от раны, собрал последние силы и отвечал твердым голосом: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!» Пугачев мрачно нахмурился и махнул белым платком.
Мысль, что Марья Ивановна не успеет выехать, ужаснула меня; я поспешно дал капралу несколько наставлений и тотчас бросился к
коменданту.
Голова его была выбрита; вместо бороды торчало несколько седых волос; он был малого росту, тощ и сгорблен; но узенькие глаза его сверкали еще огнем. «Эхе! — сказал
комендант, узнав, по страшным его приметам, одного из бунтовщиков, наказанных в 1741 году.
Я велел ехать к
коменданту, и через минуту кибитка остановилась перед деревянным домиком, выстроенным на высоком месте, близ деревянной же церкви.
Они громко роптали, и Иван Игнатьич, исполнитель комендантского распоряжения, слышал своими ушами, как они говорили: «Вот ужо тебе будет, гарнизонная крыса!»
Комендант думал в тот же день допросить своего арестанта; но урядник бежал из-под караула, вероятно при помощи своих единомышленников.
— Батюшки, беда! — отвечала Василиса Егоровна. — Нижнеозерная взята сегодня утром. Работник отца Герасима сейчас оттуда воротился. Он видел, как ее брали.
Комендант и все офицеры перевешаны. Все солдаты взяты в полон. Того и гляди злодеи будут сюда.
Мы отправились далее. Стало смеркаться. Мы приближились к городку, где, по словам бородатого
коменданта, находился сильный отряд, идущий на соединение к самозванцу. Мы были остановлены караульными. На вопрос: кто едет? — ямщик отвечал громогласно: «Государев кум со своею хозяюшкою». Вдруг толпа гусаров окружила нас с ужасною бранью. «Выходи, бесов кум! — сказал мне усастый вахмистр. [Вахмистр — унтер-офицер в кавалерии.] — Вот ужо тебе будет баня, и с твоею хозяюшкою!»
Возвратясь к
коменданту, я, по обыкновению своему, подсел к Марье Ивановне.
Все семейство
коменданта за мною ухаживало.
Присутствие Швабрина было мне несносно. Я скоро простился с
комендантом и с его семейством; пришед домой, осмотрел свою шпагу, попробовал ее конец и лег спать, приказав Савельичу разбудить меня в седьмом часу.
Сердце мое заныло, когда очутились мы в давно знакомой комнате, где на стене висел еще диплом покойного
коменданта, как печальная эпитафия [Эпитафия — надгробная, надмогильная надпись.] прошедшему времени.
Голова бедного калмыка упала к ногам
коменданта.
Комендант расхаживал перед своим малочисленным строем.
Комендант обошел свое войско, говоря солдатам: «Ну, детушки, постоим сегодня за матушку государыню и докажем всему свету, что мы люди бравые и присяжные!» Солдаты громко изъявили усердие.
Новое обстоятельство усилило беспокойство
коменданта. Схвачен был башкирец с возмутительными листами. [Возмутительные листы — воззвания, призывающие к бунту, восстанию.] По сему случаю
комендант думал опять собрать своих офицеров и для того хотел опять удалить Василису Егоровну под благовидным предлогом. Но как Иван Кузмич был человек самый прямодушный и правдивый, то и не нашел другого способа, кроме как единожды уже им употребленного.
«Ну, ребята, — сказал
комендант, — теперь отворяй ворота, бей в барабан.
Я испугался и стал просить Ивана Игнатьича ничего не сказывать
коменданту; насилу его уговорил; он дал мне слово, и я решился от него отступиться.
Комендант немедленно посадил урядника под караул, а Юлая назначил на его место.
Комендант подозвал капрала и велел ему взять лист из рук убитого казака.
— Нет, Василиса Егоровна, — продолжал
комендант, замечая, что слова его подействовали, может быть, в первый раз в его жизни. — Маше здесь оставаться не гоже. Отправим ее в Оренбург к ее крестной матери: там и войска и пушек довольно, и стена каменная. Да и тебе советовал бы с нею туда же отправиться; даром что ты старуха, а посмотри, что с тобою будет, коли возьмут фортецию приступом.
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня понять. «Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному интересу: не благоугодно ли будет господину
коменданту принять надлежащие меры…»
Комендант велел Ивану Игнатьичу навести пушку на их толпу и сам приставил фитиль.
Комендант со мною поздоровался с видом озабоченным.
Пришли меня звать от имени
коменданта.
Дом
коменданта стал для меня постыл.
В доме
коменданта был я принят как родной.
Неожиданная весть сильно меня поразила.
Комендант Нижнеозерной крепости, тихий и скромный молодой человек, был мне знаком: месяца за два перед тем проезжал он из Оренбурга с молодой своей женою и останавливался у Ивана Кузмича. Нижнеозерная находилась от нашей крепости верстах в двадцати пяти. С часу на час должно было и нам ожидать нападения Пугачева. Участь Марьи Ивановны живо представилась мне, и сердце у меня так и замерло.
Я стал просить за Швабрина, и добрый
комендант, с согласия своей супруги, решился его освободить.
— Якши, [Якши (татарск.) — хорошо.] — сказал
комендант, — ты у меня заговоришь. Ребята! сымите-ка с него дурацкий полосатый халат, да выстрочите ему спину. Смотри ж, Юлай: хорошенько его!
Итак, приказание
коменданта никого из нас не удивило и не встревожило.
— Прикажи слово молвить, — сказал Хлопуша хриплым голосом. — Ты поторопился назначить Швабрина в
коменданты крепости, а теперь торопишься его вешать. Ты уж оскорбил казаков, посадив дворянина им в начальники; не пугай же дворян, казня их по первому наговору.
Комендант подпустил их на самое близкое расстояние и вдруг выпалил опять.
Мы вышли от
коменданта по-видимому примиренные.
— Принять надлежащие меры! — сказал
комендант, снимая очки и складывая бумагу.
«Как вам не стыдно было, — сказал я ему сердито, — доносить на нас
коменданту после того, как дали мне слово того не делать!» — «Как бог свят, я Ивану Кузмичу того не говорил, — ответил он, — Василиса Егоровна выведала все от меня.
Он с большой веселостию описал мне семейство
коменданта, его общество и край, куда завела меня судьба.
Она всем и распорядилась без ведома
коменданта.