Неточные совпадения
Вор-новотор ходил на них с пушечным снарядом,
палил неослабляючи и, перепалив всех, заключил мир, то есть у заугольников ел палтусину, [Па́лтусина — мясо беломорской рыбы палтуса.] у сычужников — сычуги.
Долго раздумывал он, кому из двух кандидатов отдать преимущество: орловцу ли — на том основании, что «Орел да Кромы — первые
воры», — или шуянину — на том основании, что он «в Питере бывал, на полу сыпал и тут не
упал», но наконец предпочел орловца, потому что он принадлежал к древнему роду «Проломленных Голов».
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и
пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный
вор и злодей, от всего отпирался.
—
Воры! караул!.. — кричали они; раздался ружейный выстрел; дымящийся пыж
упал почти к моим ногам.
Коль в доме станут воровать,
А нет прилики
вору,
То берегись клепать,
Или наказывать всех сплошь и без разбору:
Ты
вора этим не уймёшь
И не исправишь,
А только добрых слуг с двора бежать заставишь,
И от меньшой беды в большую
попадёшь.
Первый раз он
попал неудачно: судились
воры, трое, рецидивисты; люди разного возраста, но почти одинаково равнодушные к своей судьбе.
— Вот оно что! — с ужасом говорил он, вставая с постели и зажигая дрожащей рукой свечку. — Больше ничего тут нет и не было! Она готова была к воспринятию любви, сердце ее ждало чутко, и он встретился нечаянно,
попал ошибкой… Другой только явится — и она с ужасом отрезвится от ошибки! Как она взглянет тогда на него, как отвернется… ужасно! Я похищаю чужое! Я —
вор! Что я делаю, что я делаю? Как я ослеп! Боже мой!
В ней даже есть робость, свойственная многим женщинам: она, правда, не задрожит, увидя мышонка, не
упадет в обморок от падения стула, но побоится пойти подальше от дома, своротит, завидя мужика, который ей покажется подозрительным, закроет на ночь окно, чтоб
воры не влезли, — все по-женски.
Открыли наконец, что он проводит время в самых черных харчевнях возле застав, вроде Поль Нике, что он там перезнакомился с
ворами и со всякой сволочью, поит их, играет с ними в карты и иногда
спит под их защитой.
— Пожар — глупость! За пожар кнутом на площади надо бить погорельца; он — дурак, а то —
вор! Вот как надо делать, и не будет пожаров!.. Ступай,
спи. Чего сидишь?
Единственный заводский
вор знал только одну работу:
пасти лошадей.
Все время расчета Илюшка лежал связанный посреди кабака, как мертвый. Когда Груздев сделал знак, Морок бросился его развязывать, от усердия к благодетелю у него даже руки дрожали, и узлы он развязывал зубами. Груздев, конечно, отлично знал единственного заводского
вора и с улыбкой смотрел на его широчайшую спину. Развязанный Илюшка бросился было стремглав в открытую дверь кабака, но здесь
попал прямо в лапы к обережному Матюшке Гущину.
Над ними хитрыми кругами
Цыплят селенья старый
вор,
Прияв губительные меры,
Носился, плавал коршун серый
И
пал как молния на двор.
Разве можно нам, людям, стоящим на пороге ужасающей по бедственности и истребительности войны внутренних революций, перед которой, как говорят приготовители ее, ужасы 93 года будут игрушкой, говорить об опасности, которая угрожает нам от дагомейцев, зулусов и т. п., которые живут за тридевять земель и не думают
нападать на нас, и от тех нескольких тысяч одуренных нами же и развращенных мошенников,
воров и убийц, число которых не уменьшается от всех наших судов, тюрем и казней.
— Не самоубивец я и не
вор, — отвечал Давыд, — а что правда, то правда: в Сибирь
попадают хорошие люди, лучше нас с вами… Кому же это знать, коли не вам?
Ночами, когда город мёртво
спит, Артамонов
вором крадётся по берегу реки, по задворкам, в сад вдовы Баймаковой. В тёплом воздухе гудят комары, и как будто это они разносят над землёй вкусный запах огурцов, яблок, укропа. Луна катится среди серых облаков, реку гладят тени. Перешагнув через плетень в сад, Артамонов тихонько проходит во двор, вот он в тёмном амбаре, из угла его встречает опасливый шёпот...
— Нет, братику,
вор! — настаивал Карнаухов, напрасно стараясь
попасть рукой в карман расстегнутого жилета, из которого болталась оборванная часовая цепочка. — Ну, да черт с ним, с твоим Синицыным… А мы лучше соборне отправимся куда-нибудь: я, Тишка, доктор, дьякон Органов… Вот пьет человек! Как в яму, так и льет рюмку за рюмкой! Ведь это, черт его возьми, игра природы… Что ж это я вам вру! Позвольте отрекомендоваться прежде! Лука Карнаухов, хозяин Паньшинского прииска…
И когда воин исполнил повеление Соломона, то посыпались на пол золотые монеты, потому что они были спрятаны внутри выдолбленной палки;
вор же, пораженный мудростью царя,
упал ниц перед его троном и признался в своем преступлении.
— У нас, — говорит, — кто ест свой хлеб, тот и голоден. Вон мужики весь век хлеб сеют, а есть его — не смеют. А что я работать не люблю — верно! Но ведь я вижу: от работы устанешь, а богат не станешь, но кто много
спит, слава богу — сыт! Ты бы, Матвей, принимал
вора за брата, ведь и тобой чужое взято!
Елеся. Будешь бродить, Михей Михеич, как из дому-то ухватом. Разве б я спать-то не умел? Да, видно, скачи враже, як пан каже. Вот и скачи по холодку-то и слоняйся, как
вор.
На первый раз принялись болтать о том, что говорить лучше, чем молчать; потом рассказывали о своем недавнем сне и выражали радость о своем пробуждении; затем жалели, что после долгого сна голова у них не свежа, и доказывали, что не нужно
спать слишком долго; после того, оглядевшись кругом себя, замечали, что уже день наступил и что днем нужно работать; далее утверждали, что не нужно заставлять людей работать ночью и что работа во тьме прилична только
ворам и мошенникам, и т. д.
Конюший, к которому он
попал, был первый
вор по всему околодку: его на поселенье сослали.
— Верно! Признал. Только — нужно, чтобы я дал тебе дорогу, а я могу не дать… Хотя я — все вижу, все знаю! Гараська у меня —
вор. Ну, он тоже умный и, ежели не оступится, в острог не
попадет, — быть ему хозяином! Живодер будет людям! Тут — все
воры и хуже скота… просто —
падаль! А ты к ним ластишься… Это даже понять нельзя, такая это глупость у тебя.
Мавра Тарасовна. Что ж вы на парня
напали? За что его обижаете? Он не
вор; он гулять в наш сад приходил, время провести. С кем же ты, миленький, здесь в саду время проводил?
Гляди-ка, ночей-де
спать старик не может, мотается по избе и всё ворчит и ругает всех: поп — лентяй, урядник —
вор, становой — грабитель, до земского вплоть изругает всех и ревёт, да так ревёт, что жутко!
— А разве не у всех учеников плохая память? И разве не всех учителей обманывали их ученики? Вот поднял учитель розгу — ученики кричат: мы знаем, учитель! А ушел учитель
спать, и говорят ученики: не этому ли учил нас учитель? И тут. Сегодня утром ты назвал меня:
вор. Сегодня вечером ты зовешь меня: брат. А как ты назовешь меня завтра?
— Нет, не
вор, ваше превосходительство; я действительно товарищ детства… я только нечаянно ошибся,
попал с другого подъезда.
— Да уж чего тут хочется! Конечно,
вор вору розь… А был, сударь, со мной один случай, что
попал я и на честного
вора.
Любовно принял мир слово Трифоново. Урядили, положили старики, если объявится лиходей, что у Лохматого токарню
спалил, потачки ему,
вору, не давать: из лет не вышел — в рекруты, вышел из лет — в Сибирь на поселенье. Так старики порешили.
— Он немножко тово… трогается иногда, — шепнул Урбенин, показываясь из передней. — Боится
воров и вот, как видите, всё насчет дверей хлопочет… Николай Ефимыч, — обратился он к странному субъекту, — иди к себе в комнату и ложись
спать! Не беспокойся, всё заперто!
Между нашею деревнею и деревнею майора Алымова (в версте от алымовской усадьбы) стоял одинокий двор однодворца Луки Кромсаева, или попросту Кромсая. Кромсай этот под некоторою личиною степенства и скромности был настоящий «шельма-мужик» или «вор-мужик»: он умел из всякого положения извлекать себе выгоды и жил скупо и одиноко, содержа свое семейство в «страхе божием», то есть колотил всех чем ни
попало.
«Не лучше ли отворить эту дверь? Это было бы прекрасно… Тогда могло бы все
пасть на то, что забыли запереть дверь и ночью взошел
вор, но…»
И стали мы судить и рядить: кого взять в кассиры? Кто не мерзавец? Кто не
вор? Выбор наш
пал на Ивана Петровича, помощника бухгалтера: тихоня, богомольный и живет по-свински, не комфортабельно. Мы его выбрали, благословили на борьбу с искушениями и успокоились, но… не недолго!
— Видишь ли, милая, представь, что на тебя
нападают воры или разбойники и хотят тебя ограбить, а ты вместо того, чтобы…
— Один в горячке, другой
спит, а третий странников провожает, — бормочет прохожий. — Хорошие сторожа, можно жалованье платить! Не-ет, брат,
воры завсегда проворней сторожов были! Стой, стой, не шевелись…
— О, несчастный! ты взаправду в крови! На тебя, верно,
напали ночные
воры!.. О несчастный! Хорошо, что ты спасся от них под нашею кровлей. Останься здесь и подожди меня немного: я сейчас отнесу это охлажденное питье гостям и вмиг возвращусь, чтоб обмыть твои раны…
У кого петух в усадьбе все головой тряс, пока
воры кладовую не взломали. Тогда и прекратил. Цыганке одной мышь
попала за пазуху — недели не прошло, струна на гитаре лопнула, да ее по глазу. А у свояченицы городского головы родинка была мышастая на таком месте, что самой не видно, — к добру это… Вот она пятьдесят тысяч, как одну копеечку, и выиграла на свой внутренний билет. Поди ж ты…
— Нет… Семен Семенович может быть совершенно спокоен, никто и не думает о нем… Я чуть свет уже снова заперла дверь, так что никогда не смогут догадаться, как он мог
попасть в дом… Перед смертью барин рассказал как было дело, но кто был
вор — назвать не мог…
— Вот, вот, видишь, что я не ошибался, что тут был
вор… Я не мог его узнать, но он был силен, сильнее меня… Когда я его повалил, он дернул меня так сильно, что я
упал… Он хотел вырваться от меня и убежать, но я его не пускал… Произошла страшная борьба… Он схватил меня за горло и стал душить… Посмотри, Таня, посмотри сюда…
Смертной казнью наказывались: богохульники, еретики, соблазнители к чужой вере, государственные изменники, делатели фальшивых бумаг и монет, убийцы и зажигатели, церковные тати, обыкновенные
воры, попавшиеся в третий раз, и уличные грабители, пойманные во второй раз. Отсечение головы было уделом большинства преступников; немногие
попадали на виселицу.
Ночью, когда я
сплю, все три мои домочадицы не
спят, ходят по комнатам и сторожат, чтобы
воры не украли моих произведений.
«
Вор, подлец!» — крикнула ему барыня вдогонку, а сама
упала в истерике.
А мы знали, кто оборвал, но ничего не говорили, чтобы не нарушать клятву и не пристыдить своего гостя, но к вечеру некоторых из нас это стало невыносимо мучить, и когда мы начали укладываться
спать, то я не стерпел и сказал Ивану Яковлевичу, что Костю наказали напрасно, — что он не
вор, а
вор вот кто, а мы все дали клятву его скрыть.