Неточные совпадения
В ком есть и совесть, и закон,
Тот не укра́дет, не обманет,
В какой бы ну́жде ни был он;
А
вору дай хоть миллион —
Он
воровать не перестанет.
Коль в доме станут
воровать,
А нет прилики
вору,
То берегись клепать,
Или наказывать всех сплошь и без разбору:
Ты
вора этим не уймёшь
И не исправишь,
А только добрых слуг с двора бежать заставишь,
И от меньшой беды в большую попадёшь.
— Впрочем — дело не мое. Я, так сказать, из патриотизма. Знаете, например: свой
вор — это понятно, а, например, поляк или грек — это уж обидно. Каждый должен у своих
воровать.
— И — не пойдет! — подтвердил Трифонов вполголоса. — Казак, они тут все
воры, дешево живут, рыбу
воруют из чужих сетей. Пять! — крикнул он.
— Простите, это несправедливо; всякий
вор знает, что воровство нехорошо и что не надо
воровать, что воровство безнравственно, — со спокойной, самоуверенной, всё той же, несколько презрительной улыбкой, которая особенно раздражала Нехлюдова, сказал Игнатий Никифорович.
Зачем же их ловить,
Труды терять? Пускай себе
воруют,
Когда-нибудь да попадутся; в силу
Пословицы народной: «Сколько
воруНи
воровать, кнута не миновать».
Падение князя А. Н. Голицына увлекло Витберга; все опрокидывается на него, комиссия жалуется, митрополит огорчен, генерал-губернатор недоволен. Его ответы «дерзки» (в его деле дерзость поставлена в одно из главных обвинений); его подчиненные
воруют, — как будто кто-нибудь находящийся на службе в России не
ворует. Впрочем, вероятно, что у Витберга
воровали больше, чем у других: он не имел никакой привычки заведовать смирительными домами и классными
ворами.
Правда, мужик-пшеничник сильно поленивался, но от достатка и
вор не
ворует.
Воруют они в тюрьме, друг у друга, у поселенцев, на работах, во время нагрузки пароходов, и при этом по виртуозной ловкости, с какою совершаются кражи, можно судить, как часто приходится упражняться здешним
ворам.
Он не станет, в видах поощрения,
воровать вместе с
вором и не полезет в заговор вместе с заговорщиком.
— Стало быть, и с причиной бить нельзя? Ну, ладно, это я у себя в трубе помелом запишу. А то, призывает меня намеднись:"Ты, говорит, у купца Бархатникова жилетку украл?" — Нет, говорю, я отроду не
воровал."Ах! так ты еще запираться!"И начал он меня чесать. Причесывал-причесывал, инда слезы у меня градом полились. Только, на мое счастье, в это самое время старший городовой человека привел:"Вот он —
вор, говорит, и жилетку в кабаке сбыть хотел…"Так вот каким нашего брата судом судят!
— Да, — отозвался исправник, —
ворам да мошенникам раздолье:
воруй, а земская полиция отвечай за них.
Наивен до крайности; он, например, бранясь с арестантами, корил их иногда за то, что они были
воры, и серьезно убеждал их не
воровать.
— Это — ярмарочный сторож живет. Вылезет из окна на крышу, сядет в лодку и ездит, смотрит — нет ли где
воров? А нет
воров — сам
ворует…
— Лопай! Отец-мать есть?
Воровать умеешь? Ну, не бойся, здесь все
воры — научат!
На Шихане
воровали, а на нас, слободских, доносили, мы-де воры-то!
— Тихо можно обделать, никто даже ни… ни… не ворохнется. И то сказать, рази
воры какие пришли? Чего им полошиться-то?.. Пришел, взял, да и баста; свое добро взял, не чужое… Ты не
воровать пришел… Смотри, брат, тебя бы не обворовали.
Вору дай хоть миллион,
Он
воровать не перестанет.
Конечно, есть
воры, которые до того привыкли
воровать, что воровство уже не представляется им позорным, и есть ханжи, которые до того привыкли колотить руками в пустые перси, что пустосвятство кажется им действительною набожностью; но разве примеры подобных самообманов могут считаться обязательными?
Воровать и грабить было воспрещено строго-настрого, а в 1891 году, по инициативе белебеевского «излюбленного губернатором человека», всем
ворам было поставлено в обязанность подать о себе особые ревизские сказки, по исполнении чего они немедленно были посажены на цепь, и тем сразу прекращены были способы для производства дальнейших с их стороны беззаконий.
—
Вор!.. — грянул генерал. — Такой же
вор, как и ты, Мишка… Нет, ты хуже всех, потому что все другие с опаской
воровали, а ты у меня под носам. Как ты тогда кожу с меня не содрал?
— А этот подлец Мишка, который у меня в передней стоял столько лет и оказался первым
вором?.. — кричал генерал, размахивая палкой. — Ведь я верил ему, Иуде, а он у меня под носом
воровал… Да если бы я только знал, я бы кожу с него снял с живого! По зеленой улице бы провел да плетежками, плетежками… Не
воруй, подлец! Не
воруй, мерзавец… Да и другим закажи, шельмец!.. А ловкий тогда у меня в Загорье палач Афонька был: так бы расписал, что и другу-недругу Мишка заказал бы не
воровать. Афонька ловко орудовал…
— Счастье людям! — сказал Козловский, весело ухмыляясь. — У других
воруют, вам возвращают. Один
вор увидел, как лошадь сбежала, другой поймал…
Булычов. Доказывать нечего. Всем известно: воровство дело законное. И обижать тебя — незачем. От обиды ты не станешь лучше, хуже станешь. И
воруешь — не ты — рубль
ворует. Он, сам по себе, есть главный
вор…
— Ну!.. — вдруг вспыхнуло что-то в Лёньке. — Молчи уж ты! Умер бы, умер бы… А не умираешь вот…
Воруешь!.. — взвизгнул Лёнька и вдруг, весь дрожа, вскочил на ноги. —
Вор ты старый!.. У-у! — И, сжав маленький, сухой кулачок, он потряс им перед носом внезапно замолкшего деда и снова грузно опустился на землю, продолжая сквозь зубы: — У дити украл… Ах, хорошо!.. Старый, а туда же… Не будет тебе на том свете прощенья за это!..
И воровать-то надо сноровку знать: занадобится сто рублей, умному
вору, чтоб дома остаться, надо их в четыре приема красть.
— Да так, ваше сиятельство. В графстве Гольдауген только и занимаются тем, что
воров ищут. Мода такая. В графстве Гольдауген
воруют только главные, а
ворами считаются все.
— Да, но жалко,
воры памятники
воруют… А вон за тем чугунным памятником, что направо, Софья Михайловна похоронена. Хотите посмотреть?
— Говорит: «подь сюда; сколь
вору ни
воровать, виселицы не миновать»…
Люди всякого чина и подлый народ толпился на Красной площади, в рядах, на крестцах, в харчевнях, а между ними промыслом своим занимались
воры и мошенники:
воровали из карманов, из лавок и шалашей и тут же торговали украденным.
— Что ж, что
вор, посидит в остроге — хуже
воровать научится.