Самгин оглянулся: прилепясь к решетке сквера, схватив рукою сучок дерева, Стратонов
возвышался над толпой, помахивал над нею красным кулаком с перчаткой, зажатой в нем, и кричал.
Черными кентаврами
возвышались над толпой конные полицейские; близко к одному из них стоял высокий, тучный человек в шубе с меховым воротником, а из воротника торчала голова лошади, кланяясь, оскалив зубы, сверкая удилами.
Неточные совпадения
Самгин ярко вспомнил, как на этой площади стояла, преклонив колена пред царем,
толпа «карликовых людей», подумал, что ружья, повозки, собака — все это лишнее, и, вздохнув, посмотрел налево, где
возвышался поседевший купол Исакиевского собора, а
над ним опрокинута чаша неба, громадная, но неглубокая и точно выточенная из серого камня.
Хохлы разевали рты и подталкивали друг друга локтями, а пан Тыбурций,
возвышаясь в своих лохмотьях
над всею
толпой, громил Катилину или описывал подвиги Цезаря или коварство Митридата.
Когда пыль, поднятую этой толкотней, пронесло дальше, к площади, знамя опять стояло неподвижно, а под знаменем встал человек с открытой головой, длинными, откинутыми назад волосами и черными сверкающими глазами южанина. Он был невелик ростом, но
возвышался над всею
толпой, на своей платформе, и у него был удивительный голос, сразу покрывший говор
толпы. Это был мистер Чарльз Гомперс, знаменитый оратор рабочего союза.
Толпа зашумела, качнулась к стене, где
над нею
возвышалось разрезанное лицо, с круглыми, слепо открытыми глазами, но вдруг раздался резкий, высокий голос Сухобаева...
Вдруг, покрывая сразу эту бурю проклятий, божбы и ругани, раздался громадный голос Кузьмы Сотника, который,
возвышаясь но плечи
над толпою, кричал, побагровев от напряжения...
Где-то в
толпе мелькает красный колпак Шута, и слышен сдержанный хохот его, покрываемый шипеньем. Дочь Зодчего появляется на террасе и останавливается в нескольких шагах от Короля.
Толпа совершенно безмолвна.
Над городом, как бы умершим от восторга ожидания,
возвышаются только двое: Она и Король.
Расчеты эти восторжествовали
над минутным недоумением; плач и рыдания опять начались и сообщились
толпе. Только один голос, посреди причитаний изученной скорби, осмелился
возвыситься над ними...