Неточные совпадения
Когда же совсем нечего было делать, то есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по
кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял в своей памяти
военные сигналы.
И это точь-в-точь, как прежний австрийский гофкригсрат, [Гофкригсрат — придворный
военный совет в Австрии.] например, насколько то есть я могу судить о
военных событиях: на бумаге-то они и Наполеона разбили и в полон взяли, и уж как там, у себя в
кабинете, все остроумнейшим образом рассчитали и подвели, а смотришь, генерал-то Мак и сдается со всей своей армией, хе-хе-хе!
В тот же вечер призвал он сына в свой
кабинет, закурил трубку и, немного помолчав, сказал: «Что же ты, Алеша, давно про
военную службу не поговариваешь?
В это время вдруг отворилась дверь из
кабинета, и какой-то
военный, с портфелем в руке, громко говоря и откланиваясь, вышел оттуда.
Дверь мне отпер старый-престарый, с облезлыми рыжими волосами и такими же усами отставной солдат, сторож Григорьич, который, увидя меня в бурке, черкеске и папахе, вытянулся по-военному и провел в
кабинет, где Далматов — он жил в это время один — пил чай и разбирался в бумагах.
— Вчера у нас на фабрике ещё заказ взяли. Гостиную,
кабинет, спальню. Всё —
военные заказывают. Наворовали денег и хотят жить в новом стиле…
Вместо Панкрата послышалось за дверью странное мерное скрипенье машины, кованое постукиванье в пол, и в
кабинете появился необычайной толщины человек, одетый в блузу и штаны, сшитые из одеяльного драпа. Левая его, механическая, нога щелкала и громыхала, а в руках он держал портфель. Его бритое круглое лицо, налитое желтоватым студнем, являло приветливую улыбку. Он по-военному поклонился профессору и выпрямился, отчего его нога пружинно щелкнула. Персиков онемел.
Губернатор давно закончил прием, собирается ехать к себе на дачу и ждет чиновника особых поручений Козлова, который поехал кое за какими покупками для губернаторши. Он сидит в
кабинете за бумагами, но не работает и думает. Потом встает и, заложив руки в карманы черных с красными лампасами штанов, закинув седую голову назад, ходит по комнате крупными, твердыми,
военными шагами. Останавливается у окна и, слегка растопырив большие, толстые пальцы, внушительно и громко говорит...
— А давно ли гвардейские офицеры на посылках у баб состоять стали? — вместо ответа снова прогнусил Алексей Андреевич, и не успел фон Зееман что-либо возразить ему, быстро, по-военному, повернулся к нему спиной и, так же быстро проследовав в залу, скрылся в своем
кабинете.
Прибежавший с берега Волхова в графский дом Петр Федоров застал графа уже вставшим; он был одет в серый
военного покроя сюртук на беличьем меху и ходил взад и вперед по своему обширному
кабинету, пристально взглядывая по временам на висевший на стене большой во весь рост портрет государя Александра Павловича работы Дау. Это было его обыкновенное утреннее занятие.
Генерал-губернатор Южного края, здоровый немец с опущенными книзу усами, холодным взглядом и безвыразительным лицом, в
военном сюртуке, с белым крестом на шее, сидел вечером в
кабинете за столом с четырьмя свечами в зеленых абажурах и пересматривал и подписывал бумаги, оставленные ему правителем дел. «Генерал-адъютант такой-то», — выводил он с длинным росчерком и откладывал.
Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери
кабинета военного министра.
Кутузов занимал небольшой дворянский за́мок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся
кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены
военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к
военному совету. В 8-м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в
кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в
военном мундире.
Глаза его презрительно прищурились; он особенно-медленно вошел в
кабинет военного министра.
Через пять минут флигель-адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в
кабинет, где занимался
военный министр.
— Я тебе говорю — вздор, еще молоко не обсохло, а в
военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, — и граф, взяв с собой бумаги, вероятно чтоб еще раз прочесть в
кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.