Неточные совпадения
Мы шли, шли в темноте, а проклятые
улицы не кончались: все заборы да сады. Ликейцы, как тени, неслышно скользили
во мраке. Нас провожал тот же самый, который принес нам цветы. Где было грязно или острые кораллы мешали свободно ступать, он вел меня под руку, обводил мимо луж, которые, видно, знал наизусть. К несчастью, мы не туда попали, и, если б не провожатый, мы проблуждали бы целую ночь. Наконец добрались до речки, до вельбота, и вздохнули свободно, когда выехали в открытое море.
— Вышел я тогда от тебя
во мрак, бродил по
улицам и боролся с собою.
И он круто повернул в другую
улицу, оставив Алешу одного
во мраке. Алеша вышел из города и пошел полем к монастырю.
Во мраке виднелась ему только широкая
улица с белыми,
во многих местах разрушенными стенами больших домов и каменный тротуар, по которому он шел; изредка встречались солдаты и офицеры.
На
улице было тихо, —
улица улеглась
во мраке и тихонько похрапывала. Темно было, тоскливо и сыро. На небе бродили тяжелые тучи. Передонов ворчал...
Улица тяжела на подъем в смысле умственном; она погрязла в преданиях, завещанных
мраком времен, и нимало не изобретательна. Она хочет, чтоб торжество досталось ей даром или,
во всяком случае, стоило как можно меньше. Дешевле и проще плющильного молота ничего
мраком времен не завещано — вот она и приводит его в действие, не разбирая, что и
во имя чего молот плющит. Да и где же тут разобраться, коль скоро у всех этих уличных"охранителей"поголовно поджилки дрожат!
Да Саша и рад был, что остался один — приятно шлось по темным, тихим
улицам, где знаком был каждый забор и
во мраке угадывались неровности и особенности пути.
Антон отворяет окно на
улицу. Ночь так темна, что город, кажется, скрыт под сводом земным; предметы слились в одну черную массу. Едва может он различить движение нескольких фигур, то перескакивающих через решетки (или рогатки), то исчезающих
во мраке. Он следит их более слухом, нежели глазами.
Дул резкий ветер, неся с собою пронизывающий до костей холод, в воздухе стояла какая-то мгла, не то туман, не то изморозь, сквозь которую еле пробивался свет электрических фонарей Невского проспекта, не говоря уже о газовых, слабо мерцавших
во мраке на остальных
улицах приневской столицы.
Вся Никитская
улица с своими домами, балаганами и лачужками утопала в непроницаемом
мраке. Только в самом конце ее, в продолговатом окошке высокого терема, обращенном
во двор, мелькал огонек. Терем этот отличался от других особенным искусством и красотой в постройке, а потому назывался «Чудным теремом».