Неточные совпадения
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой истины и
внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили в сторону из толпы обыкновенных
людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
— Я думаю, что так чувствует себя большинство интеллигентов, я, разумеется, сознаю себя типичным интеллигентом, но — не способным к насилию над собой. Я не могу заставить себя верить в спасительность социализма и… прочее.
Человек без честолюбия, я уважаю свою
внутреннюю свободу…
Но вопрос о
внутренней свободе сложнее, чем обыкновенно думают, особенно когда не интересуются
внутренней жизнью
человека.
Можно сказать, что существование Бога есть хартия вольностей
человека, есть
внутреннее его оправдание в борьбе с природой и обществом за
свободу.
Свобода есть
внутренняя творческая энергия
человека.
Киреевский, им выражена так: «
Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления
человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет
свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
Таким началом может быть лишь духовное начало,
внутренняя опора
свободы человека, начало, не выводимое извне, из природы и общества.
Но и в сем жалком состоянии падения не вконец порвалась связь
человека с началом божественным, ибо
человек не отверг сего начала в глубине существа своего, как сделал сие сатана, а лишь уклонился от него похотью, и, в силу сего внешнего или центробежного стремления, подпавши внешнему рабству натуры, сохранил однако
внутреннюю свободу, а в ней и залог восстановления, как некий слабый луч райского света или некое семя божественного Логоса.
Покамест она живет у матери, на полной
свободе, без всякой житейской заботы, пока еще не обозначились в ней потребности и страсти взрослого
человека, она не умеет даже отличить своих собственных мечтаний, своего
внутреннего мира — от внешних впечатлений.
Степенная, глубоко чувствующая и созерцающая Германия определила себе
человека как мышление, науку признала целью и нравственную
свободу поняла только как
внутреннее начало.
Между тем восприятие догмата тоже есть дело
свободы,
внутреннего самоопределения
человека, его самотворчества.
Самоуправление
человека всегда означает, что достигнуто соглашение между
внутренней и внешней
свободой.
Человек не может индивидуальным актом разрушить мир объективации, он может только достигать
внутренней свободы от этого мира.
Пробуждение творческой энергии
человека есть
внутреннее освобождение и сопровождается чувством
свободы.
Но настоящий и чистый трагизм раскрывается, когда
человек освобожден; тогда и обнаруживается
внутренний трагизм
свободы человеческого духа, который разрешим лишь благодатной силой Божьей.
[Мен де Биран справедливо связывает
свободу человека с
внутренним усилием.]
Может быть трагической борьба
человека за
внутреннюю свободу и освобождение от порабощающих его форм государства, общества и быта.
Ленин не верил в
человека, не признавал в нем никакого
внутреннего начала, не верил в дух и
свободу духа.
Зрелая, содержательная
свобода предполагает возрастание и подъем
внутреннего человека, его органическое воссоединение с другими
людьми и космосом.
Раскольников прежде всего раздвоенный, рефлектирующий
человек, его
свобода уже поражена
внутренней болезнью.
С
внутренней имманентной неизбежностью ведет такая
свобода к рабству, угашает образ
человека.
В русском нигилизме и русском нигилистическом социализме нет
свободы духа, нет духовного здоровья, необходимого для творчества, нет никакой
внутренней дисциплины, подчиняющей
человека стоящим выше его святыням.