Неточные совпадения
— А правда ль, что вы, — перебил вдруг опять Раскольников дрожащим от злобы голосом, в котором слышалась какая-то радость обиды, — правда ль, что вы сказали вашей невесте… в тот самый час, как от нее согласие получили, что всего больше рады тому… что она нищая… потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом
над ней
властвовать… и попрекать тем, что она вами облагодетельствована?
— Он — из тех, которые думают, что миром правит только голод, что
над нами
властвует лишь закон борьбы за кусок хлеба и нет места любви. Материалистам непонятна красота бескорыстного подвига, им смешно святое безумство Дон-Кихота, смешна Прометеева дерзость, украшающая мир.
Она пополнела; грудь и плечи сияли тем же довольством и полнотой, в глазах светились кротость и только хозяйственная заботливость. К ней воротились то достоинство и спокойствие, с которыми она прежде
властвовала над домом, среди покорных Анисьи, Акулины и дворника. Она по-прежнему не ходит, а будто плавает, от шкафа к кухне, от кухни к кладовой, и мерно, неторопливо отдает приказания с полным сознанием того, что делает.
Но образ этот
властвует в мире
над умами и страстями.
Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, — красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, чтò они сами выдумали, чтобы
властвовать друг
над другом.
Она пережила свой героический воинственный период,
властвовала над Европой и ныне не является уже грозной военной силой.
Алеша чувствовал каким-то инстинктом, что такому характеру, как Катерина Ивановна, надо было
властвовать, а
властвовать она могла бы лишь
над таким, как Дмитрий, и отнюдь не
над таким, как Иван.
В конце мировой истории Христос явится как Царь, явит миру Свою силу и славу, будет
властвовать над миром, миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
Папоцезаризм и цезарепапизм были двумя формами «христианского государства», двумя ложными попытками власти этого мира выдать себя за христианскую, в то время как никогда не было сказано и предсказано, что религия Христа будет
властвовать над миром, будет преследовать и насиловать (а не сама преследоваться и насиловаться).
Спастись — не значит умереть для этого мира и перейти в мир иной, спастись — значит так преобразить этот мир, чтоб
над ним не
властвовала смерть, чтобы в нем все живое воскресло.
Блаженство гражданское в различных видах представиться может. Блаженно государство, говорят, если в нем царствует тишина и устройство. Блаженно кажется, когда нивы в нем не пустеют и во градех гордые воздымаются здания. Блаженно, называют его, когда далеко простирает власть оружия своего и
властвует оно вне себя не токмо силою своею, но и словом своим
над мнением других. Но все сии блаженства можно назвать внешними, мгновенными, преходящими, частными и мысленными.
Над ними сии обманщики
властвуют по своей воле.
Никогда не имев случая испытать
над собой гнет чьей-нибудь власти, сама всегда
властвуя и повелевая, она исполнялась каким-то наивным удивлением перед Феденькой, который сразу подчинял ее себе.
Над такими людьми, как Петров, рассудок
властвует только до тех пор, покамест они чего не захотят.
Нехристиане, т. е. те, которые полагают свою жизнь в мирском благе, всегда и должны
властвовать над христианами, теми, которые полагают свою жизнь в отречении от этих благ.
Вильгельм
властвует над немцами, Стамбулов
над болгарами, русские чиновники
над русским народом.
И потому утверждение защитников государственного строя о том, что если упразднить государственное насилие, то злые будут
властвовать над добрыми, не только не доказывает того, чтобы это (властвование злых
над добрыми) было опасно, так как это самое и происходит, но, напротив, доказывает то, что государственное насилие, дающее возможность злым
властвовать над добрыми, и есть то зло, которое желательно уничтожить и которое постоянно уничтожается самою жизнью.
Но ведь
властвовать значит насиловать, насиловать значит делать то, чего не хочет тот,
над которым совершается насилие, и чего, наверное, для себя не желал бы тот, который совершает насилие; следовательно,
властвовать значит делать другому то, чего мы не хотим, чтобы нам делали, т. е. делать злое.
Чем более распространялось и входило в сознание людей истинное христианство, тем менее возможно было христианам быть среди властвующих и тем легче становилось нехристианам
властвовать над христианами.
Ведь это было бы справедливо только тогда, когда бы в нашем мире происходило то, что хоть и не происходит, но предполагается в Китае, именно то, что
властвуют всегда добрые и что, как скоро во главе правительства стоят не более добрые, чем те,
над которыми они
властвуют, то граждане обязаны свергать их.
Иоанн IV с своими опричниками, пьяный сифилитик Петр со своими шутами, блудница Екатерина со своими любовниками
властвовали над трудолюбивыми религиозными русскими людьми своего времени и насиловали их.
Вся языческая история человечества состоит только из тех событий, посредством которых более злые захватывали власть
над менее злыми и, захватив ее, жестокостями и хитростями поддерживали ее и, выставляя себя блюстителями справедливости, защитниками добрых от злых,
властвовали над добрыми.
Пугать людей тем, что злые будут
властвовать над добрыми, никак нельзя, потому что то, чем пугают, есть то самое, что всегда было, и есть, и не может быть иначе.
И потому все вероятия за то, что
властвовали всегда и теперь
властвуют не более добрые, а, напротив, более злые, чем те,
над которыми они
властвуют. Могут быть злые и среди тех, которые подчиняются власти, но не может быть того, чтобы более добрые
властвовали над более злыми.
Немцы
властвовали над итальянцами, теперь
властвуют над венгерцами и славянами; турки
властвовали и
властвуют над славянами и греками; англичане
властвуют над индейцами, монголы
над китайцами.
Так что то самое, чем защитники государственности пугают людей, тем, что если бы не было насилующей власти, то злые
властвовали бы
над добрыми, это-то самое, не переставая, совершалось и совершается в жизни человечества, а потому упразднение государственного насилия не может ни в каком случае быть причиною увеличения насилия злых
над добрыми.
«Если упразднить государственную власть, то более злые будут
властвовать над менее злыми», — говорят защитники государственности. Но если египтяне покорили евреев, персы покорили египтян, македоняне покорили персов, римляне покорили греков, варвары покорили римлян, то неужели все те, которые покоряли, были более добры, чем те, кого они покоряли?
Каин насиловал Авеля, хитрый Иаков
властвовал над доверчивым Исавом, обманувший его Лаван
над Иаковом, Каиафа и Пилат
властвовали над Христом, римские императоры
властвовали над Сенеками, Эпиктетами и добрыми римлянами, жившими в их время.
Говоря то, что без государственной власти злые
властвовали бы
над добрыми, они считают доказанным то, что добрые — это те самые, которые в настоящее время обладают властью, и злые — те самые, которые покоряются.
Учение это было принято тогда только самым малым числом учеников, большинство же людей, в особенности все те, которые
властвовали над людьми, и после номинального принятия христианства продолжало для себя держаться правила противления насилием тому, что ими считалось злом. Так шло это при римских и византийских императорах, так продолжалось это и после.
Злые всегда
властвуют над добрыми и всегда насилуют их.
Будет только то, что злые будут безнаказанно
властвовать над добрыми и насиловать их.
«Устранение государственного насилия в том случае, если в обществе не все люди стали истинными христианами, сделает только то, что злые будут
властвовать над добрыми и безнаказанно насиловать их!» — говорят защитники существующего строя жизни.
«Злые будут
властвовать над добрыми и насиловать их».
«Было, — говорю, — сие так, что племянница моя, дочь брата моего, что в приказные вышел и служит советником, приехав из губернии, начала обременять понятия моей жены, что якобы наш мужской пол должен в скорости обратиться в ничтожество, а женский
над нами будет
властвовать и господствовать; то я ей на это возразил несколько апостольским словом, но как она на то начала, громко хохоча, козлякать и брыкать, книги мои без толку порицая, то я, в книгах нового сочинения достаточной практики по бедности своей не имея, а чувствуя, что стерпеть сию обиду всему мужскому колену не должен, то я, не зная, что на все ее слова ей отвечать, сказал ей: „Буде ты столь превосходно умна, то скажи, говорю, мне такое поучение, чтоб я признал тебя в чем-нибудь наученною“; но тут, владыко, и жена моя, хотя она всегда до сего часа была женщина богобоязненная и ко мне почтительная, но вдруг тоже к сей племяннице за женский пол присоединилась, и зачали вдвоем столь громко цокотать, как две сороки, „что вас, говорят, больше нашего учат, а мы вас все-таки как захотим, так обманываем“, то я, преосвященный владыко, дабы унять им оное обуявшее их бессмыслие, потеряв спокойствие, воскликнул...
Если мы в настоящее время и сознаем, что желание
властвовать над ближними есть признак умственной и нравственной грубости, то кажется, что сознание это пришло к нам путем только теоретическим, а подоплека наша и теперь вряд ли далеко ушла от этой грубости.
Чудные голоса святочных песен, уцелевшие звуки глубокой древности, отголоски неведомого мира, еще хранили в себе живую обаятельную силу и
властвовали над сердцами неизмеримо далекого потомства!
С тех пор, как мы оставили бранку женою боярина Никиты, до того дня, когда мы встречаем ее вдовою, в течение целых пятнадцати лет, Марфа Андревна правила домом и
властвовала надо всем имением и
над своим старым мужем, и никого этой властью не озлобила, никому ею не надокучила. Она не забирала власть, а власть самой ей давалась — власть шла к ней, как к «имущей власть».
— Все это пустяки, — произнес он после долгого молчания. — Я сейчас выпишу его сюда и дам ему хорошую головомойку, чтоб он дурьей породе своей не позволял
властвовать над женою.
Без сомнения, ей в этом улыбалась роль
властвовать над покорным созданием, сделать его счастье и иметь в нем вечного раба.
Еще мы не выехали из селения, как меня одолела сильная грусть по той причине, что я забыл свои маковники в бумажке, для дороги завернутые и оставленные мною в маменькиной спальне на лежанке. Заторопился я и забыл. Тоска смертельная! Ну, воротился бы, если бы льзя было! Но тут уже неограниченно
властвовал домине Галушкинский
над нами, лошадями и малейшею частицею, обоз наш составляющею.
— Есть у меня одна знакомая девушка такая, врагиня моя лютая, — продолжала Жужелица, оглядывая всех с торжеством. — Тоже всё вздыхает, да всё на образа смотрит, дьяволица. Когда она
властвовала у одного старца, то, бывало, придешь к ней, а она даст тебе кусок и прикажет земные поклоны класть, и сама читает: «В рождестве девство сохранила еси»… В праздник даст кусок, а в будни попрекает. Ну, а теперь уж я натешусь
над ней! Натешусь вволю, алмазныя!
Ты рождена, о скромная Мария,
Чтоб изумлять адамовых детей,
Чтоб
властвовать над легкими сердцами,
Улыбкою блаженство им дарить,
Сводить с ума двумя-тремя словами,
По прихоти — любить и не любить…
Весь мир олицетворен: каждая река, каждый лес, каждый пригорок — являются вместилищем высших сил, и самые боги являются между людьми, принимают участие в их действиях, помогают им, противятся, смешиваются с ними, иногда сами поражаются их героями, полубогами, и
над всем этим тяжко
властвует непостижимая, неотразимая, грозная сила судьбы…
А что
властвовать задумали, паче меры захотели выситься
над нами, то им в стыд, во срам, в позор и поношенье!..
Не дай Бог свинье рога, а мужику барство. Нелегко крестьянам начальство бритое, не в пример тяжелей — бородатое. То больше обидно стало песоченскому обществу, что не наезжий писарь аль не чиновник какой
над ними
властвует, а свое отродье, тот самый Карпушка, что недавно в Поромовой с поросятами в грязи валялся.
Только те люди, которым выгодно
властвовать над другими людьми, могут верить в то, что насилие может улучшить жизнь людей. Людям же, не подпавшим этому суеверию, должно бы быть ясно видно, что жизнь людей может измениться к лучшему только от их внутреннего душевного изменения, а никак не от тех насилий, которые
над ними делаются.
А между тем это совершается во всех странах со всеми людьми всякий день, — совершается то, что несколько людей
властвуют над ста тысячами деревень и лишают их свободы; кто бы поверил этому, если бы только слышал, а не видел это.
То, что реки и моря
властвуют над всеми долинами, по которым текут, происходит оттого, что они ниже их.
Если не будет государственной власти, говорят начальствующие, то более злые будут
властвовать над менее злыми. Но дело в том, что то, чем пугают, уже совершилось: теперь уже
властвуют более злые
над менее злыми, и именно потому, что существует государственная власть. О том же, что произойдет от того, что не будет государственной власти, мы судить не можем. По всем вероятиям должно заключить, что если люди, делающие насилие, перестанут его делать, то жизнь всех людей станет от этого никак не хуже, но лучше.