Неточные совпадения
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который
оказался у убитой старухи в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были
вещи и кошелек.
— Да не горячись; их просто задержали; нельзя же… Кстати: я ведь этого Коха встречал; он ведь,
оказалось, у старухи
вещи просроченные скупал? а?
Он бросился в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать
вещи и нагружать ими карманы. Всего
оказалось восемь штук: две маленькие коробки, с серьгами или с чем-то в этом роде, — он хорошенько не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута в газетную бумагу. Еще что-то в газетной бумаге, кажется орден…
Он тотчас же рассказал: некий наивный юрист представил Столыпину записку, в которой доказывалось, что аграрным движением руководили богатые мужики, что это была война «кулаков» с помещиками, что велась она силами бедноты и весьма предусмотрительно; при дележе завоеванного мелкие
вещи высокой цены, поступая в руки кулаков, бесследно исчезали, а
вещи крупного объема,
оказываясь на дворах и в избах бедняков, служили для начальников карательных отрядов отличным указанием, кто преступник.
Гордость его страдала, и он мрачно обращался с женой. Когда же, однако, случалось, что Илья Ильич спрашивал какую-нибудь
вещь, а
вещи не
оказывалось или она
оказывалась разбитою, и вообще, когда случался беспорядок в доме и над головой Захара собиралась гроза, сопровождаемая «жалкими словами», Захар мигал Анисье, кивал головой на кабинет барина и, указывая туда большим пальцем, повелительным шепотом говорил: «Поди ты к барину: что ему там нужно?»
Так когда и мы все перебрались на шкуну, рассовали кое-куда багаж, когда разошлись по углам, особенно улеглись ночью спать, то хоть бы и еще взять народу и
вещей. Это та же история, что с чемоданом: не верится, чтоб вошло все приготовленное количество
вещей, а потом
окажется, что можно как-нибудь сунуть и то, втиснуть другое, третье.
Но таким образом опять получился факт, что всего за три, за четыре часа до некоторого приключения, о котором будет мною говорено ниже, у Мити не было ни копейки денег, и он за десять рублей заложил любимую
вещь, тогда как вдруг, через три часа,
оказались в руках его тысячи…
Начальство и суд не могли не дать хода делу, но приостановились и они: хотя представленные
вещи и письма и заставили размышлять, но решено было и тут, что если сии документы и
оказались бы верными, то все же окончательное обвинение не могло бы быть произнесено на основании только сих документов.
Оказалось, что он никогда не задумывался над тем, что такое небо, что такое звезды. Объяснял он все удивительно просто. Звезда — звезда и есть; луна — каждый ее видел, значит, и описывать нечего; небо — синее днем, темное ночью и пасмурное во время ненастья. Дерсу удивился, что я расспрашиваю его о таких
вещах, которые хорошо известны всякому ребенку.
Денег у него
оказалось 22 рубля с полтиной, которые, вместе с прочими его
вещами, доставятся по принадлежности родственникам.
Оказалось, что, действительно, все
вещи и платья остались у нее, кроме пары простеньких золотых серег да старого кисейного платья, да старого пальто, в которых Верочка пошла из дому.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно,
вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего
оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
Стоя в стороне от практической сферы, додумались они до прекрасных
вещей; но зато так и остались негодными для настоящего дела и
оказались совершенно ничтожными, когда пришлось им столкнуться кое с чем и с кое кем в «темном царстве».
Из поднявшихся разговоров
оказалось, что Евгений Павлович возвещал об этой отставке уже давным-давно; но каждый раз говорил так несерьезно, что и поверить ему было нельзя. Да он и о серьезных-то
вещах говорил всегда с таким шутливым видом, что никак его разобрать нельзя, особенно если сам захочет, чтобы не разобрали.
Кроме того, около того же времени, у Софьи Михайловны начали пропадать
вещи. Сначала мелкие, а потом и покрупнее. Наконец пропал довольно ценный фермуар. Воровкою
оказалась англичанка…
Споры возобновились, но Люберцев был слегка задумчив. Он вспомнил
вещие слова отца: иной раз пренебрежешь человеком, а он в самонужнейших
окажется…
Во-вторых, существуют распорядки, при которых, несмотря на самые похвальные усилия остаться на почве объективности, эти усилия
оказываются тщетными, и всякий наблюдатель, каковы бы ни были его намерения, силою
вещей превращается в наблюдателя, собирающего нужные факты при помощи собственных боков.
Благодаря этому адвокат истцов (обе управы наняли одного и того же адвоката), отважный малый, в видах обеспечения исков, явился в сопровождении судебного пристава к сестрам и все, что нашел, описал и опечатал, оставив в их распоряжении только платья и те золотые и серебряные
вещи, которые, судя по выгравированным надписям,
оказывались приношениями восхищенной публики.
В третьей коробке
оказались большие медные булавки, тоже собранные на улице, потом — сапожные подковки, стертые, сломанные и цельные, пряжки от башмаков и туфель, медная дверная ручка, сломанный костяной набалдашник трости, девичья головная гребенка, «Сонник и оракул» и еще множество
вещей такой же ценности.
Мне нравилась в Пепке та решительность, которой недоставало мне. Он умел делать с решительным видом самые обыкновенные
вещи. И как-то особенно вкусно делал… Например, как он развернул бумажку с подозрительным содержимым, которое
оказалось обыкновенным рубцом.
Случалось ему не раз платить дорого за
вещи, которые потом
оказывались грубою подделкой.
При осмотре
вещей в лавке убитого были найдены две серебряные ризы с икон,
оказалось, что они краденые.
— Обвиняют меня в ужасной
вещи, в гадкой… Вы знаете, я занимался у Хмурина делами — главным образом в том смысле, что в трудных случаях, когда его собственной башки не хватало, помогал ему советами. Раз он мне поручил продать на бирже несколько векселей с его бланковыми надписями, которые потом
оказались фальшивыми; спрашивается, мог я знать, что они фальшивые?
Долгов, разумеется, по своей непривычке писать, не изложил печатно ни одной мысли; но граф Хвостиков начал наполнять своим писанием каждый номер, по преимуществу склоняя общество к пожертвованиям и довольно прозрачно намекая, что эти пожертвования могут быть производимы и через его особу; пожертвований, однако, к нему нисколько не стекалось, а потому граф решился лично на кого можно воздействовать и к первой обратился Аделаиде Ивановне, у которой он знал, что нет денег; но она, по его соображениям, могла бы пожертвовать какими-нибудь ценными
вещами: к несчастью, при объяснении
оказалось, что у ней из ценных
вещей остались только дорогие ей по воспоминаниям.
Бросали порванные рубахи и штаны, разные тряпки, старые сапоги, щетки, засаленные солдатские книжки; некоторые, как
оказалось, донесли до Дуная в ранцах множество ненужных
вещей.
Позже
оказалось, что это так именно и было: это помог всем разъяснить пастух Панька, который видел за Голованом
вещь невероятную, да подтверждалось это и другими обстоятельствами.
Недавно также сообщены были в «Могилевских ведомостях» и оттуда перепечатаны во всех газетах (см., например, «Московские ведомости», № 148, 24 июня) факты откупных осмотров, из которых
оказывается, что экипаж и
вещи проезжих тыкают железными щупами, ломают, бросают, самих проезжих оскорбляют всячески…
Богатый и одинокий купец Лаврентий Петрович Кошеверов приехал в Москву лечиться, и, так как болезнь у него была интересная, его приняли в университетскую клинику. Свой чемодан с
вещами и шубу он оставил внизу, в швейцарской, а вверху, где находилась палата, с него сняли черную суконную пару и белье и дали в обмен казенный серый халат, чистое белье, с черной меткой «Палата № 8», и туфли. Рубашка
оказалась для Лаврентия Петровича мала, и нянька пошла искать новую.
Стала она одеваться: пальто, калоши…
Вещи нам ее показали, — правило, значит: по инструкции мы
вещи смотреть обязаны. «Деньги, спрашиваем, с вами какие будут?» Рубль двадцать копеек денег
оказалось, — старшой к себе взял. «Вас, барышня, говорит ей, я обыскать должен».
Он шинковал водочкой и брал под залог разные
вещи, отчего у него можно было найти кое-что такое, чего в деревне у другого не встретишь. Так, между прочим, у него
оказалась гитара, которая пришла к нему давно и неизвестно откуда и которую он давно не мог никому «приделить»; но с того момента, как Кромсай увидел Павла-дьячка, гитара нашла себе «приделение».
А когда Д* вскоре после этого умерла, то в мелких
вещах, завещанных ею разным лицам, нашли конвертик, ею самою надписанный на имя тети Полли. Он был тщательно-претщательно обвязан шелковым шнурочком и припечатан два раза, и в нем
оказался миниатюрный портрет «робковатого» стрелка львов, за которого они когда-то взаимно ненавидели друг друга, и потом, вероятно, обе почувствовали, что ненавидеть друг друга ни за что на свете — не стоит!
«Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и
вещи, но, напротив, во внутренних сомнениях и противоречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда
оказывался верен.
Ты привык уважать чертей, ты самого глупого беса считаешь достойным любой кафедры, ты уже отдал Мне твой доллар как профессору белой и черной магии, — и вдруг Я
оказываюсь таким невеждой в самых простых
вещах!
И вдруг быстрая мысль пронизала мой мозг. Сон об эльфах
оказался вещим… Душа Нины высоко поднялась над нами, и прозрачная, чистая, как маленький эльф, утонула она в эфире бессмертия…
— А какая досадная
вещь вышла… Я вам писала, — директор банка обещал мне немедленно дать вам место в банке, как только приедете. Вчера захожу к нему, —
оказывается, он совсем неожиданно уехал за границу В Карлсбаде у него опасно заболела дочь. Спрашивала я помощника директора, ему он ничего не говорил о вас. Такая досада. Придется вам ждать, пока воротится директор.
Теперь же
оказалось, что этот воздержный, характерный игрок проигрался в пух в отряде не только деньгами, но и
вещами, что означает последнюю степень проигрыша для офицера.
По этой справке
оказалось, что у Александра Васильевича находилось: имений родовых 2080 душ, пожалованных 7000 душ, всего 9080 душ; оброку с них 50 000 рублей, каменный дом в Москве стоит 12 000, пожалованных алмазных
вещей на 100 000 рублей. Долгу на графе Суворове: в воспитательный дом — 10 000 рублей, графу Апраксину 2000, князю Шаховскому 1900, Обрезкову 3000, всего — 17 200 рублей. Графине Суворовой ежегодно выдавалось по 3300 рублей. Предназначено в подарок: графу Зубову 60 000, Арсеньевой — 30 000.
Оказалось, что он явился со счетом в двадцать с чем-то тысяч франков за купленные Лили в его магазине
вещи.
Но когда они потребовали имение или деньги по выручке за него с аукционного торга, то
оказалось, что с них следует довзыскать, сверх вырученной суммы, еще рублей двадцать пять и столько-то копеек с дробями за наем комнаты для хранения
вещей и за содержание лошади.
И какое ему дело: обижусь я или не обижусь?
Оказалось, что он любит не только музыку, но даже и стихи. Значит, он опять-таки не нигилист. Степа прочел нам две, три
вещи, и г. Кротков улыбался.
Об этом, видимо, прознали убийцы и этим объясняется совершенный разбой в сравнительно тихой и населенной местности. У убитых были взяты только деньги и ценные
вещи. Лежавшие в тарантасе сибирские мягкие чемоданы
оказались нетронутыми.
Первым посетителем
оказался тот чиновник, который на панихидах и накануне на похоронах пророчил всем, что заложенные у «Галки»
вещи пропадут и грозился дойти до самой царицы.
В номере Саши появились полицейские и лекаря с фельдшерами и стали писать протокол. Мы
оказались лишними, и нас попросили удалиться. Его раздевали и осматривали его
вещи при одних понятых, в числе которых был коридорный Марко и наш полковой доктор, да один офицер в виде депутата. Денег, разумеется, не нашли.
— Кажется все. Я отпер найденную на стуле сумочку и в ней
оказалось четыре тысячи шестьсот тридцать восемь рублей кредитными билетами, носовой платок и золотой портсигар с папиросами, — указал полицейский офицер на стол в приемной, где лежали раскрытая сумочка и поименованные им
вещи и деньги.
Великий князь прочел им письмо Дибича, и они втроем решили арестовать тех из поименованных в списке заговорщиков, которые по месту их службы должны были находиться в Петербурге. Но странная
вещь, ни одного из них не
оказалось в столице — они все взяли отпуск под разными предлогами, видимо, для того, чтобы соединиться со своими единомышленниками в провинциях и готовить там восстание.
Найти невесту с солидным приданым, а следовательно, и кредит перед свадьбой, ему не удалось, — дуры,
оказалось, перевелись и в Белокаменной, а деньги, при его привычке к широкой жизни, вышли, пришлось заложить часы, кольца и даже кое-что из платья, но и эта сравнительно небольшая сумма, вырученная за эти
вещи, ушла быстро из кармана, и он остался, что называется, на бобах.
После акта пристав составил опись найденным при покойном
вещам и деньгам — их
оказалось около двух тысяч рублей — а также переданному ему капитаном парохода багажа самоубийцы. В принятии последнего он выдал капитану особую расписку, на которой подписался: Полицейский пристав города Нарыма Флегонт Никитич Сироткин.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и
вещи, но напротив, во внутренних сомнениях и противоречиях, прибегал к тому взгляду, который имел в это время безумия, и взгляд этот всегда
оказывался верен.
Далее этого идти уже некуда, и можно с утвердительностью сказать, что действительно «последняя
вещь горше первой», ибо дочь крестьянки еще «для прилики» слышала наставление: «веди себя честно», а «дочери девиц», как выразилась одна из них на суде, получают от своих матерей «прямое руководство к своей жизни». Здесь, к удовольствию селохвалителей и градоненавистников, городские фрукты действительно
оказываются гнилостнее деревенских, но дело не в скверных концах, а в дурных началах…
«Оно, — говорит „Русская речь“, —
окажется бессильным бороться против множества сект, и православная церковь погибнет не в силу собственной немощи или несостоятельности, а только потому, что продолжительное существование неестественного порядка
вещей вынудило ее служителей заглушить в себе познание ее сущности» (стр.301).