Неточные совпадения
Время,
Мне кажется,
исчезло для меня
И
вечность началась.
(Смотрит на часы.)Часы бегут — и с ними время;
вечность,
Коль есть она, всё ближе к нам, и жизнь,
Как дерево, от путника уходит.
Я жил! — Зачем я жил? — ужели нужен
Я богу, чтоб пренебрегать его закон?
Ужели без меня другой бы не нашелся?..
Я жил, чтоб наслаждаться, наслаждался,
Чтоб умереть… умру… а после смерти? —
Исчезну! — как же?.. да, совсем
исчезну…
Но если есть другая жизнь?.. нет! нет! —
О наслажденье! я твой раб, твой господин!..
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет,
Хотя и мог бы ум высокий,
Тебе числа и меры нет!
Не могут Духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,
В Твоем величьи
исчезает,
Как в
вечности прошедший миг.
Вертикальные сечения времени проникают в
вечность, поэтому-то ничто из того, что только однажды мелькнуло во времени, не может уже
исчезнуть, обратиться в небытие, ибо имеет какую-то проекцию в
вечность, есть сама она в одном из бесчисленных ликов своих.
«Высочайшая минута» проходит. Возвращается ненавистное время — призрачная, но неотрывно-цепкая форма нашего сознания.
Вечность превращается в жалкие пять секунд, высшая гармония жизни
исчезает, мир снова темнеет и разваливается на хаотические, разъединенные частички. Наступает другая
вечность — холодная и унылая «
вечность на аршине пространства». И угрюмое время сосредоточенно отмеривает секунды, часы, дни и годы этой летаргической
вечности.
Любовь мужчины и женщины, любовь человека к человеку становится безбожной любовью, когда теряется духовная свобода, когда
исчезает лик, когда нет в ней бессмертия и
вечности.
Они расстались было, но опять воротились друг к другу. Еще один длинный, томительный поцелуй… он проводил ее до дворца. Еще один… губы ее были холодны, как лед; она шаталась… Дверь отворилась, дверь
вечности… Мариорица едва имела силы махнуть ему рукой… и
исчезла.
Тогда Зенон, не желая ничем прибавлять розни, коротко ответил ближе стоявшим, что он имеет обычай молиться в благоговейном молчании, но не осуждает и тех, которые любят поднимать к небу и глаза и руки, нужно только, чтобы руки молящихся были чисты от корысти, а душа — свободна от всякого зла и возносилась бы к небу с мыслью о
вечности. Тогда в ней
исчезает страх за утрату кратковременной земной жизни и… гора начинает двигаться…