Неточные совпадения
В это
время вернулась Марья Николаевна. Николай Левин сердито оглянулся на нее. Она быстро подошла
к нему и что-то прошептала.
Она, не разбудив его,
вернулась к себе и после второго приема опиума
к утру заснула тяжелым, неполным сном, во всё
время которого она не переставала чувствовать себя.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и посмотрела на них. — Но как он мог уехать, оставив меня в таком положении? Как он может жить, не примирившись со мною?» Она подошла
к окну и стала смотреть на улицу. По
времени он уже мог
вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он уехал, и считать минуты.
Вернувшись в начале июня в деревню, он
вернулся и
к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела сестры и брата, которые были у него на руках, отношения с женою, родными, заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали всё его
время.
Но в ту же минуту,
вернувшись к своему настроению, он с радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло в нем. Действительность только на
время застилала то душевное спокойствие, которое он нашел; но оно было цело в нем.
Вместе с путешественником было доложено о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо было съездить по серьезному и важному делу
к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел
вернуться к пяти часам,
времени своего обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать на дачу и на скачки.
Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то
время, как Грэй
вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход.
К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не
вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
— Мне нужно съездить
к нему на короткое
время. Я потом опять сюда
вернусь.
Нужно было узнать, не
вернулась ли Вера во
время его отлучки. Он велел разбудить и позвать
к себе Марину и послал ее посмотреть, дома ли барышня, или «уж вышла гулять».
Несмотря на неудачу в тюрьме, Нехлюдов всё в том же бодром, возбужденно-деятельном настроении поехал в канцелярию губернатора узнать, не получена ли там бумага о помиловании Масловой. Бумаги не было, и потому Нехлюдов,
вернувшись в гостиницу, поспешил тотчас же, не откладывая, написать об этом Селенину и адвокату. Окончив письма, он взглянул на часы; было уже
время ехать на обед
к генералу.
Прежде всего
к ней в заведение приехал знакомый коридорный Симон за девушкой для богатого сибирского купца. Она послала Любашу. Через несколько
времени Любаша
вернулась вместе с купцом.
Мы должны
вернуться назад,
к концу апреля, когда Ляховский начинал поправляться и бродил по своему кабинету при помощи костылей. Трехмесячная болезнь принесла с собой много упущений в хозяйстве, и теперь Ляховский старался наверстать даром пропущенное
время. Он рано утром поджидал Альфонса Богданыча и вперед закипал гневом по поводу разных щекотливых вопросов, которые засели в его голове со вчерашнего дня.
В это
время подошел Олентьев и сообщил, что хлеб куплен. Обойдя всю деревню, мы
вернулись к лодке. Тем
временем Дерсу изжарил на огне козлятину и согрел чай. На берег за нами прибежали деревенские ребятишки. Они стояли в стороне и поглядывали на нас с любопытством.
Утром 8 августа мы оставили Фудзин — это ужасное место. От фанзы Иолайза мы
вернулись сначала
к горам Сяень-Лаза, а оттуда пошли прямо на север по небольшой речке Поугоу, что в переводе на русский язык значит «козья долина». Проводить нас немного вызвался 1 пожилой таз. Он все
время шел с Дерсу и что-то рассказывал ему вполголоса. Впоследствии я узнал, что они были старые знакомые и таз собирался тайно переселиться с Фудзина куда-нибудь на побережье моря.
В течение целого дня происходил допрос свидетелей, которых вызывали без конца. С Полуяновым сделался какой-то новый переворот, когда он увидел лицом
к лицу своих обвинителей. Он побледнел, подтянулся и на
время сделался прежним Полуяновым.
К нему
вернулось недавнее чувство действительности.
Чем больше шло
время к весне, тем сильнее росла нужда, точно пожар. Раз, когда Устенька
вернулась домой из одной поездки по уезду, ее ждала записка Стабровского, кое-как нацарапанная карандашом: «Дорогой друг, заверните сегодня вечером ко мне. Может быть, это вам будет неприятно, но вас непременно желает видеть Харитина. Ей что-то нужно сказать вам, и она нашла самым удобным, чтоб объяснение происходило в моем присутствии. Я советую вам повидаться с ней».
Под этим настроением Галактион
вернулся домой. В последнее
время ему так тяжело было оставаться подолгу дома, хотя, с другой стороны, и деваться было некуда. Сейчас у Галактиона мелькнула было мысль о том, чтобы зайти
к Харитине, но он удержался. Что ему там делать? Да и нехорошо… Муж в остроге, а он будет за женой ухаживать.
Но наступают
времена, когда мысль, утомленная болезненным гамлетизмом, должна
вернуться к здоровому дон-кихотизму.
«Я не теряю
времени, — думал он, — все это полезно; но
к будущей зиме надобно непременно
вернуться в Россию и приняться за дело».
Петр Васильич остался, а Матюшка пошел
к конторе. Он шел медленно, развалистым мужицким шагом, приглядывая новые работы. Семеныч теперь у своей машины руководствует, а Марья управляется в конторе бабьим делом одна. Самое подходящее
время, если бы еще старый черт не
вернулся. Под новеньким навесом у самой конторы стоял новенький тарантас, в котором ездил Кишкин в город сдавать золото, рядом новенькие конюшни, новенький амбар — все с иголочки, все как только что облупленное яичко.
С Кишкиным действительно случилась большая перемена. Первое
время своего богатства он ходил в своем старом рваном пальто и ни за что не хотел менять на новое. Знакомые даже стыдили его. А потом вдруг поехал в город и
вернулся оттуда щеголем, во всем новом, и первым делом
к баушке Лукерье.
Вернулась из своей комнаты Нюра и немного спустя вслед за ней Петровский. Петровский с крайне серьезным видом заявил, что он все это
время ходил по улице, обдумывая происшедший инцидент, и, наконец, пришел
к заключению, что товарищ Борис был действительно неправ, но что есть и смягчающее его вину обстоятельство — опьянение. Пришла потом и Женя, но одна: Собашников заснул в ее комнате.
Вечные подтрунивания и остроты над его раной (которую он, однако, получил не в бегстве, а в то
время, когда, обернувшись
к своему взводу, командовал наступление) сделали то, что, отправившись на войну жизнерадостным прапорщиком, он
вернулся с нее желчным и раздражительным ипохондриком.
Минут десять спустя Марья Николаевна появилась опять в сопровождении своего супруга. Она подошла
к Санину… а походка у ней была такая, что иные чудаки в те, увы! уже далекие
времена, — от одной этой походки с ума сходили. «Эта женщина, когда идет
к тебе, точно все счастье твоей жизни тебе навстречу несет», — говаривал один из них. Она подошла
к Санину — и, протянув ему руку, промолвила своим ласковым и как бы сдержанным голосом по русски: «Вы меня дождетесь, не правда? Я
вернусь скоро».
Александров пришел в училище натощак, и теперь ему хватило
времени, чтобы сбегать на Арбатскую площадь и там не торопясь закусить. Когда же он
вернулся и подошел
к помещению, занимаемому генералом Анчутиным, то печаль и стыд охватили его. Из двухсот приглашенных молодых офицеров не было и половины.
Разбойники переглянулись, отошли в сторону и начали вполголоса советоваться. Чрез несколько
времени они
вернулись к Серебряному.
Тщетно прождав ее, Шамиль
вернулся к себе уже ко
времени полуночной молитвы.
И впрямь, когда Саша
вернулся из гимназии, Коковкина ушла
к Хрипачам. Сашу радовала мысль, что на этот раз он помог удалить Коковкину из дому. Уже он был уверен, что Людмила найдет
время притти.
Саша ушел после обеда и не
вернулся к назначенному
времени,
к семи часам. Коковкина обеспокоилась: не дай бог, попадется кому из учителей на улице в непоказанное
время. Накажут, да и ей неловко. У нее всегда жили мальчики скромные, по ночам не шатались. Коковкина пошла искать Сашу. Известно, куда же, как не
к Рутиловым.
В то же
время я чувствовал, что сегодняшний день имеет решающее значение и что он не
вернется никогда, что совершилось что-то такое огромное и подавляющее и что я уже не могу
вернуться к своему прошлому.
Глеб отворил ворота ударом кулака, вошел на двор, сорвал с шеста тулупчик и картуз работника, единственные его пожитки,
вернулся в проулок и бросил их
к ногам Захара. Захар успел уже в это
время завладеть гармонией.
Румянец живо заиграл тогда на щеках парня, и лицо его, за минуту веселое, отразило душевную тревогу. Он торопливо
вернулся в избу, оделся и, не сказав слова домашним, поспешно направился
к реке, за которой немолчно раздавались песни и крики косарей, покрывавших луга.
Время подходило
к Петровкам, и покос был в полном разгаре.
Когда она,
вернувшись домой, в первый раз за все
время обратила внимание на большую картину, висевшую в зале над роялем, то почувствовала
к ней вражду и сказала...
После обеда Литвинов проводил обеих дам в их комнату и, постояв немного у окна и насупившись, внезапно объявил, что должен отлучиться на короткое
время по делу, но
вернется к вечеру непременно.
Затем я расскажу вам, что происходило в ближайший четверг. В этот день Орлов и Зинаида Федоровна обедали у Контана или Донона.
Вернулся домой только один Орлов, а Зинаида Федоровна уехала, как я узнал потом, на Петербургскую сторону
к своей старой гувернантке, чтобы переждать у нее
время, пока у нас будут гости. Орлову не хотелось показывать ее своим приятелям. Это понял я утром за кофе, когда он стал уверять ее, что ради ее спокойствия необходимо отменить четверги.
В течение обеда Лежнев и Рудин, как бы сговорившись, все толковали о студенческом своем
времени, припоминали многое и многих — мертвых и живых. Сперва Рудин говорил неохотно, но он выпил несколько рюмок вина, и кровь в нем разгорелась. Наконец лакей вынес последнее блюдо. Лежнев встал, запер дверь и,
вернувшись к столу, сел прямо напротив Рудина и тихонько оперся подбородком на обе руки.
Волынцев пошел на самый конец сада. Ему горько и тошно стало; а на сердце залег свинец, и кровь по
временам поднималась злобно. Дождик стал опять накрапывать. Рудин
вернулся к себе в комнату. И он не был спокоен: вихрем кружились в нем мысли. Доверчивое, неожиданное прикосновение молодой, честной души смутит хоть кого.
К тому
времени с Дальнего Востока потянуло первым холодом настоящих поражений, и стало неприятно думать о войне, в которой нет ни ясного смысла, ни радости побед, и с легкостью бессознательного предательства городок
вернулся к прежнему миру и сладкой тишине.
Через несколько
времени мать
вернулась ко мне. Я слышал, как она рысцой и непривычным ходом подбегала
к нашему деннику по коридору. Ей отворили дверь, я не узнал ее, как она помолодела и похорошела. Она обнюхала меня, фыркнула и начала гоготать. По всему выражению ее я видел, что она меня не любила. Она рассказывала мне про красоту Доброго и про свою любовь
к нему. Свидания эти продолжались, и между мною и матерью отношения становились холоднее и холоднее.
Того же числа вечером,
вернувшись к себе на Пречистенку, зоолог получил от экономки Марьи Степановны семнадцать записок с номерами телефонов, кои звонили
к нему во
время его отсутствия, и словесное заявление Марьи Степановны, что она замучилась. Профессор хотел разодрать записки, но остановился, потому что против одного из номеров увидал приписку: «Народный комиссар здравоохранения».
В это
время барон ушел
к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное письмо
к своему дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и,
вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
— Да, — заговорил он, как будто продолжая свои мысли. — Всем нам, а особенно вам, женщинам, надо прожить самим весь вздор жизни, для того чтобы
вернуться к самой жизни; а другому верить нельзя. Ты еще далеко не прожила тогда этот прелестный и милый вздор, на который я любовался в тебе; и я оставлял тебя выживать его и чувствовал, что не имел права стеснять тебя, хотя для меня уже давно прошло
время.
— Не знаю-с; она там у себя. Я сейчас спрошу, — отвечал Ступицын и вышел.
К супруге, впрочем, он не пошел, но, постояв несколько
времени в темном коридоре,
вернулся.
Чтобы понять тяжелую сцену, разыгравшуюся в квартирке Ручкина, мы
вернемся назад,
к тому
времени, когда Смагин, соскочивший с балкона генеральского дома, быстро переплывал пруд.
Остальные переминались. Уехать во
время междоусобицы, когда вот-вот начнут делить золото Пэда?! Рискнувший на это рисковал также
вернуться к пустой бухте или в лучшем случае увидеть на горизонте тыл «Фитиля». Редж продолжал...
Саша плакала от боли и страха, а в это
время гусак, переваливаясь с ноги на ногу и вытянув шею, подошел
к старухе и прошипел что-то, и когда он
вернулся к своему стаду, то все гусыни одобрительно приветствовали его: го-го-го!
Кухаркин муж пошел в железом крытый на высоком фундаменте дом и скоро
вернулся с известием, что велено впрягать махонькие. Никита в это
время уже надел хомут, подвязал седелку, обитую гвоздиками, и, в одной руке неся легкую крашеную дугу, а вдругой ведя лошадь, подходил
к двум стоявшим под сараем саням.
А надо сказать, что в то
время к Косоротову только что
вернулась его жена, особа сварливая и легкомысленная, которую звали Анной.
На Воздвиженье, 14 сентября, был храмовой праздник. Лычковы, отец и сын, еще с утра уезжали на ту сторону и
вернулись к обеду пьяные; они ходили долго по деревне, то пели, то бранились нехорошими словами, потом подрались и пошли в усадьбу жаловаться. Сначала вошел во двор Лычков-отец с длинной осиновой палкой в руках; он нерешительно остановился и снял шапку. Как раз в это
время на террасе сидел инженер с семьей и пил чай.
На душе его было радостно, но и смутно в то же
время. Он не мог остаться долго у Степана Петровича, в обществе Михея Михеича; ему непременно нужно было уединиться, — притом его тянуло
к Петру Васильичу. Он уехал, обещаясь на другой день
вернуться. Прощаясь с Верочкой в передней, он поцеловал ее руку; она посмотрела на него.