Неточные совпадения
Осклабился, товарищам
Сказал победным голосом:
«Мотайте-ка на ус!»
Пошло, толпой подхвачено,
О крепи слово
верноеТрепаться: «Нет змеи —
Не будет и змеенышей!»
Клим Яковлев Игнатия
Опять ругнул: «Дурак же ты!»
Чуть-чуть не подрались!
Дворовый, что у барина
Стоял за стулом с веткою,
Вдруг всхлипнул! Слезы катятся
По старому лицу.
«Помолимся же Господу
За долголетье барина!» —
Сказал холуй чувствительный
И стал креститься дряхлою,
Дрожащею рукой.
Гвардейцы черноусые
Кисленько как-то глянули
На
верного слугу;
Однако — делать нечего! —
Фуражки сняли, крестятся.
Перекрестились барыни.
Перекрестилась нянюшка,
Перекрестился Клим…
«Тсс! тсс! —
сказал Утятин князь,
Как человек, заметивший,
Что на тончайшей хитрости
Другого изловил. —
Какой такой господский срок?
Откудова ты взял его?»
И на бурмистра
верногоНавел пытливо глаз.
Утвердительно можно
сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство, что, во-первых, дают совершенно
верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораздо полнее, доказательнее и образнее, нежели даже рассказы «Летописца».
Толпа раздалась, чтобы дать дорогу подходившему к столу Сергею Ивановичу. Сергей Иванович, выждав окончания речи ядовитого дворянина,
сказал, что ему кажется, что
вернее всего было бы справиться со статьей закона, и попросил секретаря найти статью. В статье было сказано, что в случае разногласия надо баллотировать.
— Но если женщины, как редкое исключение, и могут занимать эти места, то, мне кажется, вы неправильно употребили выражение «правà».
Вернее бы было
сказать: обязанности. Всякий согласится, что, исполняя какую-нибудь должность присяжного, гласного, телеграфного чиновника, мы чувствуем, что исполняем обязанность. И потому
вернее выразиться, что женщины ищут обязанностей, и совершенно законно. И можно только сочувствовать этому их желанию помочь общему мужскому труду.
Катавасов же слышал тоже за
верное, что Государь
сказал совсем другое.
— Конечно, никто, —
сказали многие, — но мы слышали от
верных людей…
— Ага, —
сказал он, — так-то вы! А еще хотели не иначе знакомиться с княжной, как спасши ее от
верной смерти.
— Все это вздор! —
сказал кто-то, — где эти
верные люди, видевшие список, на котором назначен час нашей смерти?.. И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?
— Помилуйте! —
сказал я, всплеснув руками, — разве героев представляют? Они не иначе знакомятся, как спасая от
верной смерти свою любезную…
Баснь эту лишним я почёл бы толковать;
Но ка́к здесь к слову не
сказать,
Что лучше
верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться?
Найдётся тысячу несчастных от неё
На одного, кто не был ей обманут,
А мне, что́ говорить ни станут,
Я буду всё твердить своё:
Что́ впереди — бог весть; а что моё — моё!
Клим чувствовал себя пылающим. Он хотел
сказать множество обидных, но неотразимо
верных слов, хотел заставить молчать этих людей, он даже просил, устав сердиться...
— Комическое — тоже имеется; это ведь сочинение длинное, восемьдесят шесть стихов. Без комического у нас нельзя — неправда будет. Я вот похоронил, наверное, не одну тысячу людей, а ни одних похорон без комического случая — не помню.
Вернее будет
сказать, что лишь такие и памятны мне. Мы ведь и на самой горькой дороге о смешное спотыкаемся, такой народ!
— Мне кажется — равнодушно. Впрочем, это не только мое впечатление. Один металлист, знакомый Любаши, пожалуй, вполне правильно определил настроение, когда еще шли туда: «Идем,
сказал, в незнакомый лес по грибы, может быть, будут грибы, а
вернее — нету; ну, ничего, погуляем».
— «Люди любят, чтоб их любили, — с удовольствием начала она читать. — Им нравится, чтоб изображались возвышенные и благородные стороны души. Им не верится, когда перед ними стоит
верное, точное, мрачное, злое. Хочется
сказать: «Это он о себе». Нет, милые мои современники, это я о вас писал мой роман о мелком бесе и жуткой его недотыкомке. О вас».
— Иван Пращев, офицер, участник усмирения поляков в 1831 году, имел денщика Ивана Середу. Оный Середа, будучи смертельно ранен, попросил Пращева переслать его, Середы, домашним три червонца. Офицер
сказал, что пошлет и даже прибавит за
верную службу, но предложил Середе: «Приди с того света в день, когда я должен буду умереть». — «Слушаю, ваше благородие», —
сказал солдат и помер.
— Ну, если б не стыдно было, так вы — не говорили бы на эту тему, —
сказал Самгин. И прибавил поучительно: — Человек беспокоится потому, что ищет себя. Хочет быть самим собой, быть в любой момент
верным самому себе. Стремится к внутренней гармонии.
— Я не знаю, какие они были люди. А Иван Иванович — человек, какими должны быть все и всегда. Он что
скажет, что задумает, то и исполнит. У него мысли
верные, сердце твердое — и есть характер. Я доверяюсь ему во всем, с ним не страшно ничто, даже сама жизнь!
— Вы
сказали… — еще тише начала она, — что самое
верное средство против… «бури»… это не ходить туда…
— У нас на севере нет тигров, Вера, и сравнение твое неверно, —
сказал он. — Мое
вернее: твой идол — волк!
— Простите, —
сказала она чуть слышно. Глаза их встретились, и в странном косом взгляде и жалостной улыбке, с которой она
сказала это не «прощайте», а «простите», Нехлюдов понял, что из двух предположений о причине ее решения
верным было второе: она любила его и думала, что, связав себя с ним, она испортит его жизнь, а, уходя с Симонсоном, освобождала его и теперь радовалась тому, что исполнила то, что хотела, и вместе с тем страдала, расставаясь с ним.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как
вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем
скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Я не стал расспрашивать моего
верного спутника, зачем он не повез меня прямо в те места, и в тот же день мы добрались до матушкина хуторка, существования которого я, признаться
сказать, и не подозревал до тех пор. При этом хуторке оказался флигелек, очень ветхий, но нежилой и потому чистый; я провел в нем довольно спокойную ночь.
— Вон кто виноват! —
сказал мой кучер, указывая кнутом на поезд, который успел уже свернуть на дорогу и приближался к нам, — уж я всегда это замечал, — продолжал он, — это примета
верная — встретить покойника… Да.
— Что
скажете нового? — спросил меня Парфений, отдавая перо протопопу, который воспользовался сей
верной оказией, чтоб поцеловать руку.
— Постойте, братцы! Зачем напрасно греха набираться; может быть, это и не сатана, —
сказал писарь. — Если оно, то есть то самое, которое сидит там, согласится положить на себя крестное знамение, то это
верный знак, что не черт.
Употребляю слово коллективизм условно,
вернее было бы
сказать «коммюнотарность».
Вернее было бы
сказать, что я люблю не жизнь, а экстаз жизни, когда она выходит за свои пределы.
Смело можно
сказать, что ни один домовладелец не получал столько
верных и громадных процентов, какие получали эти съемщики квартир и приемщики краденого.
При сей
верной оказии ловят селезней и сильями, или, лучше
сказать, веревочкой с сильями, которую расставляют на колышках около приманкой утки.
«Глаза, —
сказал кто-то, — зеркало души». Быть может,
вернее было бы сравнить их с окнами, которыми вливаются в душу впечатления яркого, сверкающего цветного мира. Кто может
сказать, какая часть нашего душевного склада зависит от ощущений света?
Всё, что говорилось о наследстве, «так
сказать, о факте наследства», оказалось
верным, но что самое наследство в конце концов оказывается вовсе не так значительным, как об нем сначала распространили.
Кишкин только развел руками: нет такого
верного человека, который дал бы тихонько. После некоторой паузы он
сказал...
Он просит
сказать доброму своему Егору Антоновичу, что он совершенно ожил, читая незабвенные для него строки, которыми так неожиданно порадован был 10 сего месяца. Вы узнаете, что
верный вам прежний Jeannot [Иванушка — семейное и лицейское прозвище Пущина.] все тот же; что он не охлажден тюрьмою, с тою же живостью чувствует, как и прежде, и сердцем отдохнул при мысли, что добрый его старый директор с высот Уральских отыскивал отдаленное его жилище и думу о нем думал.
Францов тебе
скажет, как мы здесь живем, — он всех видел. Мы его приняли как
верного союзника, испытанного в усердии и ревности.
Вы им
скажите, что Ив. Ив., несмотря на отдаление, мысленно в вашем кругу: он убежден, что, не дожидаясь этого письма, вы уверили всех, что он как бы слышит ваши беседы этого дня и что они находят
верный отголосок в его сердце.
— Слуга-личарда
верный, —
сказал он Помаде, — когда ты дело-то будешь делать?
— А хотя бы? Одного философа, желая его унизит! посадили за обедом куда-то около музыкантов. А он, садясь,
сказал: «Вот
верное средство сделать последнее место первым». И, наконец, я повторяю: если ваша совесть не позволяет вам, как вы выражаетесь, покупать женщин, то вы можете приехать туда и уехать, сохраняя свою невинность во всей ее цветущей неприкосновенности.
— Вот что, брательники… Поедемте-ка лучше к девочкам, это будет
вернее, —
сказал решительно старый студент Лихонин, высокий, сутуловатый, хмурый и бородатый малый. По убеждениям он был анархист-теоретик, а по призванию — страстный игрок на бильярде, на бегах и в карты, — игрок с очень широким, фатальным размахом. Только накануне он выиграл в купеческом клубе около тысячи рублей в макао, и эти деньги еще жгли ему руки.
Приходи во зеленый сад в сумерки серые, когда сядет за лес солнышко красное, и
скажи: «Покажись мне,
верный друг!» — и покажу я тебе свое лицо противное, свое тело безобразное.
«Приходи сегодня во зеленый сад, сядь во свою беседку любимую, листьями, ветками, цветами заплетенную, и
скажи так: «Говори со мной, мой
верный раб».
— Нет, мой друг, это дело надо разыскать. Если б он
верный слуга тебе был, согласился ли бы он допустить, чтоб ты такое невыгодное условие для себя сделал? Вот Анисимушко — тот прямо Савве Силычу
сказал:"Держитесь Гулина, ни за что крестьянам его не отрезывайте!"Ну, Савва Силыч и послушался.
— Я тебе одно
скажу, парень, — начал он не без торжественности. — Примерно, ежели бы у тебя был брат или,
скажем, друг, который, значит, с самого сыздетства. Постой, друже, ты собаке колбасу даром не стравляй… сам лучше скушай… этим, брат, ее не подкупишь. Говорю, ежели бы у тебя был самый что ни на есть
верный друг… который сыздетства… То за сколько бы ты его примерно продал?
Никто не мог бы также
сказать, откуда у пана Тыбурция явились дети, а между тем факт, хотя и никем не объясненный, стоял налицо… даже два факта: мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам, и маленькая трехлетняя девочка. Мальчика пан Тыбурций привел, или,
вернее, принес с собой с первых дней, как явился сам на горизонте нашего города. Что же касается девочки, то, по-видимому, он отлучался, чтобы приобрести ее, на несколько месяцев в совершенно неизвестные страны.
— Помилуйте, ваше высокоблагородие, — произнес он с таинственным видом, наклонившись ко мне, — часа через два у них, можно
сказать, ни синя пороха не останется… это
верное дело-с.
Живновский. У меня дело
верное. Жил я, знаете, в Воронежской губернии, жил и, можно
сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков — вот, я вам доложу, душа-то! — «скатай-ко, говорит, в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть — так это точно мое почтение
скажешь!» — ну, я и приехал!
К счастию, Имярек, по самой природе своей, по всему складу своей жизненной деятельности, не мог не остаться
верным той музе, которая, однажды озарив его существование, уже не оставляла его. У него и других слов не было, кроме тех, которые охарактеризовали его деятельность, так что если бы он даже хотел
сказать нечто иное, то запутался бы в своих усилиях. Одного бы не досказал, в другом перешел бы за черту и, в конце концов, еще более усилил бы раздражение.
Приехали вы с пальцем правой руки к медику пальца левой руки — он вам
скажет: конечно, я могу вам средствице прописать, а все-таки будет
вернее, если вы съездите на Васильевский Остров к Карлу Иванычу.