Неточные совпадения
Принципиально
великих людей нет, как принципиально нет
холода; величие создается только нашим эгоизмом.
Сарай был так
велик, что оба отделения — жилое и скотское — были очень просторны, но, несмотря на всю о них заботливость, плохо держали тепло. Впрочем, тепло нужно было только для женщин, а сам Голован был нечувствителен к атмосферным переменам и лето и зиму спал на ивняковой плетенке в стойле, возле любимца своего — красного тирольского быка «Васьки».
Холод его не брал, и это составляло одну из особенностей этого мифического лица, через которые он получил свою баснословную репутацию.
— Гм… этого
холода я не ощущаю, ибо мне ясно моё место в
великом механизме жизни, более поэтическом, чем все фантазии… Что же касается до метафизических брожений чувства и ума, то ведь это, знаете, дело вкуса. Пока ещё никто не знает, что такое красота? Во всяком случае, следует полагать, что это ощущение физиологическое.
Это последнее — такое обстоятельство, о котором невозможно без сокрушения вспомнить и которое обдает нас
холодом всякий раз, как мы увлечемся мечтаниями о
великом значении литературы и о благотворном влиянии ее на человечество.
— Рамы, пакостник, вышибает, — ответил Михеич. — Беспокойный, беда!.. А темно потому, что снаружи окно тряпками завешано, — от
холоду. Стекла повышибет, тряпками завесит, — все теплее будто!.. Ну, не дурак? «Для бога, для
великого государя». Кому надобность, что у тебя стекол нет…
Когда он еще только входил в низкую сводчатую дверь колокольни и сразу попадал во тьму и сухой
холод каменных переходов, он чувствовал себя отрешенным от всего, что составляло его жизнь, и готовым к восприятию чего-то
великого, радостного и таинственного, чего нельзя передать словами.
— То-то, смотри, не облапошил бы он тебя, — сказал Колышкин. — Про этот Красноярский скит нехорошая намолвка пошла — бросить бы тебе этого игумна… Ну его совсем!.. Бывает, что одни уста и теплом и
холодом дышат, таков, сдается мне, и твой отец Михаил… По нонешнему времени завсегда надо опаску держать — сам знаешь, что от малого опасенья живет
великое спасенье… Кинь ты этого игумна — худа не посоветую.
Вид зарева действует на всех одинаково. Как барыня, так и слуги чувствуют внутреннюю дрожь и
холод, такой
холод, что дрожат руки, голова, голос… Страх
велик, но нетерпение еще сильнее… Хочется подняться выше и увидеть самый огонь, дым, людей! Жажда сильных ощущений берет верх над страхом и состраданием к чужому горю. Когда зарево бледнеет или кажется меньше, кучер Гаврила радостно заявляет...
Венчанного узника не стало в тюрьме, и Афанасья Никитина не видать уже было в ней. Знать, Дмитрия Иоанновича выпустили на свободу?.. Да, господь освободил его от всех земных уз. Вот что пишет летописец: «1509 года, 14-го февраля, преставился
великой князь Дмитрий Иоаннович в нуже, в тюрьме». Герберштейн прибавляет: «Думают, что он умер от
холода или от голода или задохнулся от дыма».